Бестиарий - Евгений Рейтар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По палантиру потом врали, что у нас вообще нет таких баллист. Ерунда! Я знал, что есть. Хотя бы даже те, на которых мы учились в ВУЗе. Да и потом, когда Дракон войны действительно расправил крылья, эти баллисты в мгновение ока массово появились в Урук-хайской армии. И никто не вспоминал о том, что говорили когда-то.
А людей, которые погибли ни за что, конечно, жалко.
А что дачи? Дачи, как дачи. Есть дома побогаче, натуральные усадьбы, которые соседствуют с развалюхами, что вот уже лет тридцать не обновлялись. В первых, конечно, есть чем поживиться. И тут дело не в том, что солдаты такие плохие. В нормальной жизни мы все знаем, что воровать — нехорошо. Но на войне рамки дозволенного сильно смещаются. Что такого, если ты что-то возьмёшь в пустом доме, по сравнению с тем, что ты стреляешь в людей, пусть даже считаешь их орками? Солдат воспринимает дачи, да и вообще жилой сектор, как свою законную территорию, где он для своих насущных нужд может использовать всё, что угодно.
И вот, что я ещё заметил: больше всего других людей мы обвиняем в своих грехах. Смешно было слушать, как наша пропаганда обвиняет врага в том, что “эти животные снимают всё — от унитазов до стиральных машин”. Тут дело даже не в очередях с награбленным на наших почтовых отделениях, о которых я уже упоминал. Стиральная машина в полевых условиях нужна для кустарного производства самогона. Да, да!
Сердобольные женщины, кроме вязаных носков и кикимор, передают нам, добровольцам, банки с вареньем. Это мило. Но, добрые женщины, зачем солдату банка варенья?! Не передавайте их. Ведь как делали мы: берётся украденная стиральная машинка и подключается к водяной или ветряной мельнице. Внутрь заливается варенье и засыпаются сахар и дрожжи. Всё это вращается. Потом сцеживается, и получается забористая брага, которую бойцы от скуки и страха употребляют перорально.
— Батальон “Аватар”, — вздыхал, глядя на это дело Джабба.
— Почему, “Аватар”? — спрашивал я.
— Потому, что синие, — пояснял гном.
Сам Джабба никогда не пил. Зато постоянно курил. Заедал всё это, как Мальчиш-Плохиш, коробкой печенья и бочкой варенья. Того самого, что не успело исчезнуть в очередной центрифуге. Его отпускало, и Джабба курил опять.
Что касается Нага, то для него не существовало никаких ограничений. Особенно нашего товарища понесло после того случая, когда мы утопили тело девушки. Он употреблял всё. Обезболы в своей аптечке у него давно закончились.
Однажды я возился в блиндаже со своими вещами, а рядом сидел Джабба и бурчал в своей обычной манере.
— Мордорские солдаты полностью воевали на том, что им передали по ленд-лизу. Ничего своего, — говорил он. — Даже пуговицы и те производили в Валиноре.
— Уверен, — отвечал я, — эти пуговицы даже сами стреляли и ходили в атаку. От нас скрывали…
В этот момент я услышал за своей спиной голос Нага:
— Слышь, хиллер, ты же хиллер?
— Чего? — с удивлением переспросил я, оборачиваясь. И встретился с его пустыми стеклянными глазами.
— Хиллер, а хиллер, — говорил зомби, который когда-то был Нагом. — У тебя обезбол есть? Дай-ка.
— Нет, не дам, — ответил я. — Лишнего ничего нет. Обезболивающие для раненых. Ты ранен?
— Ранен, — ответил Наг. — В самое сердце. Обезбол дай, а?
— Нет, — твёрдо ответил я и хотел отвернуться, показывая, что разговор окончен.
Но в этот момент клацнул затвор самострела и готовая сорваться с тетивы стрела упёрлась мне между глаз.
— Хиллер, а хиллер, — за стрелой была тетива, за тетивой цевьё и приклад, а дальше холодные и пустые, как у рыбы, глаза Нага.
— Обезбол дай!
Это очень неприятное чувство, когда на тебя наставляют самострел.
— Наг, ты это…, — попробовал урезонить товарища гном.
— Джабба, не лезь, — оборвал его Наг.
— Ну так как? — медленно протянул наставивший на меня оружие человек.
В этот момент на готовую сорваться стрелу легла огромная ладонь.
— Боец, отставить, — Белый медведем тихо вырос из-за спины Нага.
Никто не заметил, как он подошёл.
Наг скривился и постарался, было сделать какое-то движение, но командир давил авторитетом и не только.
— Отставить, я сказал, — вторая рука легло на плечо солдата, пока первая медленно отвела самострел в сторону стены.
— Иди освежись, — скомандовал Белый. — Можешь прогуляться в посёлок.
Наг что-то недовольно пробурчал, но командира послушал. Дальнейшие его приключения мы знаем с его слов. Дело в том, что Белый неспроста предложил Нагу прогуляться. У нас выпивки на тот момент не было. А в посёлке была почти нормальная жизнь: шумел базар, работали заведения. Я ещё тогда понял, что люди приспосабливается ко всему. На соседней улице может идти перестрелка, а тут как ни в чем не бывало пьют кофе и даже играют дети на улице. Спустя восемь лет в нашу “новую эру” я стоял в очереди за цветами к Восьмому марта под аккомпанемент грохота археспоры, которая посылал свои иглы в сторону врага буквально с соседней улицы. И грохотало так, что живот подскакивал к горлу. А ведь раз была очередь, значит я, как минимум, был не один такой смелый.
На рынке Наг приобрёл большую банку с самогоном. Но сдачи у торговца не было. И в качестве оной Наг получил два ручных кувшинчика с огненными ифритами. Такие не только кидают во врага, но и используют, чтобы ставить растяжки в кустах.
Железным кувшинчикам Наг только обрадовался. И, подкрепившись, решил отправиться в местный клуб, где на входе его остановили стражники и не пустили внутрь под предлогом того, что тот, мол, рожей не вышел и вообще пьян.
— У меня золотая карточка члена клуба! — возмутился Наг. — Пропуск на VIP-места!
— Покажи, — ухмыльнулась стража.
Улыбки тут же исчезли с их лиц, когда Наг достал одного такого ифрита и выдернул предохраняющую от взрыва чеку. Осталось разжать руку и вырвется пламя. Так его и пустили на танцпол.
Была глубокая ночь, когда нас с Джаббой, стоящих на карауле в окопе, выдернул из полудрёмы сторожевой сигнальный феникс, который яркой кометой взмыл в небо над полем слева от