НаперSники синея - Макс Фрай

– Все это я пишу потому, что мне захотелось. А теперь больше не хочется. Поэтому пока – все.

Расплаты не существует

Ни для кого. Это ложная концепция. Мне кажется, она возникла и оказалась столь устойчивой потому, что дрессировать детей и животных проще всего именно в рамках системы «наказание – поощрение». Люди уже много веков используют этот нехитрый метод и думают, будто Бог (судьба, мироздание, собственное бессознательное и т. п.) тоже обращается с ними как с детьми и животными. А это, конечно, не так. Никто нас не дрессирует. Мы тут не в стойле, а в большой игре.

С тех пор как представители так называемой западной культуры, к которой мы все принадлежим, стали интересоваться культурой восточной, в нашем словаре появилось слово «карма», которая представляется западному сознанию аналогом наказания за грехи и поощрения за не-грехи. Поскольку массовый интерес никогда не бывает глубоким, вся многотысячелетняя философия быстренько ужалась до интернетовской шутки «плюсик в карму», которая дурна не потому, что глупа, а потому, что лишает понятие «карма» смысла. Карма – это просто причинно-следственная связь, извините, капитан Очевидность вышел покурить, я пока за него.

Вместо наказаний и поощрений существуют причины и следствия. Это действительно вполне очевидно и обычно не вызывает возражений у человеческого ума. Возражения у него вызывает тот факт, что логика, действующая в поле этих причин и следствий, нам неизвестна. И не потому что страшная тайна, просто в человеческий ум эта логика не помещается. Непостижимая она, такие дела.

И непостижимая логика эта работает, причем только она и работает, нравится нам это или нет.

Все, что можно сделать в такой интеллектуально невыносимой ситуации, – внимательно следить хотя бы за одной человеческой судьбой – своей. И стараться не интерпретировать ее в рамках системы «наказание – поощрение», а пробовать нащупать внутреннюю логику этой конкретной игры. Очень трудно, я понимаю. Но интересно же. Я вообще не знаю, что может быть интереснее, потому что узнавая подлинное устройство и законы функционирования микрокосмоса (себя), мы одновременно получаем информацию о макрокосмосе. То есть об устройстве Ваще Всего.

Я могу подсказать один ключ к этой головоломке, простой, но хороший: жизнь сознания – это непрерывное накопление опыта. Ясно, что любой наш поступок приносит нам дополнительный новый опыт. А любой новый опыт – это вклад в формирование как сознания, так и личности, в которую оно упаковано. Мы непрерывно меняемся вследствие собственных поступков, вот в чем штука. И эти внутренние перемены влекут за собой перемены внешние, потому что внешний мир любого человека – это зеркало (капитан Очевидность докурил, вернулся и взялся диктовать).

Иными словами, если в разгар лета облиться с головы до ног сахарным сиропом, нас немедленно облепят пчелы и другие любители сладкого. Это будет не «расплата», а просто вполне предсказуемое и естественное следствие нашего поведения.

Если при этом наш предыдущий жизненный опыт приучил нас бояться насекомых и не приучил сдерживать свой страх, мы начнем визжать и дергаться. И нас тут же искусают, причем опять же не в наказание за грех рукомахания, а следуя своим естественным природным реакциям.

А если у нас есть опыт обращения с насекомыми и опыт, содействовавший формированию механизмов самоконтроля, мы будем стоять ровно, дышать спокойно, и нас не искусают. Это, конечно, будет не «награда», а естественное следствие нашего поведения, причем не просто так внезапно проявившегося, а заранее сформированного опытом всей нашей предыдущей жизни.

Вот так в первом приближении выглядит действие так называемой кармы. Мне кажется, теперь наконец довольно наглядно получилось.

Религиозные чувства,

которые можно задеть – любым способом – ничего не стоят вообще.

К этому можно прибавить, что ничего не стоят вообще любые чувства, обладатель которых полагает адекватным ответом на так называемое «оскорбление» их любые формы мучительства, начиная от уголовного преследования и заканчивая убийством.

Но штука на самом деле даже не в этом.

А в том, что любая попытка так называемых «верующих» представить своего Бога кем-то вроде себя – то есть обозленным тупым скотом – это покушение на Богоубийство.

Потому что извращение образа Божьего – это попытка уничтожения Его смысла. Понятно, что провальная, однако намерение учитывается. Даже неосознанное.

Скажу больше: неосознанное – тем более.

Это очень тяжелое преступление. На этом месте мне хочется сказать, что это преступление непростительно, но ничего непростительного в человеческих поступках, конечно же, нет. Не того полета птицы.

…И последнее, что мне хочется сказать.

С этой точки зрения, сочувствие к убийцам (хотя бы частичное, с оговорками согласие с ними) – преступление, равновеликое самому убийству. Потому что согласие с убийством (и любым мучительством) на религиозной почве – ровно такой же силы вклад в извращение образа Божьего, ровно такой же ценности взнос в строительство ада на земле, ровно такой же шаг к пропасти, имя которой – небытие.

Потому что я хоть и прикидываюсь агностиком, а некоторые вещи вижу вполне себе ясно.

С

С каждым годом

ощущение, что жизнь только начинается, все острей.

Даже если однажды окажется, что это был обман, и материальный мир со своими нелепыми законами восторжествует надо мной, я буду не в обиде. Потому что разочарование длится один миг, а очарование – все остальное время. Выгода очевидна.

Самая страшная штука,

какую мне доводилось читать, была в одной из последних книжек Кастанеды. Там такой эпизод: Карлос и его коллега отправляются в очередное контролируемое сновидение, им снится, что они просыпаются в незнакомой комнате, на стуле сложена какая-то одежда, за окном незнакомый пейзаж. Они встали, оделись, подошли к окну, и тут пейзаж перестал казаться им незнакомым. Они вспомнили, как ложились спать в этой комнате, как снимали одежду, складывали ее на стуле. К счастью, они были вдвоем, к тому же довольно опытные люди, поэтому смогли удерживать в сознании обе версии – ту, согласно которой они спят и смотрят сон, и ту, согласно которой они тут живут. В конце концов, отошли от окна, разделись и уснули обратно, то есть домой.

Этот эпизод показался мне страшным потому, что он был узнаваемым. Мне, во-первых, абсолютно понятно, как происходят такие штуки. А во-вторых, ослепительно ясно, что именно это произошло когда-то и со мной. Только ума, воли и опыта не хватило проснуться домой.

И с тех пор живу здесь, как в капкане.

(Я, конечно, не утверждаю, будто все так и есть. Еще чего не хватало.)

Самодостаточность детства

Речь о шаманской самодостаточности, в той или иной мере присущей всем детям; конечно же, именно эта область обычно окружена провалами в памяти, у кого хотя бы отчасти нет, тому очень повезло.

Посторонние лица (в первую очередь, взрослые, но не только они) нужны ребенку для выживания в т. н. «реальном», т. е., материальном мире, но совершенно не нужны для выхода в магическое пространство, напротив, именно здесь посторонние очень мешают, чтобы началось что-то интересное, настоящее, они должны отвернуться, не заходить в наш подвал, уйти на весь день, лечь спать.

Коллеги-подельники, разделяющие с нами магическое пространство, конечно, могут быть, но они не обязательны. С ними в магическом пространстве веселее (и обычно не так страшно) но в общем можно обойтись и без них.

…Священная шаманская самодостаточность детства заканчивается, когда магическое пространство перестает быть ценностью номер один. И ценностью номер один становится так называемый «реальный мир», в рамках которого, мы, конечно же, зависим от посторонних. Прежде всего, от их любви, но не только. Там целый набор, мы все знаем, о чем речь, будем честны.

Самолет

стартовал минут на 50 позже, чем положено по расписанию. Пока стояли в ожидании вылета, в салоне время от времени мигали лампочки. Гасли, потом опять загорались. Сидевшие впереди бабушки обсуждали происходящее: «Ну все, сломался самолет! Надо отсюда бежать!», «Да ладно, бежать, сами уже пожили, а вот детей надо спасать. Может быть, через окна?», «Смотри, смотри, стюардессы больше не ходят! Наверное, нас тут бросили, а сами спаслись!»

Интересно, что после того, как мы наконец взлетели, бабушки совершенно успокоились и панику больше не сеяли. И тут до меня дошло, что происходящее просто не совпадало с их предыдущим благополучным опытом. Наверное, летают редко, и самолет еще ни разу вот так не задерживал вылет. А после взлета все стало, как уже было, и бабушки расслабились.

Это на самом деле не столько смешно, сколько поучительно, мы же все, как эти бабушки склонны если не паниковать, то сильно напрягаться, когда происходящее выходит за рамки нашего опыта. Оно еще не «плохое», не «опасное», не «страшное» даже, просто необычное, но этого достаточно, чтобы перепугаться и всерьез обдумывать эвакуацию через окна, которые на самом деле иллюминаторы и не открываются на фиг вообще.