Гадкий утёнок для босса - Алёна Амурская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Откуда вы знаете? — хмурюсь я.
— Хватит уже выкать, это бесит! Я думал, мы уже прошли этот этап, — он раздражённо дёргает щекой и сообщает: — У меня на тебя целое досье, милая. К которому, кстати, приложил руку твой разлюбезный Артур. А у вас в поселке очень болтливые соседи. Особенно твоя одноклассница из дома напротив. Диана… — его голос сбавляет тон и становится вкрадчивым. — Подумай хорошенько. Подумай ещё раз. Обещаю тебе, если ты останешься в агентстве, то твоя мечта о своей квартире сбудется… и не смотри на меня так сердито, я не набиваюсь к тебе в постельные спонсоры. Просто предлагаю хорошую должность и достойную зарплату. Как насчёт… места моей секретарши?
— У тебя уже есть секретарша, — бурчу я, непроизвольно поддаваясь давлению босса и снова переходя на фамильярный тон. — И она только что убежала в туалет с перепугу. Не очень-то уважительно ты обращаешься со своими сотрудниками… так что я, пожалуй, отклоняю твое предложение.
— Тогда тебе придется ещё долго ютиться в каморке у своей алчной приемной мамаши и ее великовозрастной шпаны… как их там зовут… Венька и Славка? Кстати, ты в курсе, что твой приемный папаша — тихий неврастеник, когда-то избежавший психушки стараниями напористой жёнушки? С такими живыми бомбами замедленного действия рядом лучше не жить.
— Ну и плевать, — я упрямо поджимаю губы. — Как-нибудь выкручусь! Мне не впервой. И лучше я буду пахать на трёх работах, чем позволю обращаться с собой, как с последней потаскушкой! Хочу оказаться от вас… от тебя… как можно дальше!
Он смотрит на меня… как же пронзительно он на меня смотрит!
Всё внутри сжимается от его взгляда… и кажется, что своими словами я снова задеваю какой-то опасный внутренний триггер босса. Ощущение настолько сильное, что мне даже чудится в пространстве между нами опасное четкое тиканье предстоящего взрыва.
Плечи охватывает напряжение, а дыхание невольно замирает в груди ожиданием неприятностей… но их нет! Лебеда всего лишь поднимает руку вверх и нащупывает на моем затылке заколку-краб, которая фиксирует тугой пучок-дульку. Потом медленно, глядя на меня в упор, снимает её… и мои освобождённые волосы, размотавшись из дульки широкими волнистыми кольцами, падают на плечи.
Я слегка вздрагиваю от резкого исчезновения натянутости в корнях волос.
— Нет, моя дерзкая красавица, — он погружает свои пальцы в мои кудри и сжимает их на затылке полной горстью, заставив меня приподнять подбородок. — Куда бы ты не убежала, как бы ни скрывалась… ты всё равно будешь моей. Запомни это.
Губы снова обжигает его властный поцелуй — на этот раз быстрый и уверенный, как будто с его помощью Лебеда ставит точку в нашем ненормальном разговоре. Потом всего одно мгновение он вглядывается в мои глаза… и молча уходит в свой кабинет.
А я остаюсь сидеть на столе с приоткрытым ртом и совершенно растрёпанной прической.
Глава 19. Через тернии чувств
— Ты понимаешь что это был тот самый редкий судьбоносный шанс наладить нашу жизнь, бестолочь ты малахольная? Нам никогда ещё не выдавалось случая выйти на такой высокий уровень связей с нужными людьми! Господи, это уму непостижимо… профукать такую возможность разбогатеть из-за твоих безмозглых выкидонов! Начальник приставал? Радоваться надо — такой красавчик, при деньгах и репутации! Ну конечно… ты у нас птица гордая! Лебедь, чтоб тебя! Пока тебя не пнешь, в нужном направлении не полетишь..!
Я морщусь от привычно-неприятного ощущения, что мои барабанные перепонки болезненно дребезжат от звука электродрели, а не от пронзительного женского голоса. Но продолжаю терпеть.
Приемная мамаша орет на меня уже целый час, и конца этому процессу пока не предвидится. Когда уже выдохнется, а? С одной стороны, понять ее расстройство можно — она уже губу раскатала на плодотворное сотрудничество с модельным агентством и модельерами Лебеды. А с другой стороны… плевать.
Это моя жизнь, и только мне решать, ради кого и чего жертвовать чувством собственного достоинства.
— Да какой из меня гордый лебедь? — бурчу под нос, даже не рассчитывая быть услышанной. — Я так, утёнок гадкий без роду-племени.
Мать с раздражением выдыхает, затем упирает руки в бока и требовательно спрашивает:
— На новую работу устраиваться будешь? Куда?
— Думаю, к Ашоту на точку возле нейрохирургической клиники попроситься, — неохотно отвечаю ей. — Он точно с ходу возьмёт, у него почему-то вечно продавщиц не хватает. Наверное, из-за слухов. Говорят, там не очень комфортно работать…
— Ну ещё бы! Возле клиники проходит граница между районами и притягивает вечные тёрки их «хозяев». Какая там может быть нормальная работа, если чуть ли не каждую неделю всякая гопота продавщиц конкурента прессует и выручку вымогает! Хотя тебе, наверное, это только на пользу пойдет. Оценишь собственную дурость и поймёшь, что шансами от судьбы не разбрасываются! Ну чего зыркаешь? Ладно, Ашот Ашотом, а к фенечкам тоже возвращайся теперь уж, бестолковая! В моем доме живёшь, продукты изводишь, так изволь и поработать на благо семьи. Топай давай к себе. И чтоб с десяток к вечеру по образцу наплела! У Манюни на рынке хорошо пошло, надо ей ещё подкинуть…
Я молча иду в свою комнатку-чулан под лестницей.
Двойные стандарты приемной матери уже давно не возмущают меня. Да и понятно всё, чего уж там. Хоть Венька и Славка дармоеды бессовестные, но они всё-таки ей родные сыновья. А я мало того, что детдомовская, так ещё и удочерена была уже фактически подростком, а не милым ребёночком, у которого куда больше шансов обрести взаимную привязанность с чужими людьми.
Кстати, о Веньке.
Как почуяв, что я мельком вспомнила о нем, он выглядывает из кухни с толстым надкусанным бутербродом в руке. Пока мамаша громогласно распекала меня из-за увольнения на весь дом, оба моих названных братца тихарились по углам. Но теперь первая буря осталась позади, и Венька осмелел.
— Ди, ты чё, реально уволилась из-за того перца? — невнятно спрашивает он с жадным интересом, активно работая челюстями.
— Угу, — подтверждаю угрюмо и тяну ручку двери в крохотную комнатушку к себе.
— Э, погоди! — торопится он прожевать кусок, глотает его, давясь от спешки, и
