Нить Ариадны - Фред Саберхаген

– Что-то ты неважно выглядишь, Ал, – заметил Сарпедон, чья койка стояла рядом с кроватью Алекса.

Это был высокий молодой солдат с вьющимися темными волосами и скучающим взглядом, который выдавал в нем сельского жителя.

– Ну, я же давно тут торчу, Сар.

Сам Сарпедон состоял на службе всего полгода.

– Не могу дождаться, когда освобожусь, – кивнул тот.

– И что ты будешь делать дома?

Все в казарме знали, что Сарпедону не терпится вернуться домой, на северное побережье Корика.

Копаясь в своей сумке в поисках чистой рубашки, Сарпедон проворчал в ответ что-то невразумительное.

Хотя все действия Алекса этим утром были совершенно обыкновенными, для него самого все вокруг казалось другим. Любое привычное движение и разговор высвечивались с пугающей отчетливостью, словно он был в горячке. Беспокоясь больше о царевне, чем о себе, он почти не спал этой ночью.

Весь предыдущий день, от рассвета до того момента, как он свалился в постель, Алекс заставлял себя держаться как ни в чем не бывало, ничем не привлекая внимания товарищей. Чтобы они не заподозрили, что с ним что-то неладно. К счастью, большинство стражников были заняты собственными проблемами и делами.

Потому у Алекса мороз пошел по спине, когда Сарпедон, вернувшись из туалета, спросил, что с ним не так.

– Все нормально, – ответил Алекс и добавил, вспомнив обычную отговорку на подобный вопрос: – Еще один день, еще один медяк. И два медяка капралу.

Тут, глянув за спину товарища, Алекс заметил группу солдат, стоявших у входа в казарму. Они столпились возле стены, где обычно вывешивали список дежурств. Возмущенные голоса выкрикивали ругательства. Алекса прохватила дрожь, он ощутил холодную тяжесть в желудке. Протолкавшись вперед вместе с теми, кто подошел позже, юноша наконец смог прочитать вывешенный листок. Его повесили совсем недавно, такой он был свеженький и хрустящий, не то что испачканный множеством отпечатков пальцев список трехдневной давности, который висел здесь вчера.

Так и есть, изменения. Там было и его имя, но не среди солдат, которые направлялись во дворец. Алекс вместе с несколькими другими воинами должны были взять короткие мечи и отправиться сопровождать Людей Дани до места, которое избрали жрецы Шивы.

И ничего уже не сделаешь. Естественно, простой солдат никак не может оспорить приказ начальства. Можно, конечно, сказаться больным, но это только привлечет нежелательное внимание.

Алекс изо всех сил попытался унять смятение. Что делать? Ведь он окажется совсем рядом с Тезеем, когда тот попытается вырваться на волю? Где-то на краю сознания юноша ждал какого-то подвоха и был готов к нему. Потому что он точно знал, что не останется в стороне. Ради счастья Ариадны он, Алекс, сделает все возможное, чтобы только Тезею удалось бежать. А уж потом можно будет позаботиться и о себе.

Лучше всего будет позволить Тезею скрыться, а потом будто броситься в погоню. Но так, чтобы точно не поймать.

Должно получиться. Хотя, конечно, он наверняка будет не единственным преследователем.

Но как только Алекс начал продумывать подробный план, он тут же отбросил его. Он ведь даже не представляет всей ситуации в целом. Но одно Алекс знал точно: для царевны Ариадны он сделает все на свете.

Вернувшись обратно к койке, он принялся наводить порядок на случай, если в казарму заявится проверка. И заметил, что Сарпедон как-то странно на него поглядывает. Сарпедон тоже значился в том списке. Солдаты обменялись недовольным ворчанием:

– Не такая работка, что мне понравилась бы. Мда…

Итак, это утро ничем не отличалось от привычного начала дня, включая и неожиданную смену дежурств, и в то же время все было по-другому. Даже если Алексу и удастся примкнуть к беглецам, ему предстоит проделать самое долгое и опасное путешествие в жизни. Ни о каких вещах не могло быть и речи, даже совать что-то в поясную сумку было нельзя. Когда он покинет казарму и выйдет на плац вместе с остальными, у него должен быть только предписанный короткий меч и обычная форма. Все.

Конечно, если побег не удастся… но об этом лучше вообще не думать.

Алекс уже сообразил, что, когда его отсутствие обнаружат – часа через два после переполоха, – всех его товарищей по казарме тщательно допросят. И тем, кто может считаться его друзьями – например, Сарпедону, – придется хуже всех. И это независимо от того, удастся побег или нет. Но тут уж ничего не попишешь.

Сержант уже выкрикивал имена солдат, назначенных конвоировать Людей Дани. Алекс и Сарпедон, каждый в свою очередь, сделали шаг вперед.

Вскоре они присоединились к группе из другой казармы. Весь отряд, состоящий из двадцати воинов, прошел неровным строем под водительством сержанта через плац туда, где содержались пленные.

Судя по перешептыванию, никто из солдат не представлял себе, как именно будет проходить жертвоприношение.

Приглядываясь к отряду, кто есть и кого нет, Алекс пришел к выводу, что здесь подобрались стражники, вызывающие у правителя наибольшее доверие. Вероятно, его потому и назначили, что он присутствовал в центральном зале дворца во время переворота. И с запоздалым стыдом подумал, что, видимо, Мясник считает его надежным слугой узурпатора.

Потом стражники стояли на площадке возле временного убежища заложников и ждали, пока тех выводили, а сами вполголоса обменивались слухами о будущем жертвоприношении. Например, говорили, что несколько голов освежуют и выварят, чтобы добавить к ожерелью Шивы. Или даже черепа всех пленников свалят в груду в новом храме Шивы, возведенном неподалеку от дворца.

По другим сведениям, жрецы собирались создать Лик богини Кали, спутницы Шивы, вываривая части человеческих тел. Очередной слух был кошмарней предыдущего, и Алекс был уверен, что часть из них сочинили сами солдаты, чтобы понасмехаться над страхом своих товарищей.

Шептались, что семь девушек предназначены для того, чтобы умилостивить Кали. С другой стороны шеренги отвечали, что все жертвоприношение устраивается для того, чтобы отыскать Лик Зевса, спрятанный где-то в Лабиринте.

Алекс служил слишком долго, чтобы верить подобной болтовне.

Наконец настала очередь устроителей, которые вынесли дурманящие напитки.

Когда жрецы Шивы вывели жертв на площадку, Алекс сразу же узнал Тезея. И должен был признать, что тайный возлюбленный царевны с виду кажется самым беспомощным. Но вот чего Алекс не мог понять – сыном правителя какого царства является Тезей? Ни разу он не слышал, чтобы кто-то упоминал название его родины. Но спрашивать не решился, чтобы не показывать, что этот пленный интересует его.

Жрецы начали обносить несчастных жертв ритуальной чашей с дурманящим зельем, подмешанным то ли в вино, то ли в воду. Алекс видел, как Тезей спокойно принял чашу в свою очередь. Но никто, кроме Алекса, не следил за ним так пристально. По подбородку принца покатились капли, когда он приник к напитку, и струйка вина скатилась с губ после того, как он вернул чашу. Но никто не обратил на это внимания.