В смертельном круге - Сэм Льювеллин

Характер звука теперь изменился: из их глоток шло утробное урчание. Черные губы оттянулись назад, обнажив белые зубы. Я понял, что учащенное дыхание заменяет им лай. А это урчание заменяло злой рык. Где-то я читал, что собаки воспринимают взгляд в глаза как знак нападения. Поэтому упорно смотрел на куст ирисов между двумя этими тварями. Потом сделал шаг назад.

Урчание тут же усилилось. Я попытался сделать еще шаг назад, но не успел и шевельнуться, как собаки обнажили розовые десны и издали лай, похожий на скрежет, какой издает раздираемая стальная пластина. Я замер.

— Эй! — закричал я. — Кто-нибудь!

Ответом было молчание.

Белый фасад дома, увитый бугенвиллеями, был высоким, без единого окна. Только тяжелая темная дверь. Но не похоже, чтобы в таких местах двери оставляли незапертыми. Я слышал голоса в доме, слышал женский смех, похожий на бренчание пустой консервной банки, падающей по ступеням лестницы. И на этом мирном фоне вас хотят сожрать живьем — в каких-то шестидесяти футах от коктейль-вечеринки. Как посмотрят на это другие гости?

Так мы и стояли, доберманы и я, как три вершины невидимого треугольника.

Вдруг я услышал звук автомобильного мотора и открываемых ворот. Было слышно, как машина тронулась с места. Краем глаза я увидел зеленый автомобиль и осторожно помахал рукой, чтобы привлечь внимание водителя. Мотор сбавил обороты. Не оборачиваясь, я сказал:

— Будьте добры, откройте заднюю дверь.

Урчание собак почти заглушало шум мотора. Позади щелкнула открываемая дверца.

Я повернулся и побежал.

До автомобиля было только десять шагов. Первая собака догнала меня, когда я пробежал восемь из этих десяти. Я резко дернул рукой и почувствовал, что попал предплечьем в горло собаки, как раз туда, где пасть переходит в шею. Собака издала мерзкий кашляющий звук и свалилась на землю. Вторая увернулась от удара, а я сумел ввалиться в салон автомобиля и закрыть за собой дверь.

Но окно было открыто.

Доберман отошел на десять футов от дверцы. Какие-то доли секунды я смотрел прямо в желтые собачьи глаза, как сквозь ее череп. И тут собака прыгнула, оттолкнувшись лапами от окна, и ввалилась в машину.

Если есть что-нибудь на свете страшнее, чем оказаться в машине с доберман-пинчером, который хочет загрызть вас, так это только одно — оказаться в кабине машины с доберман-пинчером, который хочет убить вас. Собака упала на пол кабины. Я старался всеми силами удержать ее подольше в таком положении. Водитель — а это оказалась девушка — скомандовала, повернувшись ко мне:

— Задержите дыхание!

Потом послышалось резкое шипение, как от струи из аэрозольного баллончика. Собака издала приглушенный рык.

— Откройте дверь! — сказала девушка, сидевшая за рулем.

Я открыл, собака вылетела наружу и с визгом убежала. В машине стоял отвратительный запах, раздирающий горло и разъедающий глаза.

— Действует также хорошо и на людей, — пояснила девушка.

Я посмотрел на нее: короткая стрижка, маленький носик, темные брови. А она покрасилась. Когда я видел ее последний раз, у нее были совсем светлые волосы, а теперь они цвета верескового меда. Хелен Галлахер. Она улыбнулась мне, ее глаза тоже смеялись.

— Когда вы являетесь в дом Деке, надо приезжать на машине, — сказала она. — Все о'кей?

Первый доберман разорвал мне рукав рубашки, а второй содрал кожу на колене.

— Прекрасно. Какое счастье, что вы появились.

И при этом я только отчасти имел в виду свое избавление от собак.

— Я тоже счастлива и не могу видеть, как жрут хорошего человека.

Я опустился на сиденье и постарался перевести дух.

— Как доберманы производят эти ужасные звуки?

— Деке отучил их лаять. Молчаливый удар — удар наверняка.

Она проехала через вторые ворота и припарковалась рядом с группой «мерседесов» и «БМВ». Мне показалось, что Хелен слишком много знает об этом Деке.

— И еще одно, — добавила она. — Будет лучше, если мы сделаем вид, что незнакомы.

Она вышла из машины прежде, чем я успел ее спросить, зачем это надо, и мне оставалось только последовать за ней в дом.

На Хелен было черное платье, очень короткое и сшитое из материала, который плотно обтягивал ее грудь и бедра. На загорелых ногах — красные туфли на очень высоких каблуках. Потрясающе эффектна и немного загадочна. Что-то в ней было от проститутки, и это не добавляло ничего к тому, что я знал о Хелен Галлахер в Англии.

Но у меня не оставалось времени размышлять об этом, потому что она уверенно шагала за громадным плотным мужчиной в смокинге, и, поднявшись по ступеням, мы окунулись в шум голосов.

— Кто это? — спросил я, указывая на мужчину в смокинге.

— Джим Элмс. Все зовут его Джим Громила.

Мы вошли в зал, где собрались гости.

Деке Келльнер прошел к нам через толпу приглашенных. В белой мексиканской рубашке с открытым воротом и брюках с высокой талией, позволявших хозяину продемонстрировать красоту торса, как у боксера. На правой руке у него был вытатуирован кинжал, а в густой растительности на груди путались два золотых медальона и зуб акулы.

— Хелен! — закричал он, притягивая ее к своей груди татуированной рукой. Прижатая к его рубашке, она выглядела такой хрупкой! Хихикая, она все же высвободилась из его объятий, пошутив:

— Черт побери. Деке, опасно с вами здороваться. Полон рот волос с вашей груди, даже застревают между зубами!

Что-то случилось с ее выговором. Культурная речь восточного побережья Англии испарилась, а вместо нее появился ужасный акцент Нижнего Ист-Сайда, что, кстати, больше подходило к ее слишком высоким каблукам и слишком обтягивающей юбке.

— Вы что, — удивился Деке, глядя на меня, — приехали вместе?

— Она выручила меня. — Я глазом не моргнул, рассказав ему о собаках.

Он смеялся так, что мне казалось, с ним случится припадок удушья. Он все время повторял: "О Боже мой, о Боже... "

— А как насчет немного выпить? — спросила Хелен.

— Ну да, конечно, — ответил Деке.

Он схватил со стола бутылку шампанского, два бокала и наполнил их.

— Вот чертовы собаки, они отучат гулять кого попало.

Он снова рассмеялся. Его глаза блестели в сети веселых морщинок.

— Надеюсь, собаки в порядке?

— У нас их хватает. Мы получаем их партиями по двадцать штук.

— Тогда понятно. Чего их жалеть! — сказал я.

Хелен хихикала из-под его локтя, глядя на меня большими серо-зелеными глазами. Когда я встретил ее в прошлый раз, они были твердыми и ироничными, эти глаза. А теперь это были два глупых, пустых омута. Я решил разыграть из себя наивного школьника.

— Зачем вам нужны все эти меры безопасности, позвольте вас спросить?

— Невозможно не быть слишком осторожным, — ответил Деке с отработанной улыбкой. — Странные места здесь вокруг. Полно подонков. Нельзя надеяться на защиту полиции.

Он снова рассмеялся. Я решил, что он успел хорошо выпить.

— Так, значит, вы и молодой Поул собираетесь идти в этой гонке?

Его глаза внимательно наблюдали за мной.

— Так и есть.

— Слышал, будто вы на гонках загубили свою яхту. Было в газетах.

Я улыбнулся, потому что мне надо было что-то делать со своим лицом.

— Подождите и увидите сами. Вы следите за матчевыми гонками, не так ли?

— Нет, — ответил Деке, — но кое-кто из наших вложил деньги в Кубок Марбеллы.

Он снова засмеялся своим механическим лающим смехом.

— А что вы собираетесь делать с «Альдебараном»?

— Починю немного. Хорошая лодка. Очень хорошая.

Я кивнул. Если Деке считает «Альдебарана» хорошей яхтой, то он понимает в судах столько же, сколько его доберманы. Наверное, Поул немало поработал, прежде чем продать ему эту яхту. Я решил сменить тему разговора.

— Вы давно здесь живете?

Его глаза немного утратили свой блеск и сразу стали очень внимательными.

— Довольно давно, — ответил он, — несколько лет.

Я кивнул на многочисленных гостей.

— У вас много знакомых.

— Ну да, — согласился он.

— А чем вы занимаетесь?

Глаза Хелен уже не были пустыми и глупыми. В них явно появилось предупреждение.

— Да так, то одним, то другим. Имею клуб. Разные дела. Бизнес.

Этот ответ прозвучал так же, как если бы он поднял плакат: «НИКАКИХ КОММЕНТАРИЕВ!»

— Вот как! — сказал я. — Ну тогда выпьем за «Альдебарана» и его нового хозяина.

Деке поднял свой бокал. Хелен хихикнула и подняла свой. Я скрестил пальцы у себя в кармане, и мы выпили. Деке сказал:

— Слушай, мне надо пойти посмотреть, как там все. И тебя представить. Он провел меня по залу, быстро назвав с полдюжины имен. Это были в основном англичане, особый сорт загорелых, воспитанных людей, которых можно встретить в дорогих гольф-клубах или катающимися на добротных пластиковых крейсерских яхтах вокруг Пул-Харбора. У этих людей были излишне крепкие рукопожатия и шелковые галстуки. Их женщины со множеством золотых украшений отличались тем, что от долгого пребывания на солнце и применения дорогих мазей их кожа становилась похожей на кожу пресмыкающихся.