Тревожная Шумава - Рудольф Кальчик

удалось сохранить. За израсходованный бензин и за то, что три человека на время оставили заставу, он как-нибудь ответит… Кот заснул. Когда его будили, вставать страшно не хотелось. Однако он быстро оделся и, захватив с собой оружие и фотографию, поехал в Митину к Берану. Близился вечер. За деревней крестьяне косили сено, кое-где женщины уже сгребали его в кучи.

На столе в комнате Берана стояла бутылка пива, рядом лежал кларнет.

— Свет перевернулся! — воскликнул Беран хриплым голосом. — Кот пришел на Митину! Что случилось?

Начальник заставы молча вынул фотографию.

— Знаешь его?

Беран надул щеки и смерил Кота насмешливым взглядом. Затем швырнул снимок на стол и пробурчал:

— Ну и дела!.. Мы за всю первую республику имели только одного мертвеца… Подожди, я сбегаю в магазин за пивом! А пока посмотри вот туда, на луг, вон под то дерево! Бинокль в шкафу!

Кот подошел к окну. Дом, где жил Беран, находился почти в двухстах метрах от границы. На конце луга, метрах в двадцати от пограничного камня, на той стороне границы, в тени дерева развалился рыжий американский солдат в обнимку с женщиной, одетой в веселое, пестрое платье.

Беран возвратился с несколькими бутылками.

— Неплохо устроились, не правда ли?.. Вполне возможно, что эти двое наблюдают за нашими дозорами…

— Глупость. Ты как Шерлок Холмс. Они валяются здесь каждый день, им здесь удобно. Они терзают меня и ребят. Подумай, может ли кто-нибудь этакое долго выдержать? Нет, как-нибудь я сбегу отсюда домой. Здесь меня уже ничто не прельщает…

— Это от усталости, — ответил Кот. — Ты слишком устал.

Беран засмеялся Коту прямо в лицо: такого прежде не было. Даже в мобилизационный период так не служили.

Он схватил бутылку и жадно отпил несколько глотков. Кот молча смотрел на его двигающийся кадык, на его прищуренные глаза.

— Тебе еще не приходилось воевать, — спокойно произнес начальник заставы. — А на войне гораздо хуже.

— Плевал я на войну. Наплевать мне на все. Пару месяцев еще так выдержу, а дальше?

— Что дальше?

— Потом придут другие. Когда-нибудь назначат, сюда тебя или кого другого. Какая разница? А меня сплавят куда подальше.

— Конечно, если будешь продолжать вот так болтать.

Глаза Берана злобно заискрились. Однако он лишь махнул рукой:

— Пусть будет по-твоему. Я всегда желал иметь небольшое хозяйство, а пустых домов здесь хоть отбавляй…

— Можешь ты на минуту забыть о своих печалях? — спросил Кот. — Знаешь его?

— Знаю.

— Так кто же это? — нетерпеливо продолжал начальник заставы.

— Что ты меня допрашиваешь? Я старик и, по-вашему, ничего не понимаю. Скоро меня заменят. Придут молодые кадры, полностью преданные делу социализма. Я же, само собой разумеется, не полностью предан. Только наполовину. Или на три четверти, черт возьми! Да, Беран служил при капитализме, он содействовал укреплению этой системы… поэтому долой его! Я ничего не понимаю, мой дорогой. Меня пора прогнать. Скажи там, наверху, что мне уже пора. Что я жду этого.

Кот стоял бледный.

— Не скажешь? — Беран упрямо закрутил головой, и судорожная улыбка застыла на его лице. — Выпей, — обратился он к Коту. — И не говори мне о службе.

Кот отстранил протянутую ему бутылку, резким движением одернул на себе ремни и молча вышел из комнаты. Беран рванул ворот рубашки, засунул за пазуху ладонь, прижал ее к волосатой вспотевшей груди и глубоко вздохнул. Внизу затарахтел мотоцикл — это отъезжал Кот. Беран подошел к окну, выходящему в сторону Баварии.

— Это так близко… каких-то двести метров…

Он взял со стола кларнет и начал наигрывать что-то, напоминающее траурный марш. При первых звуках мелодии американец насторожился, лицо его расплылось в веселой усмешке. Он вместе с женщиной посмотрел на окно, но там уже никого не было. А мелодия продолжала жалобно звучать, как на деревенских похоронах. Парочка быстро потеряла к ней интерес.

Кот вернулся на хамрскую заставу в мрачном настроении. К нему сразу же подошел Цыганек и потащил его на улицу, объясняя по дороге, что его ждут, хотят сообщить что-то интересное. В темноте начальник заставы узнал болгарина Георгия.

Новость, которую сообщил болгарин, действительно была интересной. Вчера вечером Георгий работал вблизи границы. Внезапно с той стороны к нему подошел незнакомый мужчина и спросил, не смог бы он иногда бросать в почтовый ящик в Хамрах или в другом населенном пункте подальше от границы передаваемые ему письма. Эти письма якобы адресовались матери одного из беженцев, который хотел бы сообщить своей старой одинокой матери, что он жив, и временами писать ей о своей жизни. И Георгий не был бы в убытке — за каждое переданное письмо он будет получать доллары.

Начальник заставы сразу же начал выискивать возможные варианты, которые раскрыли бы подоплеку этого предложения. Не исключено, что те двое, которые скрылись при последнем нарушении границы, имеют поручение американской разведки, но боятся вновь перейти границу. Письмо на самом деле может быть адресовано какой-нибудь старой женщине. Возможно даже, что оно будет действительно написано ее сыном, но в таких завуалированных выражениях, что быстро расшифровать его будет нелегко.

Кот умел быстро принимать решения.

— Когда тебе должны передать письмо?

— Завтра вечером.

— Хорошо… возьмем его вместе с «почтальоном».

Решение Кота было весьма гуманным. Если автором письма действительно окажется заблудший сын своей матери, то после нескольких месяцев тюрьмы его доставят к матери-старушке. Если нет, то одним агентом иностранной разведки будет меньше.

Начальник заставы решил действовать в любом случае в соответствии с нормами международных пограничных обычаев и строго по праву. Он решил задержать неизвестного на нашей территории. И Георгий поможет в этом деле. Кот обдумал предстоящую операцию до деталей. «Письмоносец», по рассказам Георгия, был мужчиной необычайно крепкого сложения, почти двухметрового роста. Кот выставил против него трех своих людей. Болгарин с удовольствием согласился помогать. Но этого было еще недостаточно. Начальник заставы предусмотрел любую случайность. Ночью он тщательно обследовал местность, где должна была состояться передача письма болгарину, и подключил к операции еще пятерых пограничников.

Кот был спокоен за исход операции. Он поблагодарил болгарина и связался по телефону с Бурдой, который одобрил его план. На короткое время Кот заглянул даже в хамрский ресторанчик сыграть в картишки. В ресторанчике специально для пограничников был отведен стол. В этот вечер за столом недоставало Буришки: он проводил время под замком. С Котом играли водитель Вепржек, лесники Палечек и Блажек. Около десяти вечера пришел Галапетр, достал свою скрипку и заиграл. Через минуту все присутствующие пели. Каменщик Матоушек сбегал за своей гармоникой, а лесник Летал был прекрасным саксофонистом и удачно заменил отсутствующего