Иной Путь - Влад Вегашин

"Дать толчок? Да, это несложно. Но все эти крохотные добрые дела моментально теряются на фоне постоянного зла, страха и боли вокруг. Нищета, наркомания, жестокость, воспевание подлости – это постоянно вокруг, это проникает в сердца и разумы. Что могу сделать я?"

"Объединить тех, кто готов пытаться что-то изменить. Найти таких же, как ты. Повести их. Послужить скрепляющим раствором".

"Да кто за мной пойдет? С какой стати им вообще за мной идти? Я – никто! Бедный курьер, без пяти минут студент, и все! У меня нет ни силы, ни власти, ни денег, у меня вообще ничего нет!"

"Ничего, кроме отчаянного желания изменить мир. Ничего, кроме решимости идти до конца. Это все – ничто?"

"Нет, конечно, но…"

"Перестань лгать самому себе. И определись, наконец – либо ты действительно делаешь выбор и следуешь ему, либо можешь дальше думать о том, какой плохой мир и как страшно жить, и продолжать погрязать в рефлексиях. От того, что тебе плохо, страшно, больно и так далее – лучше не станет никому. Хотя если ты боишься даже попытаться – то лучше забудь обо всем понятом из книги, обо всех твоих мечтах и о прекрасных звездах далекой хвостатой галактики – черта с два они тебе посветят, если ты сдашься, не успев даже начать".

"А может, они все же прилетят? Зажгут небо и позовут с собой тех, кому…"

"Тебя – не позовут. Неспособные ни на что трусы им не нужны. Только те, кто боролся за свою мечту, только те, кто не сдавался перед трудностями, только те, кто сохранил себя – их звали, их забирали к себе. Но не трусов и предателей. Таким среди звезд не место".

"Я не предатель!"

"Это только пока. Но ты стоишь ровно в одном шаге от самого страшного предательства – от предательства собственной души. Откажись от борьбы. Сочти себя ничтожеством, ни на что не способным – и станешь им, предай свою душу – и будешь жить спокойно, забыв о звездах и тех, кто уносит к ним. Выбор твой".

Очень тихо, чтобы не потревожить Вениамина Андреевича, Стас поднялся с кровати и подошел к окну. Осторожно отвел в сторону штору, посмотрел на улицу.

Внизу величаво несла свои воды Нева. А в темной глади отражалось множество крохотных огоньков. Стас перевел взгляд на небо…

Мириады ярких, живых звезд горели в бархатной синеве небес. И юноше казалось, что каждая заглядывает ему в душу и смотрит испытующе: что ты выберешь? Отречешься? Или…

И чем дольше он не отводил взгляда, тем сильнее становилось ощущение, что все эти звезды – вовсе не гигантские газовые шары, а теплые, живые огоньки, тысячи тысяч сердец Вселенной – и все они окружают его, согревают своим теплом и искренней, чистой любовью. Они звали, звали за собой, но не скрывали – путь долгий, путь трудный, через боль и страх, через "не могу", через самые страшные испытания, какие только возможно себе представить. Но только так и можно прийти к звездам – стать достойным их. Они не берут к себе кого попало. Они зовут только тех, кто прошел долгий путь и показал, что заслуживает звезд.

Теплые звезды кружились вокруг в завораживающем своей красотой и искренностью танце под музыку Серебряного ветра, вовлекали в эту невероятную пляску самого Стаса, проникали в самую его суть и сливались с ним воедино. Он словно бы ощущал биение мириадов сердец в унисон с его собственным и всем своим существом впитывал живое дыхание Вселенной. Она заглядывала ему в глаза, и безмолвно спрашивала: кто ты? Кто ты, живой человек, зачем ты? Неужели лишь для того, чтобы есть, пить, спать и воспроизводить потомство, которое сможет только повторить твой путь? Или ты и сам – живая и пылающая звезда, еще одно горячее сердце Мироздания?

– Я не звезда, – тихо сказал Стас. – Но я стану звездой! И я буду биться в унисон с этим животворным дыханием Вселенной!

И эти слова не прозвучали пафосным, бессмысленным бредом. Просто потому, что он и вправду принял решение. Лучше прожить коротко и ярко, по-настоящему, с целью и ради цели, чем медленно истлеть, обманывая себя бессилием.

– Я стану звездой! – разнесся по всему Мирозданию отчаянный мальчишеский крик.

И Мироздание его услышало.

II. VI.

"Мы не знаем, кто мы – дети красной звезды?

Дети черной звезды, или новых могил?"

Двенадцать ударов маятника возвестили о начале нового цикла. Но сегодня Коста не стал выполнять свой ритуал полностью. Донесения и новости остались без внимания, да и медитацией он пренебрег – лишь в тысячный раз воскресил в памяти каждое лицо, не позволяя себе даже на секунду забыть о своем преступлении.

В пятнадцать минут первого крылатый взмыл в небо. Сегодняшняя встреча отличалась крайней важностью и непредсказуемостью, и на место следовало прибыть заранее.

В полукилометре от цели он снизился до самых верхушек деревьев и почти сразу приземлился, присмотрев удобную поляну. Уже пешком дошел до берега озера, огляделся – все чисто. Нашел затененное место, удобно устроился меж переплетающихся корней огромной сосны, закрыл глаза. Сейчас основным органом чувств являлось не зрение и даже не слух.

Деревья едва различимо волновались. Вчувствовавшись, он услышал их чуть встревоженный шепот – здесь был чужак. Коста был одним из очень немногих жителей Терры, кто мог насладиться тишиной природы в полной мере – его присутствие не тревожило ее покой, к нему приходили животные и прилетали птицы, а деревья никогда и никому не выдавали его присутствия. Вторжение же любого другого человека вызывало настороженность. Звери разбегались, птицы прятались в высоких ветках – они помнили, что сотворил человек с этим миром, и не доверяли ему. Когда-то они не доверяли Косте – чувствовали его чудовищную природу, видели кровь на его руках. Но – прошло время. Не забыли, нет, но простили. Его все простили. Кроме него самого.

"Чужак пришел один, и чужак не использовал никакой энергии, – сообщили крылатому жители леса. – Чужак приехал на грохочущей вонючей повозке, но оставил ее у шоссе и пошел к озеру пешком, – каркнул на ухо ворон. – Останься со мной пока что, – попросил Коста, и ворон согласно наклонил голову".

Июльская полночь, богатая на звезды и ароматы трав, окутывала его со всех сторон. Он любил находиться на природе, особенно ночью и в одиночестве – но не сегодня. Сегодня живой мир вокруг отчего-то ощущался враждебным. Он не пытался атаковать, но готов был в любой момент ударить в ответ. Сегодня лес его не любил. И не только по своей воле.

Оставив флаер у шоссе, к озеру он пошел пешком и уже успел пожалеть об этом. Сегодня – не стоило. Пятикилометровая прогулка не подняла настроения и не прибавила душевных сил, только наоборот – измотала немолодое уже тело и вселила в разум потаенный, сокрытый страх, готовый пробудиться в любой миг и охватить сознание, подчиняя его слепой панике.

Почти идеальной формы овальное лесное зеркало раскинуло перед ним свои темные воды. В иной раз он обязательно погрузился бы в эту теплую негу, пахнущую травами и торфом, нырнул бы в самую глубь и прошелся бы по прохладному коричневому песку, но не сегодня.

Сегодня лес не принимал его. Лес уже принял кого-то другого.

Остановившись у самой воды, он взглянул на часы. Ровно два. Он всегда отличался редкостной пунктуальностью. Как и тот, с кем было назначено рандеву в столь странный час и в столь странном месте.

– Ты здесь. Я знаю это, и ты знаешь, что я знаю. К чему прятаться?

Голос приглушал высокий воротник легкого летнего плаща, скрывающий лицо до самых глаз, голову и лоб прятал капюшон. Было жарко, но важнее было скрыть свою личность.

– Я знаю, кто ты. Но ты этого не знал, – с холодной усмешкой отозвался собеседник, выступая из тени.

Стальные крылья распущены за спиной на манер плаща. Как и всегда, обнажен по пояс, волосы рассыпались по спине и груди.

"Кромки перьев – острее бритвы. Как он не обрезает себе волосы?"

– Знаешь ли? – в голосе не звучит должной уверенности. Теперь – знает.

– Мне назвать имя?

– Не стоит, – с тенью досады проговорил прибывший, откидывая капюшон и расстегивая воротник плаща. Тонкая легкая ткань соскользнула на траву. Жарко. – Кто начнет?

– Не я был инициатором встречи.

– Ты назначил время и место. Ты вышел на меня. Ты связался со мной через…

– Лишь после того, как ты безуспешно пытался выйти на меня. Говори, – голос крылатого почти что безэмоционален, но в нем можно уловить нотки скуки. Это становится опасно.

– Хорошо. Я – член Братства Повелителей.

– Мне это известно.

– Я знаю. Так вот, я – член Братства Повелителей. И я пришел к тебе для того, чтобы уничтожить Братство.

– Зачем тебе это нужно?

– Братство опасно. Братству нужен мир, и желательно – весь. Даже нет, не "желательно" – обязательно. На меньшее они не согласятся. Но почему-то никому из них не приходит в голову задать себе такой простой вопрос: а нужны ли они – Миру? Изначально Братство создавалось с целью поиска новых знаний. Потом еще основатель его решил возложить на Повелителей контролирующую функцию – мир нуждался в присмотре. Но братья не справились, и доказательство тому – катастрофа две тысячи двадцатого года. Извержения вулканов, землетрясения, наводнения, смерчи, чудовищные и необъяснимые перепады температур – мир желал исторгнуть болезнь под названием "люди". Но люди выжили. И не выполнившее свою задачу Братство – тоже. Но Повелители еще могли вернуть себе право на существование, если бы направили свои силы в нужное русло, однако они предпочли борьбу за власть. Позже им было дано второе предупреждение, когда некто неизвестный уничтожил тех, кто был в особенности опасен для мира. Отчего ты оставил в живых Вацлава Пражски? – он неожиданно оборвал свой монолог вопросом.