Лань в чаще, кн. 1: Оружие скальда - Елизавета Дворецкая

«…Враг напал, укрывшись тьмою… Грозный враг, презрев обычай…» В глаза Ингиторе бросилась знакомая фигура, высокая и худощавая, бредущая вдоль обрыва со стороны усадьбы. Не дойдя до Ингиторы нескольких шагов, Асвард остановился под кривой тонкой сосной, обтрепанной морскими ветрами.

– Что ты здесь бродишь, как дух? – спросила Ингитора.

– А ты что сидишь здесь одна, йомфру? – спросил Асвард. Его волосы трепал ветер, под глазами залегли нездоровые тени.

– Я сочиняю.

– И как?

– Ничего.

– Ты не видала Асгерд? Что она?

– Она в доме. Чешет шерсть. Гудрун присматривает за ней. Не думай, что ты один о ней беспокоишься.

– Не забывай, йомфру, что Гейр был не только ее сыном, но и моим племянником, – беззлобно сказал Асвард.

Ингитора смутилась: она и правда позабыла об этом. Как-то так сложилось: мужчины сражаются и умирают, женщины ждут и плачут.

Асвард сел на землю и стал смотреть в море. Не оборачиваясь, он продолжал:

– А ведь она не знает всего того, что знаю я.

– Что ты знаешь? – быстро спросила Ингитора. Бедам от этого похода не предвиделось конца. – Ты говорил, что он умер от удара копьем в спину. От одного удара и не мучился. Или это не так?

– В таком деле я не постеснялся бы солгать его матери, но это правда. Он умер от одного удара в спину. Здесь дело в другом.

Ингитора молча ждала продолжения. Асварду, видно, очень хотелось поделиться.

– Я не смог один донести его до корабля, – сказал он чуть погодя. – Бьярни помогал мне. И когда мы выносили его на берег на следующей стоянке, чтобы похоронить, было то же самое.

Ингитора не ответила, но ей стало неуютно. Всякий знает, что, если мертвец кажется очень тяжелым, значит, он не будет спокойно лежать в могиле.

– Если бы я видел того славного воина, который поднял на копье подростка, почти мальчика, я бы уж не позволил ему этого сделать. Я же велел ему сидеть возле корабля! – В бессильной досаде Асвард ударил кулаком по земле. – Но в нем кровь нашего отца. Усидеть на месте во время битвы он не мог. И теперь Асгерд не утешится, даже если я перебью всю племя фьяллей с Торвардом конунгом во главе. Гейра этим не вернешь. А ее горя не облегчит то, что матери фьяллей заплачут вслед за ней. О, хоть бы Фрейр и Фрейя послали ей другого ребенка! Она еще достаточно молода.

Ингитора отвернулась: слова Асварда задели еще одно больное место. Кроме горя самой потери ей еще придется мириться с бесчестьем угасающего рода. Подлое убийство такого знатного человека, как Скельвир хёвдинг, требовало отмщения. А для мести нужен мужчина. Которого нет.

Асвард пару раз оглянулся на замолчавшую девушку. Брови ее были немного сдвинуты, пристальный взгляд устремлен в морскую даль. От морского ветра на щеках ее розовел румянец, глаза казались одного цвета с серо-голубым небом, рыжеватые, мягкого и глубокого оттенка волосы блестели. Даже горе не притупило оживленной пылкости ее нрава, которая словно бы освещала изнутри ее лицо, так что даже сейчас она казалась очень красивой, несмотря на заплаканные глаза и порозовевший кончик носа. По-прежнему в ее лице отражалось что-то твердое, светлое, устремленное вперед, как будто на ее белую кожу постоянно падает луч света из Альвхейма.

Подперев щеки кулаками, она смотрела на другой берег фьорда и совсем забыла об Асварде. Поднявшись, он побрел к усадьбе, а она даже не заметила. «Шел на бой без страха Скельвир…»

Возвращаясь, в воротах Ингитора разминулась с Оттаром: фру Торбьерг послала его к соседу, Гриму Горбушке на хутор Брем, который располагался на краю большого леса, называемого Сосновые Бугры. Грим бонд еще с прошлого года остался должен Скельвиру марку серебра, и теперь, перед большими расходами поминальных пиров, эта марка пришлась бы очень кстати. [9]

Вернулся Оттар уже в темноте, без денег и очень злой.

– Этот подлец рассказывает, что год, дескать, выдался неурожайный и он не может выделить марку серебра! – рассказывал он фру Торбьерг. – Дескать, если вам очень надо, он может наскрести два-три эйрира, но никак не больше.

– Но он же продал шерсть! – возмутилась фру Торбьерг.

– Я ему говорил, что он получил за шерсть, а он сказал, что цены упали и ему самому до весны не дожить на эти деньги.

– Но срок прошел еще летом!

– Это я тоже ему сказал. А он сказал, что ничего не может поделать. Что ему не так повезло, как он надеялся.

– Но когда-нибудь он отдавать собирается?

– Сказал, что, может быть, будущим летом.

Фру Торбьерг помолчала, усилием воли стараясь сохранить невозмутимость. Но мысли ее были совсем не спокойны.

– Вот, так и следовало ожидать! – с суровой горечью сказала она чуть погодя. – Скельвиру хёвдингу он ни за что не посмел бы так ответить! Скельвир хёвдинг пожалел его и отложил уплату до осени, а он теперь думает, что раз хозяина нет, то платить долгов вовсе не обязательно, а на тинге… Что мы сделаем с ним на тинге, две беззащитные женщины? Что я, вдова, сделаю с этой скотиной? Вызову на поединок? Теперь каждый может сделать с нами что хочет!

– А хотя бы и на поединок! – гневно ответила Ингитора. – Существует же «сиротское право», и пусть кто-нибудь посмеет мне отказать! Я им не какая-нибудь Фрида с хутора!

– Не говори ерунды! – Фру Торбьерг отмахнулась. – Марка серебра – не такие уж деньги, чтобы устраивать тут целое зрелище для всей округи! Все будут только смеяться, если увидят тебя или меня с мечом в руках!

– Можно выставить бойца, – негромко подсказал Оттар.

– Кого?

– Да хотя бы меня, хозяйка. Я не стоил бы дружбы Скельвира хёвдинга, если бы не сумел одолеть такого противника, как Грим из Брема, и дал бы в обиду его жену и дочь.

– Оставь! – Фру Торбьерг отмахнулась. – Этого нельзя сделать раньше тинга, тинг же только весной. А деньги нужны сейчас.

Ингитора возмущалась: она не привыкла к такому обращению, и у нее не укладывалось в голове, что какой-то там Грим из Брема, где весь двор меньше, чем их хлев, может нарушить обязательство перед самим Скельвиром хёвдингом! Даже мертвый, отец в ее глазах оставался сильным и уважаемым человеком, и она не понимала, как смеет Грим или кто-то другой идти против его воли, когда он сам даже еще не погребен! Но хоть она и была умна, в этом деле Грим Горбушка соображал получше нее.

На другой день в Льюнгвэлир приехали гости из усадьбы Мьельке: Фасти хёльд со своей матерью фру Торунн. Встречала их одна Ингитора: фру Торбьерг уехала к Асмунду хёльду в Эльвефалль, чтобы купить там хорошего бычка и свинью для завтрашнего угощения. Гостей на поминальный пир ожидалось много, продлится он не меньше трех дней, а своей скотины, которую можно было на это выделить, не хватало. Оттар, Асвард и Бьярни поехали с хозяйкой, и Ингитора осталась в доме с Траином и челядью, присматривать за приготовлениями.