Сталин - Святослав Рыбас

Их соперничество продолжалось. Вскоре стало ясно, что интересы операции «Торч» отодвигают приоритет северных конвоев на последнее место.

Вообще, и Рузвельту стало понятно, куда клонит английский премьер. После Сталинградской победы надо было задуматься над тем, кто быстрее дойдет до Берлина, Красная армия с востока или союзники через Италию и Балканы.

Двадцать третьего октября 1942 года начались великие военные гонки союзников. В этот день оборонявшаяся от войск Роммеля 8-я английская армия под командованием генерала Б. Монтгомери перешла в наступление под Эль-Аламейном. Англичане превосходили немцев и итальянцев по численности войск — в 3 раза, по танкам — в 2,6, по авиации — в 4 раза. Их атака стремительно развивалась.

Восьмого ноября началась операция «Торч»: в Марокко и Алжире высадились англо-американские войска под командованием генерала Д. Эйзенхауэра.

Девятнадцатого ноября началось наступление советских войск под Сталинградом.

Еще невозможно было представить, сколько времени продлится война, и только несколько человек в России, США и Великобритании начинали осознавать возрастающее соперничество будущих победителей.

Так, 19 октября 1942 года Сталин в телеграмме Майскому пишет: «У нас всех создается впечатление, что Черчилль держит курс на поражение СССР, чтобы потом сговориться с Германией Гитлера или Брюнинга за счет нашей страны»482.

Поводом к этой телеграмме явилось сокращение поставок вооружений (в связи с подготовкой «Торча») и невыполнение обещания бомбардировок Берлина (из-за опасения получить удар по Лондону).

Подозрительность Сталина не была беспочвенной, так как разница в английской и советской стратегии была ему ясна.

Конечно, британцы были большими мастерами по части выгодных комбинаций. И во время проведения «Торча» они это продемонстрировали всему миру, когда союзники использовали перешедшего на их сторону адмирала Дарлана, члена французского прогерманского правительства в Виши и заместителя Петена. Благодаря Дарлану союзники избежали сопротивления французских войск в Алжире и Тунисе, и коллаборационист, вчерашний союзник гитлеровцев Дарлан был поставлен во главе французской администрации в Северной Африке.

На это Сталин с полным пониманием написал Черчиллю: «Военная дипломатия должна уметь использовать для военных целей не только Дарланов, но и черта с его бабушкой»483.

Но у Черчилля в запасе было гораздо больше «чертовых бабушек», чем у нашего героя. Мы имеем в виду не разных второразрядных деятелей, подобных несчастному Дарлану (он вскоре был застрелен в собственном кабинете), а сильные стратегические комбинации. Чем мог ответить Сталин, например, на план Черчилля послевоенного переустройства Европы, предполагавшего создание нескольких федераций (балканской, дунайской, скандинавской и др.), которые бы подчинялись некоему международному совету из великих держав и «которому было бы поручено держать Пруссию разоруженной»?484 Британский лидер хотел обеспечить Англии ведущую роль в Европе, понимая, что США заинтересованы, как он писал А. Идену 21 октября 1942 года, «ликвидировать Британскую заморскую империю». Соответственно, он играл одновременно и против Сталина, и против Рузвельта.

На утонченное по форме предложение Черчилля Рузвельту отодвинуть в долгий ящик высадку десанта на севере Франции президент прямо ответил, что американцы не намерены отказываться от этого плана.

Сталину оставалось уповать на себя, Красную армию и имперские интересы США.

Впрочем, был еще один постоянный ресурс, превышающий все мыслимые возможности земных лидеров. Его имя всем известно. Ровно 130 лет до описываемых событий его силу узнал Наполеон, а затем Александр Пушкин отразил это в стихах:

Гроза двенадцатого годаНастала — кто тут нам помог?Остервенение народа,Барклай, зима иль русский Бог?

В 1942 году Барклая не вспоминали, зато все остальное было налицо: и долготерпение народа, и зима, и Бог. И Сталин, конечно.

После Сталинграда были освобождены Кавказ, большая часть Украины и центральные районы России, разорвана блокада Ленинграда. Планировалось до начала весенней распутицы выйти к Днепру. Однако в середине марта немцы успели перегруппироваться и мощно контратаковать, в результате чего они снова захватили оставленные ими месяц назад Харьков и Белгород. Фронт остановился, противники могли осмотреться.

И что они увидели? Немцы занимали то же положение, что и год назад, словно не было их окружения под Сталинградом и бегства с Кавказа, словно и не было потерь сотен тысяч немецких, венгерских и румынских солдат.

Потери Красной армии тоже были велики, но в стратегическом плане она сейчас настраивалась на выигрыш войны.

На конференции в Касабланке в январе 1943 года, куда не поехал Сталин, Рузвельт и Черчилль опубликовали заявление, что целью войны является безоговорочная капитуляция Германии и ее союзников. Дж. Фуллер считает, что это было ошибкой и дало Гитлеру дополнительные моральные стимулы для тотального сопротивления. Население Германии, помнившее о тяготах и унижениях 1918 года, обрекалось поддерживать режим, Геббельс объявил о тотальной войне. (Показательно, что Сталин не одобрил требование безоговорочной капитуляции, так как считал, что «из-за этого требования война продлится дольше и позиция союзников теряет гибкость»485.)

Поэтому весной 1943 года Берлин был готов сражаться до последнего. Было намечено нанести сильный удар в районе Курско-Белгородского выступа, для чего здесь была сосредоточена сильная группировка, которая, по словам Гитлера, могла оказать «решающее влияние на исход войны в целом». Было выделено 50 дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных. Германское командование сосредоточило здесь такие силы, которые в случае успеха позволили бы опрокинуть время в 1941 год. Было собрано 63 процента всех самолетов (2000) и 70 процентов всех танков (2700) германского фронта в России. Кроме того, новые немецкие танки «Тигр» и «Пантера» были сильнее аналогичных советских машин.

Одна танковая дивизия приходилась на четыре километра фронта. «Еще нигде вермахт не сосредоточивал на ограниченном пространстве столько наступательной мощи» (В. Адам).

Однако Ставка благодаря донесениям разведки была предупреждена о таком повороте событий.

При подготовке к отражению немецкого наступления (операция «Цитадель») между Сталиным и Жуковым снова возник спор, правда, в иной тональности, чем обычно. Первоначально Ставка и Генштаб были намерены принять предложения командующих фронтами Рокоссовского и Ватутина о наступлении. Жуков на первом этапе тоже склонялся к этому плану, однако после того, как стало известно о «Цитадели», он изменил свое мнение. Наступать на изготовившегося к удару противника означало обрекать себя на поражение (примерно подобное случилось в мае–июне 1942 года под Харьковом).