Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

нашим делом. Этот вот номер «Приюта любви», гостиницы. А сотовый – это телефон Сурковой, владелицы клуба, помните ее?

– Веры Сурковой, – Катя кивнула. – Да… значит, это она его мать.

– Чья?

– Вова, вы можете подъехать к «Приюту любви»? Я сейчас в Кунцеве, в Красногорске буду минут через сорок.

– Хорошо. А что случилось?

– Нам надо с вами кое-что узнать.

Катя бросилась ловить «частника». Через полчаса она уже подъезжала к зоогостинице, вспоминая, как была тут в прошлый раз, когда застала Суркову пьяную в ее офисе.

Участковый Миронов уже ждал за рулем своей машины, припаркованной на углу ветлечебницы. Как он управлял со сломанной рукой – одному богу известно.

Они вместе позвонили в дверь. Им открыла уборщица. В помещении стоял сильный запах хлорки.

– Суркова у себя? – спросила Катя.

– У себя. Здравствуйте, – уборщица смотрела на Миронова, на Катю. – Вы кошку привезли на передержку? Так мы животных не принимаем.

– Я знаю, мы к Сурковой, – сказала Катя. – Простите, трезвая она?

– С похмелья, – шепнула уборщица. – Вчера и домой не уходила. Там, в кабинете у себя на диване так и заснула.

Постучав, Катя открыла дверь в уже знакомую ей комнатушку с дипломами кошачьих выставок на стенах и фотографиями питомцев клуба. Они с Мироновым вошли.

Вера Вадимовна Суркова сидела за столом и пила крепкий кофе. Увидев Миронова, она радостно вплеснула руками, пригляделась и на этот раз узнала Катю.

– Вы! Проходите, садитесь. Как мне благодарить вас обоих, – она выскочила из-за стола и порывисто обняла, буквально сгребла в охапку и Миронова, и Катю своими пухлыми руками. – Милые вы мои. Нашли, поймали урода. У нас тут столько об этом говорят… Надо же – Василисин хахаль, то есть не хахаль, а… какой подлец, какой злой человек… Я с Василисой и говорить об этом боюсь, она сразу замыкается. Да что же вы стоите? Садитесь! Сейчас я вам кофе заварю и… это дело надо отметить!

Вера Вадимовна метнулась к столу, схватила банку растворимого кофе, а потом в ее руках появилась бутылка апельсинового ликера.

Катя оглядела кабинет. В корзинке на матрасике спали, почти что обнявшись, те самые две кошки.

– Вера Вадимовна, нам с вами поговорить надо, – сказал Миронов. – Дело безотлагательное. Так что с угощением мы потом, ладно?

– Хорошо, хорошо, я понимаю, вы на службе, ребята, дорогие мои, поймали… поймали урода, нелюдя. Спрашивайте что угодно, рада помочь, чтоб его посадили, чтоб он сгнил в тюрьме!

– Вера Вадимовна, нам надо поговорить о вашем покойном сыне, – сказала Катя.

Вера Вадимовна обернулась к ней.

– О Сереже?

– Да, о Сергее. Я разыскивала его в связи с одним старым делом. И, простите, не знала, что он умер.

Вера Вадимовна опустилась на стул.

– Десять лет, как я без него, – сказала она, – думала, и я тоже умру от горя. Нет, кошки мои меня вытянули, благодаря им, клубу я выжила. Прямо на моих руках умер. Аорта лопнула. А ведь сколько медкомиссий там у вас проходил… Он в ГАИ работал.

– Я разыскивала его в связи со старым ДТП в Одинцовском районе, – сказала Катя.

– Да, он работал в Одинцово.

– А почему он так внезапно уволился?

– Говорил, надоело на чужого дядю работать, хочу, мол, на себя. Бизнес свой хотел организовать.

– Ваш кошачий клуб? – спросила Катя.

– Нет, он к кошкам всегда равнодушный был. Он машины любил, мотоциклы, оттого после армии и в ГАИ пошел, – Вера Вадимовна достала из сумки портмоне и показала Кате и Миронову фото. – Вот он какой был у меня, мой Сережа.

Со снимка смотрел крепкий парень лет двадцати шести, между матерью и сыном – явное сходство.

– Вера Вадимовна, он выступал главным свидетелем в деле о ДТП в Одинцово, где были замешаны дети тогдашнего министра финансов Гайкина, это давно было, двенадцать лет назад. Но, может, вы помните, может, он говорил вам?

Вера Вадимовна убрала фото и портмоне. Вытерла слезинку в уголке глаза.

– Конечно, говорил, всем со мной делился. У него от меня не было секретов. Я ведь его без отца растила, муж мой, он бросил нас, когда Сереже и года не исполнилось. Завел другую семью, правда, алименты платил. Сережа взял его фамилию, Сурков ему не нравилась, его в детстве Сурком дразнили в школе. Так что со мной он делился, рассказывал мне, хвастался даже…

– Что он говорил вам о том ДТП? Он выступал главным свидетелем, потому что все случилось на дороге на его глазах. В аварии пострадала беременная женщина, она потом лишилась ноги и покончила с собой. А во второй машине были сын и дочь министра финансов. Что ваш сын вам рассказывал? Как все произошло?

Вера Вадимовна закрыла глаза. И не ответила. Долго, долго молчала.

– Я не помню, – сказала она тихо.

Катя взяла ее за руку.

– Пожалуйста, я прошу вас. Это очень важно.

– Какая мать станет плохо говорить о своем покойном сыне?

– Не надо плохо, расскажите как есть. Помогите нам. Я не из любопытства спрашиваю. У нас очень серьезное дело, убийства. Помогите нам, Вера Вадимовна, пожалуйста!

Суркова пристально посмотрела на Катю, на Миронова.

– Никому другому никогда бы ни словечка, с собой в могилу бы унесла это. Но вам скажу. Я знаю, вы жизнью рисковали, когда этого урода-отравителя, поджигателя ловили. Я вам расскажу все. Только не судите Сережу. Он и так получил полной мерой. Эта его смерть… я до сих пор уверена, это кара ему за тот грех, что он на душу взял. За те проклятые деньги.

– Деньги? Он получил деньги?

– Мама, говорил он мне, вот оно, дело, которое многие ждут годами. Взятки на дороге с водителей стричь – это для недоумков. А на таком деле можно сразу заработать много, очень много. И жить потом. Только пожил-то он с этими деньгами полтора года всего. Аорта лопнула. И лишилась я Сережи, сына моего.

– С кого он взял деньги? – спросила Катя. – За что?

– Все же на его глазах случилось, он преследовал эту машину, она от него улепетывала.

– Кто?

– Да девка эта, дочка министра, обкуренная, под кайфом.

– За рулем была дочь министра, а не сын?

– Сын рядом сидел, а она вела машину, на огромной скорости, Сережа предупреждал ее, мол, водитель, остановитесь! А она ни в какую, потому что под кайфом была, я же объясняю. Наркоманка! И вылетела она на повороте в бок другой машине, столкнула ее в кювет. Сережа подбежал к ним. Она… девка эта, министерская дочка, сразу права стала качать – ты знаешь, кто мы? А он ей пригрозил – мол, отвезу на освидетельствование, посадят тебя. У ее брата с испуга приступ начался – астма, он астматик был. Так она, эта стерва, что придумала там, прямо на месте, – скажи, мол, что это брат мой был за рулем,