Мир Полудня (сборник) - Аркадий и Борис Стругацкие

– А ну его к черту,  –  закричал он и пнул стул ногой.  –  Ты схватила самую суть, Руженка, и мне больше нечего тебе объяснять. Все равно ты больше ничего не поймешь, жалкая жрица муз.

Он все-таки поднял стул и уселся на него верхом, положив локоть на спинку.

– Я тебе только вот что скажу. Как ведет себя время в системах, движущихся ускоренно, не знал до нас никто. Были только разные частные случаи. Знаешь, как пишут: «Таким образом, при некоторых частных предположениях относительно силового поля…» и так далее. А мы теперь знаем, доказали на опыте, что при больших ускорениях на возлесветовых скоростях можно управлять временем. Можно сделать так, что звездолет вернется через сто лет, а пилоты состарятся на год. Что-то в этом роде будет с Быковым и Горбовским. Они вернутся молодыми, но Земля состарится. У них очень мало ускорение. А если лететь так, как летели мы, все будет наоборот. Постаревший пилот возвращается к своей по-прежнему юной супруге. Здорово я тебе все объяснил?

– Здорово!  –  сказала я.

– Велик ли я?

– Велик!  –  сказала я.

Он снова стал Валей Петровым. Он смеялся радостно, весело и очень гордился собой.

– Не я ли глава семьи?

– Ну конечно же!  –  смиренно согласилась я.

– А ты понимаешь, как все это здорово?

Еще бы! Я понимала. Он никогда больше не уйдет от меня надолго. Он будет возвращаться постаревший и окаменевший от перегрузок, но он будет возвращаться скоро. Мириады миров разделят нас, но никогда больше не разделят нас годы.

– Завтра нагрянут гости,  –  вдруг вспомнил Валя и потянулся. Было очень странно и непривычно видеть, как он потягивается одной рукой.  –  И надо лететь в Совет космогации. И надо готовить доклад.

– Вы привезли много материала?  –  спросила я.

– Массу. Мы привезли фильм «Планета Ружена, на которой не бывает дождей».

– А там правда не бывает дождей?  –  спросила я. Мне было очень приятно.

Он ответил:

– Один раз мы там увидели облачко. По этому поводу Порта варил кофе. Но во всем другом Ружена  –  очень богатая планета. И там солнце не в пример нашему  –  белая звезда. По сравнению с ним наше солнце просто медный таз.

Он вскочил, выбежал из комнаты и вернулся с изумрудной тростью.

– Смотри,  –  сказал он.  –  Зеленая древесина. Это белковая растительность. Но Порта нашел там и небелковую жизнь.

Я прислонила трость к столу.

– А что случилось с Порта?  –  спросила я шепотом.

Валя не ответил, и я вспомнила, что он никогда не отвечал на такие вопросы.

– Мы привезли девятнадцать культур разных микробов,  –  сказал он.  –  Штук тридцать гербариев, такое вот зеленое дерево и целую батарею банок с заспиртованными организмами. И мы привезли такую коллекцию минералов! Я могу назвать тебе двадцать человек, которые облизнутся, увидев все это. Хотя бы Константин Робертович Ченчик.

Ченчик был председатель Комитета по внеземным ресурсам.

– Ты снова полетишь туда?  –  спросила я. Я старалась говорить совсем небрежно, как бы между прочим. Но он понял и засмеялся.

– Конечно, нет. Туда полетят другие. Там будет оборудована база. Ружена  –  отличное место для базы. С Ружены мы будем стартовать дальше  –  к системе ВК 902, а оттуда еще дальше  –  к красному гиганту ВК 1335. Это очень далеко.

Он вдруг вспомнил что-то и наморщил лоб.

– Руженка,  –  сказал он,  –  ты не знаешь, что это за блестящая башня стоит на ракетодроме?

Я не знала, о какой башне он говорит.

– Наверное, ее построили за эти полгода,  –  сказал Валя. Он засмеялся.  –  Знаешь, когда я понял, что опыт удался? Когда увидел тебя. А то мы глазели на эту башню, и Ларри божился, что это двадцать четвертый век. Теперь я вспоминаю и начальника ракетодрома, но тогда я не узнал его. Просто забыл за семнадцать лет, какой он, и мне показалось, что это новый.

– А ты меня сразу узнал?  –  спросила я.

– Ну еще бы!

– Я все время думала, что это сон,  –  сказала я.  –  Я и сейчас так думаю. Ты просто мираж…

– Твердый, как полено,  –  добавил он.

Я засмеялась, потом немножко поплакала и рассказала ему, как он год за годом летел один через черную пропасть, полную холодных звезд. Впереди звезды, позади звезды, и больше ничего.

Валя покачал головой.

– Все это так,  –  протянул он.  –  Только звезд тоже нет  –  ни впереди, ни сзади.

– Почему?  –  спросила я сквозь слезы.

– Допплеровская слепота… При возлесветовых скоростях эффект Допплера смещает излучение звезд в невидимые глазом области. Звезды можно видеть только с помощью специальных преобразователей. А если смотреть в обыкновенные телескопы, то вокруг тьма. Беспросветная тьма. Это очень неприятно, Руженка,  –  смотреть в обыкновенные телескопы. Кажется, что, кроме тебя, никого нет во всем мире…

Мне стало холодно, и я прижалась к нему.

– Пойдем спать,  –  сказал он.  –  Завтра будет тяжелый день.

– А вдруг я проснусь, а тебя нет?

– Так, наверное, и будет. Завтра я рано-рано улечу в Москву. Я даже будить тебя не буду.

– Разбуди,  –  попросила я.

Он быстро уснул, а я еще долго сидела рядом и смотрела на его лицо. Лицо казалось темным, почти черным в полумраке. Он спал спокойно, только один раз вдруг сказал быстро: «Осторожно, Ларри… Это же адская боль». И через минуту: «Выгони вон Артура. Он не привык смотреть на это».

Никогда больше он не уйдет надолго. Он будет возвращаться постаревшим и когда-нибудь вернется совсем старым, но никогда больше не придется ждать годами. Человек, управляющий временем,  –  мой муж.

3

Звездолетчик Валентин Петров

Третья звездная началась. «Муромец», неторопливо набирая скорость, пошел прочь от Солнца по перпендикуляру к плоскости эклиптики. Теперь мне предстояло рассказать о своем замысле товарищам. На Земле я думал, что самое сложное  –  это добиться согласия у Совета космогации. В том, что согласится экипаж, я не сомневался. Я посмотрел на Сережку  –  он сидел у пульта и жевал тянучки  –  и немного успокоился. Сережа согласился еще на Земле, и мы вместе отстаивали эту идею в Совете. Я кивнул ему, и мы вышли в кают-компанию. Там Ларри играл с Сабуро в шахматы, маленький Людвиг Порта копался в фильмотеке, а Артур Лепелье сидел прямой, как манекен, и глаза его были широко раскрыты. У него в глазах была девушка в оранжевом свитере. Я подумал, что он наверняка согласится.

– Вот что,  –  начал я.  –  Вы хорошо представляете себе, что такое звездная?

Они посмотрели на меня с изумлением. Конечно, они все хорошо представляли себе. Годы непрерывных будней и отрешение от людей и Земли своего времени, потому что к тому дню, когда мы вернемся, память о нас превратится в легенду. Они молча глядели на меня, затем Порта ответил неторопливо: