Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

миновал столпившихся у входа на пристань островитян, которые обсуждали появление на рифах Кисс-Боттома загадочного корабля. По глазам нескольких старых рыбаков он понял, что они знали правду, но не хотели ее знать, как не хотел ее знать он сам. Пристань осталась позади; он шел теперь мимо рыбацких хибарок. Из-под облупленной стены на него с яростным лаем кинулась черная собака. Он прогнал ее. Он шел туда, где за деревней вставали густые, буйные зеленые джунгли, где высоко в красноватых кронах деревьев, похожих на кухонные ершики, щебетали птицы и где Фронт-стрит превращалась в песчаную колдобистую тропинку. Он уходил все дальше, углубляясь в чащу под пронзительные, печальные крики птиц. Обогнув заросли колючего кустарника, он увидел впереди церковь.

Церковь была небольшая, приземистая, с высоким шпилем. Здесь заканчивалась Фронт-стрит. За церковью было кладбище, обнесенное оградой из заостренных кольев, а сбоку к ней примыкал курятник. На кладбище давно проникли джунгли, они держали деревянные надгробия цепкими, корявыми зелено-бурыми пальцами. Стены церкви пестрели рисунками и надписями: здесь были рожи, цифры, обведенные кружком, и всевозможные имена — Эрзули, Зок, Легба. Широкие, жирные потеки черной и красной краски спускались к самой земле. Два церковных окна, закрытые кем-то, как видно, совсем недавно, были разбиты.

Негр приблизился ко входу, взялся за простой металлический дверной молоток и тихо стукнул в дверь.

Тишина.

Он приложил ухо к двери, потом снова легонько стукнул по филенке.

— Ваше преподобие, это Томас Лэйси! — сказал он через несколько мгновений.

Последовала длительная пауза, слышалось лишь пение птиц и шелест листвы под ветерком. Потом загремел отодвигаемый засов. Дверь распахнулась. В проеме возникло скуластое лицо с козлиной бородкой и большими, как плошки, глазами за стёклами очков в роговой оправе. Показав глазами: входи, его преподобие с заметным французским акцентом пригласил:

— Прошу!

Томас вошёл в помещение с голыми полами и длинными рядами деревянных скамей. В центре был алтарь, а где-то сбоку — хоры. Пахнуло пылью, сыростью и старением; аромат ладана едва пробивался сквозь табачную вонь. Когда священник захлопнул за Томасом дверь, церковь погрузилась в темноту, лишь слабые лучики света проникали через разбитые створки окон, бросая на стены тусклые неясные тени. Его преподобие поставил засов на место и повернулся к посетителю:

— Что вам угодно?

— Я насчет того, что выплыло из моря, — едва слышно заговорил Томас, но даже его тихий голос эхом отразился от стен церкви и наполнил ее, как дым — коробку. — Насчет того, что сегодня выбросило на рифы Кисс-Боттома.

Глаза его преподобия, тёмные стеклянные шарики, плавающие в желтоватой белизне, сузились. Его длинное, на вид хрупкое тело склонилось к Лэйси:

— Что-что? Простите, мне некогда.

— Один белый по имени Мур сегодня нырял в тех местах, — продолжал Томас, пытаясь говорить медленно. — Он поднял это на поверхность, он откопал это на дне. Вы говорите, оно, мол, давным-давно сгинуло. Но сейчас, вот сейчас вот, эта пакость на рифе…

— Чепуха! — не дрогнув, проговорил по-французски его преподобие. Почти все его лицо пряталось в тени, видны были только шевелящиеся губы.

— Корабль! — сказал Томас, и капелька слюны выступила в уголке его рта. — Он поднялся со дна…

— Нет, — мягко возразил священник.

— Я видел его собственными глазами. Видел, там, на рифах.

— Нет, — голос его преподобия по-прежнему оставался мягким, однако в него прокралась властная нотка, и Томас Лэйси со страхом посмотрел священнику в лицо. На некоторое время воцарилось молчание. Потом Томас, вновь обретя дар речи, пробормотал:

— Этот корабль долго пролежал под водой. Теперь он весь покорежен, побит — но это тот самый корабль…

Его преподобие уставился на своего собеседника, пристально изучая глаза Томаса, словно никак не хотел поверить в то, о чем ему толковал этот человек. Волнуясь, он заговорил по-французски.

— Как это может быть? — тихо спросил он, не ожидая ответа, и заметно ссутулился, поник, на спине выступили острые лопатки. — Нет, нет. — Снаружи, в гуще спасительных ветвей, крикнула птица. — Белый? — переспросил он наконец.

— Совершенно верно.

— Оставьте меня в покое. Пожалуйста. Я хочу, чтобы вы сейчас ушли и на некоторое время оставили меня в покое.

Томас не двинулся с места и стоял, моргая, обеспокоенный тем, что его слова чем-то обидели старого священника.

— Пожалуйста, — снова попросил его преподобие, отворачиваясь от Томаса.

Томас попятился к выходу. Его преподобие уходил по проходу между рядами длинных деревянных скамей к двери за хорами. Полумрак поглотил его. Томас помедлил на пороге, потом распахнул дверь и зажмурился от яркого света. Не оглядываясь, он быстро вышел из церкви.

В своей убогой, тесной келье его преподобие зажёг свечу и посмотрел, как язычок пламени вытянулся в длинное белое острие. Потом снял с полки буфета черный ящичек и положил перед собой. Из кармана появился маленький ключ; священник отпер ящик и стал разглядывать его содержимое: белую кроличью лапку, пузырек с тёмной жидкостью, какие-то тёмные зерна в бумажном пакете, серебристые свечи, очки с затемненными стёклами. Наконец он нашёл то, что искал. Есть. Вот оно.

Черная коробка.

Он извлёк ее из-под других вещей и открыл. Внутри был синий стеклянный глаз синего цвета на серебряной цепочке. Его преподобие расстегнул облачение и накинул цепочку на шею — так, чтобы глаз лежал у него на груди поверх сорочки.

Он шагнул вперёд и поднес руку вплотную к пламени свечи.

Стоя посреди комнаты в кромешной тьме, он очень тихо, словно его собеседник был совсем рядом, спросил по-французски:

— Что ты видишь? Что ты видишь?

Глава 4

Задыхаясь от недостатка воздуха, Мур падал вверх тормашками в бешеный водоворот. Вокруг вздымались серо-зеленые водяные стены; он был пленником в морском царстве, он пролетал сквозь тысячи залов и комнат, с чердака в подвал, из света в полную тьму.

Они остались одни, надрывался его внутренний