Нюрнбергский процесс, сборник материалов - Константин Горшенин

«Впервые в истории мы должны бороться только на одном фронте, второй фронт в настоящее время свободен. Однако никто не может знать, как долго такое положение сохранится.

В течение долгого времени я был в нерешительности относительно того, должен ли я сначала нанести удар на Востоке, а затем на Западе. Я в принципе организовал вооруженные силы не для того, чтобы оставаться в бездействии. Решение нанести удар всегда было во мне. Раньше или позже, но я собирался разрешить проблему. Под давлением обстоятельств было принято решение нанести удар сначала на Востоке. Если[48] польская война была выиграна быстро, то это объясняется превосходством наших вооруженных сил. Это самое славное событие в нашей истории. Против ожидания расходы в людях и материальной части оказались невелики. В настоящее время восточный фронт держат всего несколько дивизий. Это ситуация, которую мы ранее считали недостижимой. Теперь ситуация такова: противник на Западе находится за своими укреплениями. Возможности схватиться с ним нет. Решающий вопрос следующий: как долго можем мы терпеть такую ситуацию?»

Переходим к стр. 3 этого документа:

«Все определяется тем обстоятельством, что сейчас благоприятный момент; через 6 месяцев положение может измениться».

Цитируем последнюю выдержку на стр. 4 перевода:

«Англия не может прожить без импорта. Мы можем себя прокормить. Необходимость постоянно засеивать руд­ники на английском побережье поставит Англию на колени. Однако это может произойти, только если мы оккупируем Бельгию и Голландию. Для меня это трудное решение. Никто никогда не достигал того, чего достиг я. Во всем этом моя жизнь значения не имеет. Я привел германский народ к высочайшей вершине, даже если мир нас сейчас ненавидит. Я рискую потерять эти достижения. Мне приходится выбирать между победой и уничтожением. Я выбираю победу. Это величайший исторический выбор. Даже решения, принятые Бисмарком в 1866 и 1870 годах, были не более великими. Мое решение неизменно. Я нападу на Францию и Англию как можно быстрее, в самый благоприятный момент. Нарушение нейтралитета Бельгии и Голландии не имеет никакого значения. Никто не будет задавать по этому поводу вопросов, когда мы победим. Мы поэтому не будем столь глупы в вопросе нарушения нейтралитета, как это было в 1914 году. Если мы не нарушим их нейтралитета, это сделают Англия и Франция. Без нападения война не будет выиграна. Я считаю возможным окончить войну только посредством нападения. Никто не может ответить на вопрос, будет ли нападение успешным. Все зависит от благоприятного провидения».

Затем зима 1939/40 года прошла быстро. В эту зиму не велось настоящих военных действий. Все члены генерального штаба и высшего командования знали, каков был план, им всем об этом было сказано. Напасть безжалостно при первой возможности, сокрушить французские и английские вооруженные силы, не обращая никакого внимания на нейтралитет и договоры с ними. «Нарушение нейтралитета Голландии и Бельгии ничего не означает. Никто не будет задавать об этом вопросов, когда мы победим». Это говорил Гитлер своему высшему командованию. Его генералы и адмиралы согласились с этим и стали выполнять свой план.

Неправильно будет считать, что все шаги в этом захватническом пс-ходе были задуманы Гитлером и что военные руководители пустились в этот поход неохотно и опасливо. Чтобы убедиться в обратном, надо вернуться немного назад, к тому, что г-н Элвин Джонс говорил Трибуналу относительно планов вторжения в Данию и Норвегию.

Трибунал вспомнит, что в выступлениях Гитлера в октябре и ноябре, которые я только что огласил и которые изобилуют угрозами по адресу Англии, Франции и Нидерландов, не было никаких предложений о нападении на Скандинавские страны. Конечно, меморандум от 9 октября 1939 г., выдержки из которого я оглашал, свидетельствует о том, что Гитлер не видел никаких оснований для того, чтобы нарушить ситуацию на севере, так как он заявил, что в случае, если не возникнут непредвиденные обстоятельства, можно рассчитывать на нейтралитет Скандинавских стран. Можно было продолжать торговлю с этими странами даже в случае затяжной войны. Но лишь за неделю до этого, 3 октября 1939 г., подсудимый Редер уже предложил военно-морскому штабу представить соображения по поводу преимуществ с военно-морской точки зрения, которые могли бы быть достигнуты при обеспечении баз в Норвегии и Дании.  Для этой цели был циркулярно разослан запрос.

Об этом говорится в документе №С-122, Г-В-82. В другом документе, который был представлен г-ном Элвином Джонсом под №С-66, говорится, что к рассылке этого запроса Редера побудило письмо другого генерала — Карлса, который указывал на важность оккупации норвежского побережья Германией. Адмирал Рольф Карле был позднее возведен в ранг адмирала флота и командовал военно-морской группой «Север», и в этой должности он является членом организации, как определено в Обвинительном заключении, так же, как и Редер.

Трибунал также вспомнит, что Дениц, который в то время был флагманом подводного флота, ответил на запрос Редера от 9 октября 1939 г. (документ С-5), Дениц писал, что с его точки зрения Тронхейм и Нарвик удовлетворяют требованиям как базы для подводных лодок, и далее, что Тронхейм был лучше, и предложил создать там базу для подводных лодок. На следующий день Редер посетил Гитлера. Это посещение описано в документе, который не был еще представлен в качестве доказательства. Я представляю этот документ в качестве доказательства под №США-541. В середине страницы имеется заголовок: «Запись в военном дневнике главнокомандующего военно-морским флотом относительно «Везерюбунга» — это кодовое обозначение для операций против Дании и Норвегии.

Запись в дневнике от 10 октября 1939 г.:

«Главнокомандующий военно-морским флотом при посещении фюрера впервые указал на важность Норвегии при ведении войны на море и в воздухе. Фюрер намеревался изучить этот вопрос».

Запись от 12 декабря 1939 г.:

«Фюрер принял К и Х (что, невидимому, означало Квислинга и Хагелина), затем последовали инструкции высшему командованию вооруженных сил произвести необходимые приготовления. Главнокомандующий военно-морским флотом готовит свой доклад, который будет готов в январе».

В следующей фразе неправильный перевод. Следует читать «капитан 1 ранга Кранке работает над «Везерюбунг» при ОКВ».

«В последующий период X. (Хагелин) поддерживал контакт с начальником штаба военно-морского флота. Его целью было усилить партию К. (Квислинга) с тем, чтобы сделать ее способной произвести государственный переворот и предоставлять верховному командованию военно-морского флота информацию о политических событиях в Норвегии и сведения по военным вопросам. В общем он настаивал на ускорении подготовки, но считал, что сначала следовало расширить организацию».

Я думаю, это все, что мне следовало огласить из этого документа.

Другой документ — С-64, уже представленный мной в качестве доказательства, свидетельствует о том, что 12 декабря военно-морской штаб обсуждал проект о Норвегии с Гитлером на совещании, на котором присутствовали также подсудимые Кейтель и Иодль. Я не собираюсь оглашать этого документа. Между тем Редер поддерживал контакт с Розенбергом, обсуждая возможность использования Квислинга. Г-н Элвин Джонс совершенно справедливо указал Трибуналу на тесную связь между высшим командованием и нацистскими политическими деятелями. В результате всего этого согласно инструкциям Гитлера Кейтель издал директиву ОКВ 27 января 1940 г., в которой он заявил, что Гитлер поручил ему принять на себя руководство по подготовке к операции в Норвегии, которой он присвоил особое кодовое обозначение «Везерюбунг».

1 марта 1940 г. Гитлер издал директиву, в которой излагался общий план для вторжения в Норвегию и в Данию. Это документ №С-174, представленный уже г-ном Джонсом в качестве документального доказательства. На этой директиве имеются инициалы адмирала Курта Фрика, который был тогда начальником оперативного отдела военно-морского штаба и который в конце 1941 года стал начальником военно-морского штаба и в этой своей должности он является членом организации, как это определено в Обвинительном заключении.

Таким образом, как это явствует из этих документов, план вторжения в Норвегию и Данию не зародился в кругах нацистской партии и не был насильно навязан военным руководителям. Наоборот, этот план зародился среди военно-морских кругов генерального штаба и верховного командования, и Гитлера склонили к тому, чтобы поддержать эту идею. Договоры и нейтралитет означали для генерального штаба и высшего командования столь же мало, как и для нацистов. В отношении Нидерландов ни Гитлер, ни военные руководители не испытывали беспокойства по вопросу соблюдения договора.