Королев: факты и мифы - Ярослав Голованов

Решение принимается только в ноябре 1958 года на Совете Главных конструкторов: в первую очередь делать корабль-спутник для полета человека, который без труда можно переделать в спутника-шпиона.

Итак, период колебаний позади. И как это всегда бывало и раньше, приняв, наконец, решение, Королев с невероятной энергией начинает его реализовывать.

Еще в мае проектанты после многонедельных споров предложили Главному создать корабль-спутник в форме сферы, и идея эта Королеву сразу понравилась. Цепким своим умом сразу схватил он преимущества сферы: все легко считать, хорошо известна аэродинамика шара, сместив центр тяжести, получаешь устойчивость – эффект «Ваньки-встаньки», наконец, при заданном объеме шар имеет минимальную поверхность, а это значит, что он будет легче цилиндра, конуса и всякой конструкции другой формы. Понравилась Королеву и идея сконструировать корабль-спутник из двух частей. Теплозащита все-таки была тяжела, поэтому выгоднее ставить ее только на спускаемый аппарат, а приборный отсек перед возвращением на Землю отстреливать от корабля.

– И нехай вин горыть, – очень редко Сергей Павлович неожиданно для самого себя вспоминал украинскую «мову».

Споры начались, когда Феоктистов предложил сделать приборный отсек максимально простым, негерметичным: приделать к шарику раму и на ней разместить нужные приборы. Королев задумался. Он сам всегда был сторонником максимально простых решений, однако тут вновь сработала гениальная его интуиция. Ничего рассчитать и с цифрами доказать свою правоту здесь было невозможно, но Королев почувствовал, что это та «простота, которая хуже воровства». Приборы надо ставить надежные, уже проверенные в полетах, а работать в космическом вакууме они не умеют. Потребуются новые приборы, испытания их, и времени на эту «простоту» уйдет уйма. Нет, надо сделать герметичный отсек и внутри него расположить все приборы.

Феоктистов спорил до хрипоты, но потом признал, что Королев прав – приборный отсек, конечно же, надо было делать герметичным...

А как будет садиться аппарат? Сначала входить в атмосферу, как боеголовка, с использованием теплозащиты. А потом, когда достигнет более плотных слоев воздуха? Королев в молодости был авиатором и, как большинство авиаторов, признавая объективную полезность парашютов, в глубине души недолюбливал «тряпки», так он их называл. Есть идея вместо парашюта применить ротор – большой винт над аппаратом, который, вращаясь, тормозит его на спуске. В теории авторотации, которую разрабатывали конструкторы вертолетных КБ, было еще немало неясностей, да и никто никогда не рассчитывал роторы на такие скорости, которые предполагались у Королева, но все-таки многие считали, что в принципе «сделать можно». Королев сначала выведал, не увлечет ли кого-нибудь из своих сотрудников идея ротора, но энтузиаста не нашел. Оказалось, что большинство знали о роторе понаслышке.

– Как же так! – горячился Королев. – О роторном спуске даже у Циолковского есть! Вы что же, и Циолковского не читаете?!..

Затем он предпринял атаку на конструктора вертолетов Михаила Леонтьевича Миля. Взять его «в плен» кавалерийским наскоком, как «пленил» он Косберга, Исаева, Лидоренко, а позднее первого специалиста по электросварке в стране, академика Бориса Евгеньевича Патона, не удалось. Чем сильнее был нажим Королева, тем упорнее сопротивлялся Миль.

– Не хочу я ввязываться в это дело, – говорил Михаил Леонтьевич своему заместителю Андрею Владимировичу Некрасову. – Представляете, в космос полетит человек, совершит несколько витков вокруг земного шара, весь мир ему рукоплещет, он, прославленный, возвращается из космоса и тут – бац! С ним что-нибудь случится. Кто будет виноват? Мы будем виноваты! Нет, не будем мы за это дело браться...

Наконец, Королев снял свою «осаду» с Миля. Но, думаю, не потому, что сил у него уже не хватало бороться с Михаилом Леонтьевичем. Он бы «дожал» его через ЦК, Совмин, Министерство обороны. Думаю, другая здесь причина. Опять каким-то своим шестым чувством разглядел, услышал, учуял Сергей Павлович, что сделать-то ротор Миль ему сделает, но когда? А «тряпки» тысячекратно опробованы, и задержки с ними не будет.

Но, забегая вперед, надо сказать, что неприязнь к парашютам, очевидно, была стойкой, потому в 1963 году Королев вновь возвращается к этой теме: приглашает к себе в ОКБ Игоря Александровича Эрлиха – опытного конструктора вертолетов, организует собственное подразделение по ротору. Он верил в ротор! И кто знает, может быть, не на Земле, а в небе других планет увидят наши дети космическую «стрекозу»...

Работы шли невероятно быстро. Уже подключились конструкторы, которые из сектора Феоктистова «спустили» исходные данные по корпусу, прибористы и разработчики электрических схем уже строили свои разноцветные кабельные лабиринты, прикидывали, какой прибор где поставить, а проекта – главного документа, без которого ни в одном солидном конструкорском бюро не то что делать – разговаривать бы не стали, – еще не было. Проект, а по совести сказать, «как бы проект», потому что в нем вместо положенного многотомника было буквально несколько десятков страниц и чертежи, появился в конце мая 1959 года. А в августе уже были готовы первые сферические оболочки спускаемого аппарата, пошел на сборку разный другой металл...

Теперь, оглядывая всю доступную обозрению историю космической верфи Королева, видно, что 1957-1960 годы были ее поистине золотым веком. Никогда так много и так вдохновенно не трудились люди, никогда не было у них такого радостного подъема, такой гордости за себя, за своих товарищей, за своего Главного. Никогда не делали они ничего более интересного, ни на что не похожего, вроде бы привычного, понятного, поддающегося тривиальным расчетам, но одновременно столь фантастичного, что, когда начинаешь об этом думать, просто дух захватывает!

В начале 1959 года у Келдыша состоялось совещание, на котором вопрос о полете человека в космос обсуждался уже вполне конкретно, вплоть до того, «а кому лететь?».

– Для такого дела, – сказал Королев, – лучше всего подготовлены летчики. И в первую очередь летчики реактивной истребительной авиации. Летчик-истребитель – это и есть требуемый универсал. Он летает в стратосфере на одноместном скоростном самолете. Он и пилот, и штурман, и связист, и бортинженер... Большинство поддержало Сергея Павловича. Было решено поручить отбор кандидатов в космонавты авиационным врачам и врачебно-летным комиссиям, которые контролируют здоровье летчиков в частях ВВС.

Чтобы понять, как отбирались кандидаты в космонавты, надо непременно почувствовать тот внутренний нерв, который определял в те годы взаимоотношения авиации и ракетной техники. Вера Хрущева в наши ракеты, подкрепленная космическими триумфами, с одной стороны, и необходимость сокращения армии и вооружений как следствие провозглашенной им политики мира, с другой, привели к тому, что Никита Сергеевич авиацию начал зажимать197. Ассигнования авиационникам стали урезаться, многие программы сворачиваться, а уже готовые самолеты не принимались на вооружение. Отношение к авиации сразу почувствовали и в ВВС.

Между представителями разных родов войск во всех странах и во все времена существовали некие антагонизмы, но теперь летчики и ракетчики превратились уже в настоящих конкурентов. Главком ВВС Павел Федорович Жигарев всегда недолюбливал ракетчиков и не поощрял увлечения вверенного ему Института авиационной медицины экспериментами с собаками на высотных ракетах. Но сменивший его на этом посту в 1957 году Константин Андреевич Вершинин, человек умный и дальновидный, быстро понял, куда ветер дует. Заслышав о планах Королева послать в космос человека, он сразу сообразил, что от этого дела не только отпихиваться не следует, а, напротив, надо активно в него включиться и со временем, быть может, и вовсе прибрать его к рукам. Так в Институте авиационной медицины определилась группа «космиков» во главе с Владимиром Ивановичем Яздовским, давним, еще по Кап.Яру, знакомцем Королева. Физиологией у него занимался отдел Олега Георгиевича Газенко, системами жизнеобеспечения – отдел Абрама Моисеевича Ренина, отбором и подготовкой будущих космонавтов – отдел Николая Николаевича Туровского и так называемый испытательный отдел № 7 Евгения Анатольевича Карпова. Общими усилиями «космиков» была подготовлена важная бумага: «Директива главного штаба ВВС по отбору космонавтов». Контроль за ее исполнением Главком возложил на своего заместителя Филиппа Александровича Агальцова. Таким образом, отбор космонавтов, как и хотел Королев, становился уже не сторонней заботой Главного конструктора и даже не инициативой Института авиационной медицины, распоряжения которого, скажем, для командующего ВВС округа не указ, а приказом командования Военно-воздушных сил страны.