Сталин - Святослав Рыбас

Вот главные положения приказа:

Навести порядок и дисциплину в частях.

Нельзя терпеть командиров и политработников, части и соединения которых оставляют боевые позиции.

Паникеры и трусы должны быть истреблены на месте.

Командиры, отступающие без приказа свыше, — предатели Родины.

Следует сформировать на фронтах штрафные батальоны (до 800 человек), куда направлять средних и старших командиров, «провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости», ставить их на трудные участки фронта и «дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины».

В армиях сформировать три–пять заградительных отрядов, поставить их в тылу неустойчивых дивизий и обязать в случае паники и беспорядочного отхода «расстреливать на месте паникеров и трусов».

В армиях сформировать от пяти до десяти штрафных рот (150–200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров. (По аналогии со штрафными батальонами.)

Приказ не публиковался. С ним были ознакомлены все офицеры действующей армии, и, как свидетельствуют фронтовики, он возымел сильное действие.

Но надо признать, что этим приказом, в той его части, что «трусы и паникеры расстреливаются на месте», воспользовались во время Сталинградского сражения многие генералы. Тогда были расстреляны сотни «паникеров и трусов». Мы ставим эти слова в кавычки, потому что были случаи, когда казнили ни в чем не повинных людей только для того, чтобы произвести должный эффект на бойцов.

Что касается заградительных отрядов и жестокого обращения с нарушителями дисциплины, то ни для Жукова, ни для других генералов это было не ново.

Одновременно с усугублением обстановки на юге Ставка с 30 июля по 23 августа 1942 года провела наступательную операцию на западном направлении (Ржевско-Сычевская) с целью разгромить 9-ю германскую армию и ликвидировать Ржевский выступ. Операция проводилась левым флангом Калининского и правым Западного фронтов. Причем для ее успешного развития логично было бы подчинить оба фронта одному командующему. Поскольку основная роль отводилась Западному фронту, то главным должен был стать Жуков. Однако, как мы помним, накануне неудачной Харьковской операции Сталин вывел из подчинения Жукова Калининский фронт, и операция началась при отсутствии единого руководства, и только 5 августа части Калининского фронта, действующие в районе Ржева, были подчинены Жукову.

Впрочем, идея отвлекающего удара, как пишет Жуков, принадлежала самому Сталину и была продуктивной. В итоге немецкая оборона была прорвана, советские войска подошли к Ржеву и ликвидировали немецкий плацдарм на левом берегу Волги. Три танковые и несколько пехотных дивизий противника, готовившиеся к переброске на юг, не были туда направлены.[33]

Таким образом, предложенный Сталиным и осуществленный Жуковым контрудар оказался очень полезным. Даже без непереброшенных под Сталинград немецких частей положение там оставалось тяжелым и шансы удержать город — весьма незначительными.

Германская атака на Сталинград началась 23 августа массированным авианалетом. В течение двух дней немцы бомбили промышленные и гражданские объекты, превратив почти все их в руины. Погибли около 40 тысяч человек. Тем не менее город остался живым. Жители его не покинули, так как Сталин запретил эвакуацию. Он считал, что войска должны защищать не камни, а оставшихся там людей, чтобы воины понимали, что отступать больше нельзя. В воздухе витала простая мысль, поднимавшая дух защитников, — «За Волгой для нас земли нет!» То есть: мы или погибнем здесь, или выстоим.

После бомбардировок большая часть населения была все же эвакуирована, но город продолжал жить, вырабатывалось электричество, на тракторном заводе им. Дзержинского выпускали танки и оружие.

Попытка немецкой 6-й армии под командованием Фридриха Паулюса захватить город лобовым ударом, предпринятая 23 августа, не дала нужного результата. Немцы прорвались к северным окраинам города и были остановлены. Только к 10 сентября 4-я танковая армия Гота вышла к Волге южнее Сталинграда.

Теперь город, занимающий узкую, вытянутую вдоль реки территорию шириной 6–8 и длиной около 60 километров, был сдавлен полукольцом германских войск. Связь с тылом могла осуществляться только через Волгу. В самом городе остались две армии — 62-я в центре и на севере, 64-я — на юге. Они были отрезаны друг от друга. Казалось, эту узкую полосу немцы без труда пробьют.

Сталин направил в Сталинград Василевского, Маленкова и Малышева. Первый к тому времени уже был назначен начальником Генерального штаба взамен заболевшего Шапошникова, Малышев был наркомом танкостроения, Маленков — правой рукой Сталина в партийных делах.

Очевидно, эта тройка сообщила Верховному, что в Сталинграде приближается катастрофа. У Сталина же был только один специалист по катастрофам, и он вызвал его с Западного фронта.

Двадцать восьмого августа Жуков прибыл в Кремль. Сталин прямо сказал ему, что немцы могут взять Сталинград и захватить Кавказ. Он объявил решение ГКО: Жуков назначен заместителем Верховного главнокомандующего (взамен героя Гражданской войны Буденного, что символично) и направляется в «район Сталинграда». Туда перебрасывались три армии (1-я гвардейская, 66-я и 24-я), которые должны были нанести контрудар с севера и деблокировать 62-ю армию.

Двадцать девятого августа Жуков прилетел в город Камышин и выехал на автомобиле в штаб Сталинградского фронта. Из донесений штабистов он понял, что никакой уверенности в удержании города нет.

Здесь разыгрался еще один конфликт Жукова и Сталина. Верховный торопил быстро начать наступление, но Жуков отказывался, мотивируя это необходимостью как следует подготовиться. Раньше утра 6 августа Жуков начинать не хотел. «Начать не позже пятого», — приказал Сталин и положил трубку телефона.

Правота Жукова быстро выявилась: наступление 1-й гвардейской армии под командованием К. С. Москаленко, начавшееся 3 августа, ни к чему не привело.

Третьего августа Сталин прислал Жукову телеграмму, суть которой выражена во фразе: «Промедление теперь равносильно преступлению». В ней таилась угроза.

Жуков позвонил в Ставку и сказал, что может приказать завтра же с утра начинать, но все три армии пойдут в бой без боеприпасов, которые будут доставлены не раньше вечера 4 августа. Кроме этого, сообщил Жуков, только к вечеру 4 августа будет налажено взаимодействие между артиллерией, танками, авиацией.

То есть Жуков ответил: «Нет».

Сталину не оставалось ничего другого, как согласиться.

В три часа утра 5 августа он позвонил Маленкову и спросил, как идет подготовка к наступлению. Ответ Маленкова его удовлетворил, и он не стал вызывать Жукова.