Зенитный угол - Брюс Стерлинг

Пару дней спустя прибыла офисная мебель. Мебели Ван не заказывал – он мог работать и на складных стульях, – но Фанни взяла дело в свои руки. Она купила обстановку закрытого офиса усопшего дот-кома и самым наглым образом отправила его посылкой на секретный почтовый адрес Склепа в Западной Виргинии.

Отведённый БКПКИ угол безрадостного бункера расцветился леопардово-пятнистыми эргономическими креслами и странными, похожими на соты полупрозрачными перегородками, ширмами из лайкры и чертежными столами.

Многокрасочная добыча Фанни произвела в Склепе фурор. О подобной роскоши федеральные служащие даже не слыхивали. Завистливые трутни из Минобороны заглядывали к ней только ради того, чтобы стянуть позолоченную скрепку или тиковую кнопку.

БКПКИ заработало себе несмываемую кличку – «эти кибервояки».

Ван снова ожидал, что кто-нибудь вставит им фитиль за наглость, но похоже было, что вставлять фитиль тесной группе консультантов при Совете национальной безопасности попросту некому. Во всём федеральном правительстве не было никого, обладающего полномочиями распоряжаться БКПКИ, за исключением самого президента. И даже тому пришлось бы создать специальное бюро для оценки действий своих специальных бюро – ав военное время не до того.

БКПКИ, строго говоря, вообще не считалось федеральным агентством. Как и сам Совет национальной безопасности, бюро представляло собой не более чем рабочую группу близких коллег, которая пытается развернуть махину федеральной бюрократии в направлении, указанном последней политической модой. Как и президент, БКПКИ в федеральной власти было лишь случайным прохожим. Такого понятия, как «карьерный бэкапщик», не существовало в природе, если не считать Фанни – на тот момент, когда она попросила об услуге Джеба, безработной. Любой бюрократ из БКПКИ был переброшен временно из другой организации. Карл Боуэн, главный экономист-аналитик, прибыл из Национальной лаборатории Лос-Аламос. Брайан Кун, старший следователь, – из отдела криминальных расследований СВД[24]. Герберт Хоулэнд, заведующий по связям с общественностью, – из службы вещания ВМФ США. И так далее.

Джеб планировал сформулировать в рамках БКПКИ реалистичную политику национальной информационной безопасности, под которой могли бы подписаться президент, госсекретарь, Минобороны, ЦРУ, АНБ и ОКНШ[25]. Катастрофически уязвимым федеральным сетям придётся подтянуться и оправиться. Благим примером, недобрым словом и угрозой насилия БКПКИ поставит в строй ленивых бюрократов. Всё, что может подвинуться, подвинется. А остальное – к чёрту.

На Рождество политическая жизнь замирала. Ключевые персоны попросту исчезали из столицы. На электронные письма отвечать было некому. Ван только порадовался случаю сосредоточиться. В пустой голове звенели продвинутые идеи.

Ван снова в вашингтонской квартире ждал, покуда скомпилируется последний блок программного кода. Жизнь в опасном районе преподала ему несколько полезных уроков касательно безопасности. В жизни, если у тебя достаточно крепкие стены, дверь можно запереть. Если не хватает одного замка, можно врезать пять. Или шесть.

Но в компьютерных сетях нет стен. Брандмауэр – это всего лишь метафора.

Плодотворнее было бы создавать компьютерную иммунную систему. В конце концов, подавляющее большинство серьёзных взломов проводится вовсе не хакерами «снаружи». Хакер не «взламывает», потому что ломать ему нечего. В жизни большая часть компьютерных преступлений совершается изнутри брандмауэра – двойными агентами или воришками, теми, кто уже знаком с системой и прекрасно знает, что нужно стереть, сломать, подправить или незаконно скопировать.

Так что более совершенная система безопасности ничего не будет «запирать» или «ограждать». Она должна постоянно отслеживать вредоносные процессы в системе. Охотиться за вредными участками кода, как кровяные клетки сражаются с микробами.

Идея была захватывающая. Она открывала пути к разрешению множества сложнейших нынешних проблем в области компьютерной безопасности. Она обогнала свое время на целое поколение. Или на два, учитывая, в каком жутком состоянии находится рынок.

Тем более важно становилось, чтобы первым столь существенный прорыв осуществило БКПКИ. В Склепе возможно было установить рабочую версию – идеальное место для демонстрации перед ключевой аудиторией. Пилотная альфа-версия иммунной системы на распределённом потоковом суперкомпьютере с широкополосным беспроводным доступом.

Вдохновение сжигало Вана. Идея была фантастическая. И что самое лучше – её можно было воплотить в жизнь. Бюджет у БКПКИ был небольшой, но на бюро работали лучшие специалисты в своих областях. В разработке компьютерных иммунных систем у них не было конкуренции. Не было местничества. Не было устоявшихся на рынке поставщиков, готовых защищать свою долю.

Значит, проект можно запустить по образцу систем с открытым кодом – быстро, тихо, отдельными модулями – на принципе «необходимого знания». Так что пока Джеб сражается с бюрократией за компьютерную безопасность на политическом фронте, он, Ван, станет в буквальном смысле своими руками программировать будущее этой самой безопасности. Мануально. С листа. На лету. Bay!

На экране лэптопа мерцал портрет Теда размером с почтовую марку. В яслях в далеком Колорадо стояла веб-камера. Ван и Дотти обычно приглядывали за сыном по Интернету в рабочее время, хотя в яслях ничего интересного не происходило. За детьми присматривала подвижная чистенькая буддистка-феминистка за тридцать из Боулдера – косы, джинсовый комбинезон, гриндерсы и бандана. Обычно она сидела на ковре, скрестив ноги, пока подопечные ползали по ней. Иногда читала им политкорректные гендерно-нейтральные сказки. Теда подобное обхождение более-менее устраивало, хотя порою выглядел он слегка ошарашенным.

Время от времени Ван гладил мерцающее на мониторе личико и бормотал что-то ласковое себе под нос. Ничего не мог с собой поделать.

На следующий день после Рождества Ван глянул в дверной глазок и с изумлением увидел на лестнице Тони Кэрью.

Ван отпер три замка и отстегнул две цепочки. Тони проскользнул в квартиру, бросив на тёмную лестницу последний опасливый взгляд. На нем был светлый долгополый плащ и безупречно чистая шляпа. Выглядел он совсем по-вашингтонски – как никогда прежде.

– Нелегко тебя разыскать, Ван. К телефону больше не подходишь?

– Нет. Теперь – нет.

Тони окинул квартиру взглядом, подвел итог в уме и с презрением отбросил как невероятный.

– Это конспиративная квартира? Если так, то неудачная. Я приехал сюда с шофёром и телохранителем и всерьёз опасаюсь, что их кто-нибудь изувечит.

Тони пристроил на облупившемся кухонном столе черную сумку и вытащил только что купленную, ещё в бумажном пакете, бутылку бренди-бенедиктина: на самом деле две бутылки, сплавленные вместе, с двойным горлышком. Жёлтый и зелёный – стеклянные сиамские близнецы.

В годы студенческой юности Ван и Тони считали бренди с бенедиктином пойлом для самых искушенных алкоголиков. Разумеется, пить им в те годы вообще не разрешалось, а на территории студенческого городка – вдвойне, отчего алкогольная смесь становилась каким-то образом ещё вкуснее. У каждого из приятелей была своя запутанная теория касательно точной пропорции бренди и бенедиктина, необходимой для подобающего остекленения.

Вид сплетённых бутылок пробуждал теплые ностальгические воспоминания. Какой невинной радостью была полна тогда жизнь. Как они тогда веселились с Тони. Тони Кэрью в свое время нашёл для Вана лучшее развлечение на свете – подругу жизни.

До той поры у Вана никогда не было соседа по комнате, который мог бы помериться с ним интеллектом.

A то, что Тони был остроумен, скор на язык и обаятелен, Вана ничуть не возмущало.

Тони снял новенькую шляпу и пристроил на рюкзаке, чтобы не соприкасалась с омерзительной стойкой.

– Полагаю, такой штуки, как бокалы, в этом доме нет?

Ван разыскал пару здоровенных одноразовых стаканов. Он всё собирался купить посуду, но как-то случая не было.

Тони занялся пробками. Ван глянул на наручные часы: «Casio» показывали шесть часов вечера.

– Тони, ты пил?

– Как тут не пить? – отозвался тот. – Я только что вернулся с гадски срочного праздничного заворота кишок в Федкомсвязи.

– О!

– Нет, Ван, ещё хуже. Я тебе весьма советую немедленно вместе со мной залить глаза.

– Ладно.

Ван знал, что Тони прав. Слишком хорошо знал.

Тони налил обоим, неуверенно переставляя хрупкие стаканы. Похоже было, что он уже выпил. Не напился – как выглядит пьяный Тони, Ван ещё не забыл, – но определенно слегка промочил горло.

Тони привез ему бремя. И это не просто чудовищная, губительная для всей отрасли авария на федеральных телекоммуникациях. Ради такой мелочи Тони не стал бы являться сюда лично.