Не отрекаются, любя (сборник) - Доктор Нонна

Еще раз Полина попросила того же возле синтоистской кумирни, где стояли два «камня любви». Юрико сказала, что если, закрыв глаза, пройти от одного камня до другого – восемнадцать метров, – получишь любовь того, кто тебе нужен. Полина поняла, что здесь просят любви супружеской, – но Юрико сказала, что вреда в любом случае не будет, а попробовать можно. И Полина, честно зажмурившись, прошла!

У выхода из храмового комплекса они купили омикудзи – бумажные свитки с предсказаниями. Юрико перевела непонятные иероглифы на свитке Полины: терпение побеждает камень, было написано там, воздаяние за благо приходит не сразу.

Полина бережно сохранила свой свиток. Когда она разворачивала его, ей казалось, что она опять слышит мелодичный плеск водопада и видит мудрую улыбку древней богини.

Сейчас у нее не было в руках свитка, но мысленно женщина снова взмолилась: помоги мне, милосердная!

Рита, казалось, сама почувствовала неловкость от собственной грубости:

– Да ладно, Полин, чего ты так переживаешь? Ну покурила я с ними раза два, подумаешь!

– Рита, девочка моя, пойми – я за тебя очень беспокоюсь. Вот сейчас нам в Гонконг нужно лететь, по делам, а как я тебя оставлю?

– Ну прости меня, что нагрубила. Я не со зла, честное слово! Меня просто бесит, когда мной начинают руководить.

– Никто не любит, чтобы им руководили, – осторожно начала Полина. – Но почему же ты позволяешь собой руководить вот этим? – Она махнула рукой в сторону оставшейся на улице компании.

– Как это? – удивилась Рита.

– Риточка, я ж все-таки врач, – усмехнулась Полина. – И я в жизни не поверю, чтобы здоровый молодой организм вдруг сам потребовал отравы. Так не бывает. Это им хочется, чтобы ты хваталась за сигарету. Им, а не тебе самой.

– Надо же, – медленно сказала Рита. – Никогда об этом не думала. А ведь и в самом деле. В первый раз, когда попробовала, вообще тошнило, да и сейчас еще противно. Значит, на самом деле не хочется? Хорошо, я больше не буду. Обещаю. Летите спокойно по вашим делам. А эти, – она тоже махнула в сторону оставленной компании, – могут катиться куда подальше… Да и Тамар они почему-то не нравятся…

Свобода пуще неволи

Проводив Полину с Робертом, девочки накупили мороженого и устроили «праздник свободы». А чтобы все было «по-взрослому», залезли в бар и намешали себе коктейлей. Понемножку, но все-таки! Мартини – очень сухой и непременно с оливкой, джин с тоником, дайкири, пинаколада, сайдкар, мохито…

Ночью Рита проснулась оттого, что страшно хотелось пить. Прошлепала на кухню, залпом выпила две большие кружки и, возвращаясь к себе, услышала в комнате Тамар странные звуки – не то разговор, не то смех, не то плач. Кино она, что ли, вздумала смотреть посреди ночи, подумала Рита, но заходить не стала – спать хотелось ужасно.

Наутро, выглянув в окно, девушка с изумлением увидела, что от дома по подъездной дорожке удаляется какой-то парень: высокий, гибкий, с буйной шапкой смоляных волос… Ну ничего себе!

Тамар стояла у кухонного окна.

– Твой, что ли, уходил сейчас? – с жадным интересом спросила Рита.

– Ты чего, подглядывала?

– Вот еще! Он вроде и не скрывался. Проснулась, выглянула – идет, красавец. Прямо из Голливуда!

– Ты… ну… ты язык-то за зубами держать можешь?

– Думаешь, я совсем дура, что ли? Вот прямо сразу побегу всем докладывать, – обиженно фыркнула Рита.

– Да нет, я так, – смутилась Тамар. – Ты, главное, пример с меня не торопись брать.

– Поздно, сестренка! – Рита показала ей язык. – Чего ждать-то? Пока мхом все зарастет? Надо же попробовать, что это такое. Только, знаешь… Приятно, конечно, ничего так. Но почему вокруг этого столько шуму поднимают – не понимаю, честное слово! Оно того не стоит.

– Ну вообще-то, если только чтобы попробовать – наверное, действительно не стоит. Если на парня наплевать, какой кайф? Надо хоть чуть-чуть влюбиться.

– Влюби-и-иться? – протянула Рита. – Ну уж нет! Ни за какие коврижки!

– Можно подумать, кто-то сам решает, влюбиться ему или нет.

– Идиоты всякие, может, и не решают. А если голова на плечах есть… – Девушка выразительно пожала этими самыми плечами.

– Ну-ну. Ты таблетки-то пьешь, головастая наша?

– Не! – Рита помотала головой. – Говорят, вредно. И поправляются от них вроде. Чем тебя презервативы не устраивают? В каждой аптеке – какие хочешь, хоть с подсветкой.

– Да ну их, резинки эти! Как нюхать цветы в противогазе.

Впрочем, все это только казалось спором. Общая тайна сближала. Полина, вернувшись из Гонконга, порадовалась: остывшая было дружба Риты и Тамар явно возродилась. Девушки шушукались, бегали друг к другу в комнаты и вообще стали очевидно ближе. Правда, Полину к себе Рита по-прежнему не подпускала. Но ведь лиха беда начало! Пусть хотя бы у Тамар с ней общий язык найдется. Вон ведь каждый вечер вдвоем сидят, о девичьем шепчутся.

– Рит, мама ничего не говорила, они опять уезжать не собираются?

– А чего ты сама не спросишь?

– Боюсь – догадается.

– Чего – точно уже? Знаешь, говорят, тесты тоже, бывает, врут.

Тамар, кусая губы, кивнула:

– Три теста положительных, тут не ошибешься. А на УЗИ рано еще. Да точно, чего уж.

Рита ободряюще сжала ее руку. Ей нравилось, что Тамар – всегда «старшая» – теперь как будто растерялась, как будто признала ее, Ритино, главенство. Презервативы ее не устраивают! Вот и доигралась со своими таблетками. Но говорить этого, конечно, не стоит. Лежачего не бьют. И вообще – Тамар очень жалко. Может, она просто забыла таблетку вовремя принять, с кем не бывает. А может, коктейли тогдашние помешали…

– Ладно тебе, не реви, время есть еще. Вот уедут опять куда-нибудь, сделаешь аборт, ничего такого.

– А если не уедут? Мама точно заметит, что со мной что-то не так.

– Они теперь все время куда-нибудь ездят, не переживай. Я узнаю потихоньку.

Через три недели Полина и Роберт действительно опять уехали. На этот раз «недалеко», всего-то в Испанию. Но главное – уехали.

В больнице, когда Тамар увезли в операционную, Рита тупо разглядывала пол и думала, что ждать возле кабинета гинеколога, где Тамар выписывали направление, было куда легче. А тут все стены пропитаны страхом. Вязким, липким. Как кровь, которая сейчас там течет из Тамар. Вдруг что-то пойдет не так, вдруг она… Рита зажмурилась. Низ живота крутило тянущей, какой-то «резиновой» болью – как будто это у нее внутри копались страшными блестящими железками, – рот наполнялся вязкой тошнотворной слюной. Страшно хотелось пить – как тогда, на кладбище. Рита покосилась на рюкзачок, где была припасена бутылка воды.

Нет. Она не будет пить. Рите казалось, что этим она помогает Тамар. Она не станет пить, и у Тамар все будет хорошо. Вот когда все кончится, они попьют вместе, бутылка большая, им хватит. Она даже нагреться не успеет – Рита до самого выхода из дома держала бутыль в морозилке, да еще замотала ее махровым полотенцем. Его веселый оранжевый краешек чуть-чуть виднелся через незастегнутую рюкзачную «молнию». У Полины такой же оранжевый халат…

А может быть, Полина так же переживает и за нее, и за Тамар? Рита привычно отогнала крамольную мысль. Нет, нет. Глупости. Полина просто делает вид, чтобы люди плохого про нее не сказали. Просто делает вид. Ничего другого не может быть. Вот так поверишь кому-нибудь, а он бросит тебя. Уйдет. Как… как мама. Обещала, что всегда будем вместе, а сама ушла. Бросила. Чем Полина лучше? Ведь они все старые совсем. Полине уже… дай подумать… почти сорок. Ужас!

Но ведь Тамар – не «старая». А вдруг…

Казалось, что ожидание тянулось миллион лет. Когда Тамар – уже в палате – отходила от наркоза, к Рите подошла пожилая медсестра:

– Сестренка твоя там? Или подружка? Сколько ей?

– С-семнадцать будет. – Голос предательски дрогнул.

– Ох, девчонки, что же вы с собой делаете! Прямо сердце надорвешь на вас глядеть! Да не трясись уже, сейчас она в себя придет, через неделю все забудете, начнете опять глупости творить. – Сокрушенно качая головой, медсестра ушла.

Сердце? Надрывается? Из-за нас? Какая глупость!

Любить – это так просто!

– Тебя прямо не узнать в последнее время! Влюбилась, что ли?

Слыша от друзей такие вопросы, Рита только загадочно улыбалась и торопилась домой, где ждала ее Люба. Крошечный черно-белый комочек превратился в стройную грациозную красавицу. До взрослости кошке было еще далеко, но подростковая угловатость скорее придавала ей дополнительное обаяние, а юная игривость заставляла иногда хохотать почти до слез. «Как я жила без нее? – думала Рита. – Чампи – совсем не то. Тем более что он остался с Робертом и Полиной. Вот и хорошо. У них – Чампи, у меня – Люба».

Перед тем как познакомить «Любу свою дорогую» с Андреем, Рита немного беспокоилась: кошки – существа своенравные, вдруг молодой человек Любе не понравится? Правда, тут же подумалось: все равно ведь хотела уже «расстаться, как цивилизованные люди» – вот и радуйся. Такой повод отличный подвернулся!