Дело о ленивом любовнике - Эрл Гарднер

– Я должен был знать, что тут какая-то ловушка, – вздохнул Трэгг.

– Какого черта! – воскликнул Мейсон. – Вы хотите дареной лошади в зубы смотреть?

– Будьте вы прокляты, я так и хочу, – признал Трэгг. – Всякий раз, когда вы дарите мне коня, я желаю залезть к нему в рот.

– Верно, – сказал Мейсон. – Валяйте, загляните ему в пасть, если можете. Вы не найдете ничего, кроме зубов. Он не заговорит и не скажет, сколько ему лет. Играйте на моей стороне – и конь заговорит.

– Он может и посмеяться, – подозрительно сказал Трэгг.

Мейсон пожал плечами.

– А что будет после того, как вы повидаете миссис Оллред?

– Тогда, – сказал Мейсон, – она сделает заявление – вам. Расскажет вам в подробностях, что произошло.

Трэгг извлек из кармана пропуск:

– О’кей, покажите это надзирательнице.

– И вы ей можете позвонить, – напомнил Мейсон. – Пусть миссис Оллред оденут и…

– О’кей, о’кей, – согласился Трэгг и добавил: – Она должна разговориться, помните об этом.

– Она заговорит, – пообещал Мейсон.

– Когда?

– В восемь утра.

– Не раньше?

– Не раньше.

– Почему такая оттяжка?

– Я хочу, чтоб она сначала позавтракала, – объяснил Мейсон. – На пустой желудок говорить – можно и язву схлопотать.

– Ладно, а как насчет вашего влияния на Флитвуда?

– Я вернусь до вашей беседы с миссис Оллред и дам вам взрывчатку, которая еще больше подорвет его амнезию.

– Вот это обещание.

– Это, – подтвердил Мейсон, – обещание. Он был у владельца ранчо по имени Овербрук. Вошел и сказал, что представления не имеет, кто он такой. Я дам вам шанс распутать эту историю. Дам взрывчатку. Вы сможете ее применить.

– О’кей. Звоню надзирательнице. Идите повидать миссис Оллред.

Мейсон взял подписанный Трэггом пропуск и отправился в караульное помещение перед камерой для задержанных. После того как он несколько минут подождал, его провели к миссис Оллред, которая, совершенно очевидно, только что пробудилась от крепкого сна и не имела возможности применить косметику.

– Мы нашли Флитвуда, – сообщил Мейсон.

– Где?

– Ранчо Овербрука – это имя что-нибудь вам говорит?

Она покачала головой. Мейсон продолжал:

– Я хочу дать вам последний шанс подумать над своей версией.

– А что такое?

– Она правдива?

– Да.

– Мне кажется, – сказал Мейсон, – Флитвуд попытается на вас что-то повесить.

– Как?

– Не знаю уж как, – ответил Мейсон. – Я знаю, что история с амнезией – блеф. Я его поймал – и он сам себя выдал, перед тем как я его доставил в полицию.

– Значит, он им все расскажет?

Мейсон покачал головой:

– Он им расскажет все до того момента, как получил удар по голове. Он не может помнить того, что было после. Он не знает.

– Вы уверены?

– Конечно, уверен, – сказал Мейсон. – Ему придется пойти на это, потому что страдающий настоящей амнезией не в состоянии вспомнить ничего из происшедшего в период отсутствия памяти.

– А Флитвуд это знает?

– Вы абсолютно правы: Флитвуд это знает, – успокоил ее Мейсон и добавил с усмешкой: – Я уж постарался ему это объяснить.

– А-а, понятно.

– Так вот, – произнес Мейсон, – в чем суть. До сих пор, пока мы могли сделать так, чтобы вы молчали, Трэгг не осмеливался идти дальше и предъявлять вам обвинение в убийстве и не давал газетам слишком много болтать – даже при тех уликах, которые у него есть. Он боялся, как бы ему не пришлось давать задний ход после того, как он получит Флитвуда. Так вот, этой ситуации пришел конец. Я думаю, что Флитвуд постарается повесить обвинение на вас. Моя же стратегия состоит в том, чтобы повесить его на Флитвуда.

– Что вы имеете в виду?

Мейсон усмехнулся:

– Имею в виду, что постараюсь повесить это на него.

– Зачем?

– Чтобы спасти вас.

– Вы хотите сказать: подстроите ему ложное обвинение?

Мейсон постарался объяснить:

– Я буду подстраивать ему ложное обвинение, пока не прижму его так, что ему станет слишком жарко и он начнет крутиться. Поймите, у него есть преимущество – его амнезия. Он прячется за провалом памяти, как за стеной. Это делает его особенно уязвимым, потому что, пока его не могут допрашивать в полиции о событиях, которые случились после того, как его ударили по голове, он, естественно, не сможет ничего отрицать. А потому я могу предъявить ему самые тяжкие обвинения, и он не может их отрицать. Он вынужден будет принять их, опустив голову, бормоча, что ничего не помнит. Я намерен нагружать верблюда соломинками, пока не переломлю ему хребет.

– Но представьте себе, что его история… что к тому времени он сможет изобрести такую версию, что…

– Вот именно, – сказал Мейсон. – Я его кое во что втяну, прежде чем он получит шанс выдумать свою версию. Так вот, когда он начнет раскалываться, он станет сваливать все на вас. Он поклянется в чем угодно. Пока что имеются только два человека, которые могли убить вашего мужа и поместить его тело в вашу машину. Одно лицо – это вы, другое – Флитвуд. В делах такого рода великое дело – сочувствие публики. Если вы отказываетесь сделать какое бы то ни было заявление после того, как полиция вас действительно как следует прижмет, этот факт распространится по страницам газет и станет подозрительным обстоятельством, которое отвратит от вас сочувствие читателей газет.

Завтра утром Трэгг намерен побеседовать с вами. Говорите с ним свободно и откровенно. Вы должны попытаться в этом разговоре избавиться от обвинения в убийстве. Это будет нелегко. Если вы станете говорить правду, вы с этим справитесь. Не будете говорить правду – лучше бы вам пересмотреть…

– Я говорю правду, мистер Мейсон.

– Тогда, – заверил ее Мейсон, – это все, что требуется.

– И я должна говорить с лейтенантом Трэггом?

– Пойте, как жаворонок, – посоветовал ей Мейсон. – Обнажите перед ним душу. Позируйте для фотографий в газетах. Расскажите всем обо всем. Не скрывайте ничего. Только будьте уверены в том, что это правда, потому что, если вы попытаетесь лгать, вас поймают, а если вас поймают на лжи, это будет означать пожизненное заключение, а может быть, и смертную казнь.

– То, что я вам говорила, – правда, мистер Мейсон.

– О’кей. Завтра в восемь утра начинается передача.

– И вы думаете, вы сможете заставить Флитвуда говорить до завтрашнего утра?

– Постараюсь быть усердным маленьким мальчиком, – сказал Мейсон, – и так прижму Флитвуда, что вся его маскировка даст трещину.

– Как вы милы, мистер Мейсон, – сказала она.

– Вы и половины не знаете, – Мейсон ухмыльнулся. – Между прочим, когда будете рассказывать о том, как Патриция задела угол живой изгороди, и о том, как там нашли Флитвуда без сознания, постарайтесь подчеркнуть тот факт, что Патриция не заметила, что она что-то задела.

– Но разве от этого не будет хуже? Другими словами, разве Патриция не должна была это заметить?

– Конечно, должна была бы. Ведь вы ни секунды не думаете, что она сбила его, так?

– Ой, мистер Мейсон… я… Наверно, сбила!

– Чушь, – возразил Мейсон. – Ваш муж оставил свою машину в таком положении, чтобы Патриция вынуждена была срезать угол изгороди. Это ваш муж обнаружил, что Флитвуд там лежит.

Ее зрачки расширились от внезапного осознания того, что должно было произойти.

– Значит, вы хотите сказать, это было подстроено так, что…

– Несомненно, это было подстроено, – подтвердил Мейсон. – Ваш муж ударил Флитвуда по голове. Ему показалось, что он его убил. Ему нужно было избавиться от трупа с хорошим повреждением головы. Лучший способ от него избавиться – заставить Патрицию считать, будто она его сшибла своей машиной, и свалить, таким образом, обвинение на нее.

Миссис Оллред прижала руку к губам.

– Обдумайте это, – посоветовал Мейсон. – Не подчеркивайте этого. Пусть лейтенант Трэгг сам додумается, пусть это будет его детище.

И Мейсон вышел. Миссис Оллред проводила его задумчивым взглядом.

Глава 14

– Дрейк тут? – спросил Мейсон у ночного дежурного, который поднялся с ним на лифте.

– Да. Пришел пятнадцать или двадцать минут назад. Видно, у вас, ребята, дело какое-то горячее.

– О, мы просто из беды хотим выйти невредимыми, – объяснил Мейсон.

Дрейк держал операторов у пульта двадцать четыре часа в сутки, так что Мейсон, открыв дверь конторы, повернул свой большой палец по направлению к личному кабинету Дрейка и одновременно вопросительно поднял брови. Девушка у пульта, занятая звонком, кивнула и сделала приглашающий жест. Мейсон отодвинул задвижку на узкой внутренней дверце тесноватой приемной и прошел по длинному коридору в кабинет Дрейка.

Дрейк разговаривал по телефону, когда Мейсон вошел.

Он жестом указал адвокату на стул, сказал в трубку:

– О’кей, записал. Повторите мне адрес. Хорошо. Нет, оставайтесь на этом задании. Держите ухо востро и попробуйте еще что-нибудь разузнать. Звоните обо всем, что покажется вам важным.