Симбиот - Вячеслав Федоров

Открываю глаза. Мерно стучат колеса вагона. За окном весенний среднерусский пейзаж. Монголия далеко. А я тут и живой. Чертов сон, когда же ты от меня отстанешь.

Уже следующим утром я был на месте. Как оказалось меня ждали на КПП Управления ВВС. Проверив документы, какой-то сержант проводил до неприметной двери, на втором этаже здания. В кабинете с весьма скромной обстановкой, за небольшим столом, заваленном папками, сидел подтянутый человек со знаками различия майора ВВС и орденом Красной звезды на груди. На вид ему было не больше тридцати лет, но в свои годы он был абсолютно седым. Вскользь проверив мои документы, он проговорил:

— Арсений Васильевич, давайте обойдемся без предисловий. Командование военно-воздушных сил предлагает вам принять участие в работе комиссии по обобщению и изучению боевого опыта, в качестве эксперта. Вы согласны?

— Простите, товарищ майор, я не совсем понял. Мне предлагают или приказывают?

— Предлагают, — было видно, что эти слова дались ему с трудом: — Вы можете отказаться и немедленно будете направлены назад, в свою часть. Правда, с понижением в звании, — на этой части реплики он несколько повеселел.

— А чем вызваны такие странности? — удивленно спросил я.

— Не знаю я, капитан. Не знаю! Каждый из вас считает своим долгом задать этот вопрос! — с бешенством в голосе произнес майор: — А если б и знал, не сказал бы. Так ты согласен или нет? Что ты мне зубы заговариваешь, как бабка повитуха.

— Так точно! Согласен, — поспешно проговорил я.

— Так бы сразу и сказал. Вот тебе предписание, — майор покопался в одной из бездонных папок, лежавших на столе, и извлек на стол искомую бумажку: — Явишься по указанному адресу. Сегодня же. Понял?

— Есть явиться по указанному адресу!

— Ну, вот и хорошо. Ты только не удивляйся там ничему. До свидания, товарищ Ворожейкин, — и он протянул мне левую руку. Только сейчас я понял, что вместо второй у него протез! Поняв мое удивление, он спокойно добавил: — Бывает и такое, капитан. Война это не только ордена и звания.

Ознакомиться с содержанием предписания я смог, только выйдя в коридор. Согласно указаниям, мне необходимо немедленно прибыть в Чернышевские казармы. Интересно зачем? Разберемся. Немного поплутав по городу, наконец нашел искомое место и уверенно зашел на контрольно-пропускной пункт, где в очередной раз повторилась проверка документов. Дежурный, узнав о цели моего прибытия, незамедлительно препроводил меня в соседнее помещение. В маленькой комнатушке входивших опять поджидал майор, чем-то неуловимо похожий на давешнего, правда, этот был танкистом. Заграбастав мои документы, он жестом указал на одинокий стул, стоявший прямо возле двери, и проговорил:

— Так, капитан Ворожейкин. Вы уже дали свое согласие на участие в деятельности комиссии? Да? Отлично. Тогда сразу к делу. Вот вам конверт, в нем содержится перечень вопросов, на которые вам предстоит ответить. Работа комиссии начнется где-то через неделю, так что вы спокойно можете все обдумать. Не спешите. В течение всей работы вам придется выполнять несколько правил. Первое, вам запрещается под каким-либо предлогом покидать территорию казарм, не имея на то специального разрешения. Второе, на территории запрещается ношение знаков различия. Вам будет выдан специальный комплект обмундирования, содержащий только эмблемы родов войск и петлицы. Разглашение собственного звания, равно как и попытка узнать звание других людей, задействованных в работе комиссии, запрещается. Ношение орденов и медалей запрещено. С распорядком дня вы будете ознакомлены позднее. Перемещение по территории свободное. Общение между людьми, задействованными в работе комиссии, наоборот поощряется. Вы можете и должны задавать друг другу любые вопросы. Если вам что-либо понадобится для работы, немедленно обращайтесь к дежурному. В кратчайшие сроки вам будет предоставлено необходимое, если это не птичье молоко конечно. Все ясно? Капитан? Да очнись ты!

— Ясно, товарищ майор! Простите, но я все же не понимаю…

— А, — махнул рукой майор: — Не волнуйся. Никто не понимает. Не наше это дело. Сказано выполнять, вот и выполняй. Всё, свободны. Краснов! — дверь приоткрылась, и в нее заглянул молоденький сержант-пехотинец: — Проводите капитана. А, чуть не забыл, зайдите в особый отдел. Там пару бумаг подпишите.

Надо ли говорить о том, что я был чрезвычайно удивлен происходящими событиями? Скорее даже ошарашен. Даже с майором забыл попрощаться. Во что же меня угораздило влипнуть на этот раз?

Как и обещали, мне выдали новенький комплект повседневной формы среднего комсостава ВВС. Темно-синие пилотку, гимнастерку и бриджи. Дали даже сапоги и повседневное снаряжение. Нарукавных знаков на форме не было. Только синие летные петлицы и эмблема Военно-Воздушных Сил. Параллельно поставили на довольствие, после чего препроводили к местному особисту. Тот, молча, подсунул на подпись стопку бумаг, и, удостоверившись в том, что я все подписал, так же молча, выпроводил из кабинета.

Наконец, меня проводили к месту проживания. Довольно большая комната, рассчитанная на взвод солдат. Войдя на порог, вновь почувствовал себя молоденьким курсантом. Хотя, здешние хоромы называть казармами было бы неправильно. Обычно тут были расквартированы части 1 Московской Пролетарской мотострелковой дивизии, ранее бывшей просто стрелковой. Это была как раз та часть, солдаты которой маршировали по Красной площади. Именно на основе немногочисленных встреч с ее бойцами и командирами писали свои статьи иностранные журналисты. Весь личный состав в/ч 5201 был как минимум со средним образованием, а многие знали иностранные языки. Это часть была лицом РККА. Здесь все было образцовое и показательное, в том числе и казармы.

Комната была почти пуста, только на одной из коек кто-то спал. Будить человека я был не намерен, поэтому выбрав кровать поудобней, сам последовал его примеру. Дорога порядком вымотала, и я почти сразу заснул. Проснулся же от звука падения какого-то предмета. Давешнего сони в комнате уже не было, зато появился новенький. Это он что-то уронил. Новобранец был высокого роста, богатырского телосложения и был одет в точно такую же форму, что и я. Правда, мне показалось, будто он и не командир вовсе — выправка не та. Взглянув на часы, убедился в том, что на радостях проспал ужин. Это очень неприятно, учитывая тот факт, что последний раз я ел часов двадцать назад. С этими нерадостными мыслями пришлось отправиться в курилку.

На улице было уже довольно темно, однако в курилке все же кто-то был. Ощупав собственные карманы, убедился в том, что забыл спички. Пришлось попросить одинокого курильщика. В свете вспыхнувшей спички мне удалось рассмотреть его внешность. От неожиданности даже отшатнулся. Лицо человека было изуродовано страшными ожогами и рубцами.

— Что, соколик, страшно? — проговорил незнакомец, каким-то образом рассмотрев мои петлицы: — Мне тоже страшно поначалу было, а потом свыкся.

— Извини.

— А, пустое, — махнул рукой горелый.

— Где тебя так?

— На Финской, — спустя несколько секунду ответил он: — За месяц три раза горел. Два экипажа схоронил… Все что от них осталось. Два раза без царапины вылезал, а вот в третий раз не успел.

— Мне жаль.

— А мне нет! — неожиданно яростно произнес танкист: — Сам дурак, и за дурость свою поплатился! — немного помолчав и успокоившись, он продолжил: — Я на двадцать шестых воевал. На командирских машинах радиостанции стоят с поручневой антенной. Все линейные танки без поручней, а мой с поручнем. Так мало того, что эта штуковина не работает как нужно, так она еще и демаскирует. Вот он я, командир подразделения, стреляйте по мне! Вот финны и стреляли. Весь огонь на мне сосредоточат, подожгут, а потом гоняют по полю остатки разбредающегося батальона. Народ неопытный, только-только призван был. В общем, в третий раз, насмотревшись на наши художества, пехота за нами не пошла. Сразу залегли. А мы, как назло, до самых траншей щюцкоровских добрались. Там нас и жечь начали. Одного за другим. И вот лежу я в госпитале и думаю, а так ли уж много ума было нужно для того, чтобы догадаться поставить на остальных танках имитацию этих дурацких поручней? А? Как ты думаешь, соколик?

Танкист, отбросив окурок, отвернулся и, не прощаясь, ушел.

В казарму я вернулся обуреваемый нехорошими мыслями. Слова незнакомого танкиста засели как кость в горле и не давали думать ни о чем другом. Поэтому войдя в комнату, не сразу понял, что обращаются ко мне:

— Товарищ … летчик, — с небольшой заминкой произнес новенький: — Товарищ летчик! Я видел, что вы не ужинали. Приглашаю вас присоединиться. Мне вот жена собрать успела.

— Спасибо, не откажусь. Меня кстати Арсений зовут…

Спустя некоторое время пришел и третий. Тот, которого я так и не смог разглядеть. Он, кстати, тоже летчиком оказался. Парень с радостью присоединился к нашей компании, добавив и своих харчей. За едой все перезнакомились и завели непринужденную беседу. Заговорились далеко за полночь. Когда, наконец, все утихомирились, я смог спокойно заняться собственными мыслями.