История нравов России - Виталий Поликарпов

В свое время Петр Великий отказался от услуг иноземных наемников, так как они во главе с фельдмаршалом фон Круи первыми сдались в плен шведам под Нарвой. Следует отметить, что набранные отовсюду и спешно офицеры–иноземцы оказались непригодными в большинстве своем к военному делу. По аттестации генерала Головина, многие из них были «гуляки великие», другие просто не знали своего дела и «за мушкет взяться не умели» (124, 62). Поэтому русская армия и флот перешли на комплектование посредством рекрутских наборов, причем все дворяне обязаны были служить, за исключением дряхлых стариков, больных и детей.

Офицерский состав был дворянским и готовился и в созданной системе кадетских корпусов, и непосредственно в войсках гвардии, где рядовыми служили дворяне, которые потом выходили офицерами в армейские полки. Прогрессивную роль в подготовке и воспитании офицеров играли первые военно–учебные заведения — Сухопутный кадетский, Артиллерийский и Инженерный кадетский корпуса; они выпускали достаточно образованных, воспитанных в просветительском духе офицеров. Цель подготовки трудолюбивого, честного и добронравного человека, верного слуги Отечества определялась следующим образом: «Сделать добродетельными и благочестивыми воспитанников; прививать им точное исполнение обязанностей, чувство долга, преданности государю, повиновение начальству, почтительность к родителям; уважение к старшим, любовь к ближнему» (185, 24). Эта новая система ценностей нравственных в России возникла на основе идеологии Просвещения и национально–патриотического подъема.

Гвардия, особенно Семеновский полк, — это правая рука Петра Великого во всех его начинаниях. Так как ему нужны сведущие в науках и ремеслах люди, то за границу едут молодые дворяне, многие из которых так и появляются в Европе в семеновском мундире. Оттуда они привозят не только новые книги технического содержания, но и по юриспруденции, искусству и изящной литературе, а также новые нравы и обычаи. Неугомонный царь устраивает на ассамблеях балы и увеселения, маскарады и празднества — рядом с ним пляшут, горланят гордые собой и своим привилегированным положением гвардейцы. Мчит ли Петр в Воронеж или в Архангельск, в Москву или Петербург, в Киев или Прибалтику — около него бывшие «потешные», решительные и беспощадные, как их повелитель, надежные исполнители титанической воли и прихотей. На этом основании В. Лапин делает вывод, что «гвардия была партией, опираясь на которую Петр I вершил свои дела» (145, 16); с этим можно согласиться.

И хотя офицеры принимали участие в ассамблейных собраниях, пирушках в Летнем саду, в «викториальных» церемониях и торжествах, в шутовских «неусыпных бдениях» всешум–нейшего собора, характеризующихся грубостью нравов, однако и они, усвоив европейскую культурность лишь как простое украшение быта или внешнее удобство, создавали в будущем потребность в высокой культуре и хороших манерах. Для понимания нравов русского офицерства и их эволюции в дальнейшем нельзя забывать то, что в 1714 году было принято решение зачислять дворян в полки с 13-летнего возраста: они должны бьши скорее проходить десятилетний срок солдатской службы и затем становиться офицерами. Преобразователь настрого запретил производить в офицеры тех, кто «из дворянских пород», которые не служили солдатами в гвардии и «с фундамента солдатского дела не знают» (121 т. IV, 73). Вот почему в гвардии все были дворянского происхождения: Преображенский полк состоял из трех тысяч человек и ста двадцати офицеров, Семеновский полк — из трех тысяч и ста офицеров. Затем при Анне Иоанновне были образованы гвардейские Измайловский и Конно–гвардейские полки; все они первое время были полностью дворянскими, самые знатные и богатые семьи могли зачислить туда своих детей мужского пола.

«Дворянин–гвардеец, — отмечает В. Ключевский, — жил, как солдат, в полковой казарме, получал солдатский паек и исполнял все работы рядового. Державин в своих записках рассказывает, как он, сын дворянина и полковника, поступив рядовым в Преображенский полк, уже при Петре III жил в казарме с рядовыми из простонародья и вместе с ними ходил на работы, чистил канавы, ставился на караулы, возил провиант и бегал на посылках у офицеров» (121, т. IV, 74). Все это закаляло будущих офицеров, подготавливало их к военной жизни, помогало им находить контакт с солдатами (хотя не всегда они это делали), в определенной мере смягчало их нравы.

Иностранцы отмечали «любовь царя Петра I к гвардии, которой он уже и не знает, как польстить» (206, 249). Однако эта любовь отнюдь не приводила к послаблению по службе: гвардеец–дворянин получал положенный солдатский паек и выполнял все обязанности рядового. Все это удивляло западных дипломатов, которые вчера наблюдали во время празднества в Летнем саду панибратскую близость между императором и солдатами–преображенцами, а сегодня при прогулке по улицам возводимого Петербурга узнавали в гвардейце, который старательно чистил канал и забивал, стоя по пояс в воде, сваю в дно Мойки, князя Волконского или князя Гагарина, с коим он вчера пил венгерское вино за столом самого государя. И великий самодержец мог с полным правом сказать, что он, не задумываясь, доверит жизнь любому преображенцу или семеновцу.

В послепетровское время нравы офицеров–гвардейцев начинают изменяться в сторону усиления тяги к роскоши. Ведь они стали держать при себе своих крепостных и, в зависимости от состояния, иногда жили весьма роскошно и с блеском. Многие из них, принадлежащие к аристократическим кругам, выезжали в свет, веселились на балах и маскарадах. Офицерам полагалось ездить четверкой цугом; наносить визиты пешком для гвардейского офицера считалось крайне неприличным. В чине бригадира и выше нужно было ездить шестеркой. Князь П. Долгоруков приводит следующий типичный пример: «Однажды, в царствование императрицы Елизаветы Петровны, сенатор князь Одоевский, известный своей нечистой игрой в карты, вернулся домой очень взволнованным. «Представьте себе», — объявил он гостям своей жены, — «что я только что видел — сенатор Жуковский в наемном экипаже четверкой вместо шестерки! Какое неприличие! Куда мы идем?..» (104, 24).

До принятия Екатериной указа о вольности дворян многие из гвардейских офицеров и унтер–офицеров добывали себе свидетельства о болезни и жили в Москве или в усадьбах провинции в постоянно возобновляемом отпуске. Они просто покупали себе разрешение на такой отпуск, и если не было у них наличных денег, то они платили, не стесняясь и не задумываясь, крепостными. «Дарили одну, две, три семьи, — отмечает П. Долгоруков, — считая эту плату людьми делом совершенно обыкновенным и естественным» (104, 24). Такое отношение офицеров–дворян, характерное для всего дворянского сословия, приводило к тому, что дворянин в социально–нравственном плане был как бы «зеркальным» двойником крепостного–раба, т. е. крепостной и дворянин — «близнецы–рабы». Перед нами уникальное явление, а именно: существование гармонического отношения, хотя и уродливого по своей сути, между крепостным–рабом и дворянином–рабом! Достаточно привести случай с фельдмаршалом С. Ф.Апраксиным, который играл в карты с гетманом Разумовским и смошенничал. Тот встал, дал ему пощечину, затем схватил за ворот камзола и хорошо его поколотил руками и ногами. С. Апраксин молча проглотил обиду, не посмев потребовать удовлетворения у брата тайного супруга Елизаветы Петровны. Несмотря на свою огромную физическую силу, С. Апраксин просто–напросто жалкий и трусливый раб, только вельможный раб, низкий, двуличный, с присущими ему привычками к клевете, интриганству и воровству. И таковым он стал благодаря неограниченной власти над своими рабами–крепостными. Нелишне заметить, что часть дворян по своему происхождению является холопами–рабами и поэтому им трудно было «выдавить из себя раба», по выражению А. П.Чехова. Такими же были и офицеры–дворяне; их рабская натура проявлялась в отношении к солдатам и крепостным и в XIX веке. На нравы гвардейских офицеров наложила отпечаток эпоха «дворцовых переворотов», о которой уже шла речь. Уже в 1725 году, буквально после того, как перестало биться сердце Петра Великого, гвардейские полки впервые решили вопрос о престолонаследии. Преображенцы и семеновцы явились во дворец и высказали тем самым пожелание о том, чтобы на престол взошла Екатерина I, заслужившая уважение и преданность их, видевших ее в походах и праздниках рядом с их предводителем.

Исследователи (В. В.Лапин, Е. В.Анисимов и др.) вполне справедливо усматривают в гвардии XVIII столетия козырную карту тех, кто задумывал и совершал дворцовые перевороты (5, 25, 145, 18). Не секрет для всех тех, кто знает эту эпоху, что именно гвардия решала судьбу престола. Ведь гвардия представляет собой дворянство, служившее в привилегированных полках и как правящий слой получившее возможность возводить на престол то или иное лицо. Ее роль обусловлена системой власти, сложившейся при Петре Великом, который в своем «Уставе о наследии престола» закрепил право назначать своим наследником кого ему заблагорассудится. Вот почему пришедшая к власти Анна Иоан–новна постаралась выключить из гвардии дворян, заменяя их рекрутами из податных сословий.