Сын Войны, Дочь Хаоса - Джанетт Рэллисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Папа быстро осмотрел машины вокруг нас, прежде чем проехать ещё несколько. Черты его лица казались старше, усталыми.
— Мы поговорим об этом подробнее, когда проявятся твои силы. Тогда я объясню, что тебе нужно сделать.
Он потянулся за телефоном, давая мне понять, что разговор окончен. Но у меня всё ещё оставались вопросы.
— Дейн сказал, что мама была Хорусианкой. Это правда?
Я только хотела, чтобы он продолжал говорить. Я не ожидала, что на лице папы отразится такое горе. Телефон обмяк в его руке. Он ничего не сказал.
Рорк тихо и сердито выругался себе под нос.
Я повернулась к нему.
— Так ли это?
Рорк посмотрел на папу, ожидая, что тот ответит. Но папа этого не сделал. Он не отрывал взгляда от дороги, выражение его лица излучало боль.
— Мама не стала бы убивать людей, — сказала я.
Рорк издал насмешливый смешок. Вот тогда-то я и поняла, что это правда. Я больше ничего не сказала. Я не могла. Я увидела лицо моей матери, её светлые волосы, ниспадающие на плечи, и мягкую улыбку на губах. Изображение, казалось, ускользало от меня.
— Она родилась Хорусианкой, — сказал папа. — Я родился Сетитом. Мы познакомились не в колледже, как мы тебе говорили. Мы встретились в Мексике, затем снова в Греции и ещё в пол дюжине других мест. Она охотилась за мной, и первые несколько раз, когда она находила меня, она чуть не убила меня. Однажды я тоже чуть не убил её. Я не мог сделать это. Она была слишком красива, — его голос смягчился, становясь глубже от воспоминаний. — Она была слишком красива. Я позволил ей уйти и сказал ей, почему. Я также сказал ей, что я дурак, потому что знал, что рано или поздно она покончит со мной. Она выслеживала меня больше года после этого, и было много промахов, много разговоров, некоторые на пирсах, один во время спуска с Эйфелевой башни… — он поднял одну ладонь вверх, жест капитуляции. — Мы зашли в тупик. Ни один из нас не мог причинить вреда другому. К тому моменту мы уже были влюблены друг в друга. Мы покинули обе группы, поженились и поклялись, что будем жить как обычные люди.
— Конечно, мы не могли. Не тогда, когда мы всегда беспокоились, что кто-то из наших людей воспримет наше дезертирство как предательство и потребует за это расплаты. Поэтому мы двигались, держась на шаг впереди всех, кто нас искал.
Враг. Дейн. Я вспомнила, как его мама с нетерпением рассматривала меня. «Ты напоминаешь мне старого друга, — сказала она мне. — Ты так похожа на неё». Она, конечно, имела в виду мою мать. Когда-то они были друзьями. У моей матери была целая жизнь, о которой я ничего не знала.
Убила ли она кого-нибудь до того, как покинула группу? Стояла ли она перед чьим-нибудь окном с ломом в руке? Эта мысль заставила меня вздрогнуть. Может быть, она выследила только папу. Я сказала себе, что так и должно быть. Я не могла поверить ни во что другое. Я больше не задавала вопросов, потому что не хотела ответов. Зачем охотиться на людей только потому, что фараон тысячи лет назад приказал это сделать?
Я прислонилась головой к боковому окну и закрыла глаза. Пока мы ехали в Лос-Анджелес, образы моей матери продолжали прокручиваться у меня в голове, и на этот раз у неё были сияющие зелёные глаза.
ГЛАВА 8
Шесть часов спустя мы подъехали к отелю в Лос-Анджелесе. Папа взял свою спортивную сумку и египетские артефакты. Рорк достал из багажника походный рюкзак. Я совсем забыла, что папа хранил его там. В нём была аптечка первой помощи, фонарик, вода, еда, туалетные принадлежности, наличные, надувной матрас и даже пакет с энергетическим напитком моего отца. Всё, что понадобится, если окажешься в глуши. Или если бы пришлось внезапно сбежать. Он всё время знал, что этот день может наступить.
Папа открыл боковой карман рюкзака и протянул нам с Рорком зубные щётки и маленький тюбик зубной пасты.
— Вам придётся спать в одежде, но, по крайней мере, ваши зубы будут чистыми.
Я не двинулась в сторону ванной.
— Я могу постеречь. Я сомневаюсь, что смогу заснуть.
— За нами никто не следил. Нет нужды бодрствовать, — папа достал из рюкзака аптечку первой помощи и рылся в ней, пока не нашёл пузырёк с рецептурными снотворными таблетками. Он снял колпачок и протянул мне шесть штук. — Это должно помочь тебе уснуть.
Я уставилась на розовые таблетки у себя на ладони.
— Безопасно ли принимать так много?
— Альтовенено заблокирует восемьдесят процентов этого. Чтобы добиться эффекта, потребуется немало усилий.
Я потрогала одну из таблеток.
— Ты держишь целую бутылку снотворного в аптечке первой помощи?
Он вытряхнул восемь себе на ладонь.
— С тех пор как умерла ваша мама, у меня проблемы со сном.
Я легла спать с этой фразой в голове. Я сунула таблетки в карман вместо того, чтобы принять их. Хотя папа был уверен, что мы в безопасности, я на всякий случай наблюдала в темноте.
Я подумала о том, как Дейн целовал меня под дождём, провожал в класс и держал за руку. Эти изображения перекрывались теми, где он стоял за окном, угрожая Рорку. Угрожая мне.
Дейну я никогда по-настоящему не нравилась. Эта мысль обожгла края моего сердца. Он подобрался ко мне только для того, чтобы поймать Рорка в ловушку. Дразнящая улыбка, которая иногда играла в уголках его губ, вероятно, это было потому, что его забавляло, как легко меня обмануть. Он провёл так много времени, наблюдая за мной на уроке всемирной истории. Я приняла это за любовь, но он изучал меня, как кошка, которая сидит и ждёт момента, когда сможет наброситься.
С другой стороны иногда, когда Дейн видел меня, когда наши пути неожиданно пересекались в холле, его глаза светились счастьем. Это тоже было притворством? Может ли человек изобразить радость?
Дейн сначала попытался быть другом Рорка. Это, как я внезапно поняла, было его первоначальным планом. Поскольку Рорк не хотел, чтобы он был рядом со мной, Дейн держался на расстоянии. Почему он переключил своё внимание на меня? Его когда-нибудь хоть немного
