Конец веры. Религия, террор и будущее разума - Сэм Харрис

Однако настоящее злодеяние церковь сделала тогда, когда согласилась предоставить нацистам свои архивы с родословными, что позволило им выявить людей с еврейской кровью. Исследователь истории Католической церкви Гюнтер Леви писал:

Сам вопрос о том, вправе ли [Католическая] церковь оказывать помощь нацистам, выслеживающим евреев, никогда не обсуждался. Напротив. «Мы всегда бескорыстно помогали народу, независимо от того, благодарили нас или нет, — писал один священник в газете Kierusblatt в сентябре 1934 года. — Мы также должны сделать все, что в наших силах, чтобы помочь этой службе на благо народа». Сотрудничество церкви в этих вещах продолжалось и в военные годы, когда еврейское происхождение означало уже не конец карьеры на государственной службе или потерю жилья, но депортацию и физическое уничтожение[117].

Все это показывает, что, несмотря на свои идейные расхождения с нацистами, Католическая церковь покорилась их власти. Голдхаген также обращает внимание на то, что ни один немецкий католик не был отлучен от причастия ни до, ни во время, ни после войны, «несмотря на все эти величайшие в истории человечества преступления». Это и в самом деле удивительный факт. В эти годы церковь продолжала отлучать богословов и ученых за неортодоксальные мнения и запрещала читать книги сотнями, в то время как ни один из участников геноцида — которых было масса — не попал в список осужденных папой Пием XII.

Чтобы объяснить эту странность, нам надо сделать небольшое отступление. В конце XIX века, когда исследователи Библии приходили к неортодоксальным выводам, Ватикан решил вступить с ними в борьбу с помощью собственных точных изысканий.

Католических исследователей призвали освоить методы тогдашней критики и продемонстрировать, что результаты вдумчивого и объективного изучения Библии совпадают с официальной доктриной церкви. Движение, которое воспринимало Библию критически, получило название «модернизм», и оно начало смущать умы верующих, поскольку многие из ведущих католических ученых в результате сами начали скептически относиться к буквальным истинам Писания. В 1893 году папа Лео ХIII торжественно объявил:

Все эти книги… которые церковь считает священными и каноническими, были целиком написаны по вдохновению Духом Святым. Мы не можем согласиться с тем, что они содержат ошибки, поскольку само Божественное откровение исключает любые ошибки, и это неизбежно следует из того, что Бог, Верховная Истина, не может ошибаться в своем учении[118].

В 1907 году папа Пий X объявил модернизм ересью, отлучил модернистов от церкви и поместил все труды ученых, критически изучавших Библию, в Индекс запрещенных книг. В этот список входили многие другие известные авторы, например Декарт (избранные работы), Монтень («Опыты»), Локк («Опыт о человеческом разумении»), Свифт («Сказка бочки»), Сведенборг (Principia), Вольтер («Философские письма»), Дидро («Энциклопедия»), Руссо («Об общественном договоре»), Гиббон («Закат и падение Римской империи»), Пейн («Права человека»), Стерн («Сентиментальное путешествие»), Кант («Критика чистого разума»), Флобер («Мадам Бовари») и Дарвин («Происхождение видов»). Позже, в 1948 году, к списку были добавлены «Размышления» Декарта. Учитывая все исторические события, произошедшие незадолго до 1948 года, можно было бы ожидать от святейшего престола беспокойства о преступлениях иного рода. Однако ни один из вождей Третьего рейха, включая самого Гитлера, не был отлучен от церкви, хотя при этом Галилей продолжал числиться в списке еретиков до 1992 года.

Следующие слова папы Иоанна Павла II позволяют нам понять нынешнее положение вещей: «Это Откровение вполне определенно, его можно либо принять, либо отвергнуть — иных возможностей не существует. Если человек его принимает, он исповедует веру в Бога Отца Всемогущего, Творца неба и земли, и в Иисуса Христа, Сына, единосущного Отцу, и в святого Духа, Господа и Подателя жизни. Либо он отвергает все это сразу»[119]. Хотя расцвет и увядание модернизма в церкви вряд ли можно назвать победой сил разума, эти вещи иллюстрируют одно важное положение: если мы хотим знать, как устроен мир, мы становимся уязвимыми для новых данных. И нам не следует удивляться тому, что религиозные доктрины и честное исследование в нашем мире, как правило, не сочетаются между собой.

Если мы вспомним о том, что церковь еще сравнительно недавно терзала невинных людей на глазах у их родственников, сжигала на кострах пожилых женщин на городских площадях и пытками доводила до безумия ученых лишь за то, что они осмелились размышлять о природе звезд, нас не удивят все те ужасы, что происходили в Германии в годы войны. Всем известно, что некоторые чиновники Ватикана (из которых особенно прославился епископ Алоис Худаль) помогли таким членам СС, как Адольф Эйхман, Мартин Борман, Генрих Мюллер, Франц Штангл, и многим другим бежать в страны Южной Америки и Ближнего Востока после окончания войны[120]. В ответ на это многие начинают говорить о том, что Ватикан также помогал уехать евреям. И это правда. Однако при этом помощь Ватикана слишком сильно зависела от того, были ли эти евреи крещеными[121].

Конечно, мы можем вспомнить множество примеров того, как христиане Европы с риском для жизни спасали евреев, причем они делали это именно из-за своей христианской веры[122]. Но этого было недостаточно. Из того факта, что люди иногда совершают героические добрые поступки из-за учения Христа, никак не следует, что он был Сыном Божьим и что эта вера мудра и истинна. И мы еще увидим, что для сострадания человеку не требуется вера в то, что невозможно доказать. Мы можем облегчать страдания других людей просто в силу того, что мы все принадлежим к одной человеческой семье. Тогда как нетерпимость, порождающая геноцид, всегда опирается на какие-то особые представления. Если где-то люди начинают планомерно и без разбора убивать мирное население, за их поведением всегда стоит какая-то догма. Мы здесь можем задать себе вопрос: во что верят эти свежеиспеченные убийцы? И мы всегда — у этого правила не бывает исключений — увидим, что они верят в какую-либо нелепость.

В данной главе я хотел показать как можно яснее, к каким ужасным последствиям — неизбежно и в силу самой ее логики — приводит христианская вера. К сожалению, мы могли бы приводить кошмарные иллюстрации этого положения до бесконечности. Освенцим, ересь катаров, охота на ведьм — все это связано с такой глубиной зла и страдания, которое неспособен изобразить ни один писатель. В данной главе я просто дал намек на большую картину и призываю читателя, который думает, что здесь просто изображены «несчастные случаи», обратиться к специальной литературе по этим предметам. Такое «внеклассное чтение» покажет вам, что история христианства — это по самой своей сути история страданий и невежества, а вовсе не история декларируемой Божьей любви.

Сегодня на нашей планете осталось немного живых христианских инквизиторов, зато их немало среди мусульман. В следующей главе мы увидим, что наше противостояние миру ислама есть противостояние цивилизации, остановившейся в своем развитии. Как будто распахнулись ворота прошлого и из них в наш мир вылезла орда людей XIV века. К сожалению, сегодня эти люди держат в руках оружие XXI столетия.

– 4 –

Проблема ислама

Джихад, Коран, отступничество, смертники

Хотя в этой книге я веду разговор о самой вере, нам не стоит забывать и об особенностях разных вер — они тоже многое значат, И у нас есть причина повести речь именно о мусульманских, а не, скажем, о джайнистских террористах, существующих в самых разных углах земного шара. Джайнизм вовсе не содержит представлений, которые бы вдохновляли людей взрывать себя, чтобы уничтожить неверных. Какие бы нормативы мы ни пытались применять (этические, практические, эпистемологические, экономические и т. д.), мы увидим, что существуют хорошие и плохие веры — и сегодня всем уже должно быть понятно, что ислам относится к последней из этих категорий[123].

Разумеется, ислам, как и любая другая религия, имеет свои сильные стороны. Мусульманские ученые создали алгебру, они переводили труды Платона и Аристотеля и во многом продвигали вперед науку в те времена, когда среди христиан Европы процветало глубочайшее невежество. Только благодаря тому, что мусульмане завоевали Испанию, классические греческие тексты были переведены на латынь, так что они могли готовить эпоху Ренессанса в Западной Европе. В истории каждой религии существует великое множество подобных ценных вещей, но что все это означает? Следует ли из этого, что вера — хорошая, добрая вещь? Говорят, что верующие создали почти все прекрасное в нашем мире, но это объясняется лишь тем, что почти каждый человек, который размахивал молотком или натягивал паруса, принадлежал той или иной религиозной традиции. Не было никого другого, кто мог бы выполнять эти дела. С таким же успехом мы можем заявить, что до XIX века все достижения человечества осуществляли исключительно такие люди, которые ничего не знали о молекулярной основе жизни. Значит ли это, что представления XIX века о биологии правильнее, чем современные? Мы не знаем, каким был бы наш мир, если бы во времена крестовых походов в нем возникло великое царство Разума, которое бы способствовало примирению народов Европы и Ближнего Востока. Быть может, в этом случае к концу XVI века у нас бы появились современная демократия и Интернет. Тот факт, что религия оставила свой отпечаток на каждом аспекте нашей цивилизации, ничего не говорит о ее ценности, как и тот факт, что какие-то последователи определенной религиозной традиции внесли важный вклад в человеческую культуру.