Наперекор земному притяженью - Олег Генрихович Ивановский

бронебойщиков сержант Коротков. Я познакомился с ним перед этой боевой страдой, когда он, выписавшись из госпиталя после ранения, удрал из запасного полка, куда был направлен, и вернулся в свой. Формально это было грубое нарушение дисциплины. Там, в полку, его могли счесть дезертиром со всеми вытекающими из этого последствиями. Пришлось провести с сержантом разъяснительную работу, а затем сообщить в тот полк, что их «дезертир» прибыл в свою родную часть и успешно воюет.

Коротков, отбежав метров двадцать в сторону от нас, крикнул своим бронебойщикам:

— Приготовить ружья к бою! Бронебойным… заряжай! Целься под обрез радиатора!

Уже хорошо было видно, как за первым бронетранспортером шел второй. Коротков подождал еще несколько минут и резко взмахнул рукой:

— Огонь!

Почти одновременно раздались два выстрела, и у мотора первого бронетранспортера вспыхнуло пламя. Тут же звонко ударила наша «сорокапятка». Второй транспортер сошел с дороги в кювет и остановился. Из кузова на дорогу выскакивали солдаты. И тут же, отрезая их от кладбища, где мы стояли, пригнувшись к гривам коней, вылетел взвод наших казаков. Через пять минут все было кончено. Двое верховых притащили к штабу раненого немецкого ефрейтора.

Симбуховский, кивнув помощнику начальника штаба Зотову, коротко бросил:

— Допроси.

Зотов нагнулся над лежащим раненым, задал ему по-немецки какой-то вопрос. И вдруг этот пленный немец, грубо выругавшись на чистейшем русском языке, зло произнес: «Ничего я вам не скажу, мать вашу…»

— Ах ты гад! Да это же власовец!

Симбуховский с омерзением взглянул на пленного.

— Уберите эту сволочь с моих глаз, а то я за себя не ручаюсь… — и рука его потянулась к кобуре.

Я подошел ближе. Василий Федорович, увидев меня, буркнул:

— Это по вашей части, лейтенант, разбирайтесь…

Привели еще несколько пленных. Казаки с брезгливым любопытством разглядывали их. Действительно, эго были власовцы. Подлые изменники своего народа, родины, предавшие своих матерей и детей.

Бой затих. Под вечер полк двинулся по направлению к Ровно. Перед рассветом подошли к селу. Определились по карте — до Ровно оставалось 6 километров.

В ходе приграничных сражений 1941 года наши войска вынуждены были оставить Ровно. Гитлеровцы установили в городе жесточайший оккупационный режим и объявили его центром рейхскомиссариата «Украина», там находилось большое количество их военных, экономических и полицейских учреждений.

И вот в середине января 1944 года войска правого крыла 1-го Украинского фронта под командованием генерала армии Николая Федоровича Ватутина, в которые входил и наш 6-й гвардейский кавкорпус, вышли на подступы к Ровно. Учитывая условия труднодоступной лесисто-болотистой местности, начавшуюся распутицу, командование фронтом рассчитывало в предстоящей операции на внезапность наступления при поддержке кавалерии. Больше ста километров пришлось нам пройти по лесным тропам и болотам, чтобы выйти на подступы к Ровно.

Полк был уже на окраине города. Симбуховский послал связного за командиром минометной батареи Насоновым. Тот быстро прискакал в голову полка.

— Иван Федорович, у тебя все хлопушки в порядке?

— Так точно, товарищ майор, в порядке. И мин хватит. В крайнем случае трофейные в ход пущу.

— Это как же «трофейные»? У них же калибр другой.

— Да, на миллиметр меньше. Но я пробовал: если дополнительный заряд надеть на шейку — летит и из нашего миномета, как милая. И своих, то бишь немцев, неплохо лупит.

— Так ты разведай себе как следует цели и дай по пим беглый огонек по две-три мины на ствол. Сколько будет трижды двенадцать? Вот так. Это нам «катюши» заменит. Отстали наши-то, дивизионные.

Батареи открыли огонь.

— Молодец Насонов, молодец. И наши пушки неплохо работают!

Василий Федорович был доволен результатами огневого налета.

— Товарищ майор, рядом с Насоновым взвод полковых орудий лейтенанта Гончарова, — начальник артиллерии нашего полка капитан Френкель, опустив бинокль, рукой показал в сторону леса.

Эскадроны продвигались вперед с большим трудом, тесня противника к западной окраине города.

— Френкель! — обратился Симбуховский к начальнику артиллерии, — передай Насонову и артиллеристам: перенести огонь по отходящим. Мин и снарядов пусть не жалеют!

На правом фланге первый эскадрон вырвался вперед. Заметив это, комбат минометчиков решил поддержать его огоньком. Было видно, как перебежками к боевым порядкам эскадрона минометчики потащили свое оружие.

— Это он, наверное, взвод Пушкарева послал, — заметил кто-то из штабных офицеров.

Этот взвод был знаменитым в нашем полку. В нем в одном расчете служили три родных брата Сотники: Алексей, Петр и Федор. Ребята в полку шутили: «Наши Сотники немцев бьют сотнями!» Шутка шуткой, но воевали они здорово.

Артиллеристы Гончарова выкатили свои орудия на прямую наводку. На шоссе показались два немецких тапка. До них было метров двести. Два выстрела — один танк загорелся. После двух других выстрелов заполыхал и второй. И в этот момент мы заметили высыпавшую из-за леса немецкую пехоту. Тут же открыли огонь наши минометчики. Разрывы мин накрыли цепи атакующих. Многие из них, повернув, перебежками бросились назад к лесу. Заметив это, Гончаров двинул свои пушки ближе к шоссе, на котором уже горели подбитые его орудиями два танка. В этот момент из-за леса выползли еще с десяток танков, за ними шли автоматчики. Три танка повернули в сторону гончаровских пушек. Расстояние между ними быстро сокращалось. Выстрелы, разрывы снарядов, снова выстрелы… Один танк остановился. Но тут же прямым попаданием было выведено из строя одно из наших орудий. А второе-то стояло совсем рядом! Было видно, как Гончаров побежал туда, пригнулся к орудию. Выстрел! Вздрогнув от удара, остановился и тут же задымил второй танк. Третий остановился рядом, дернулся от выстрела…

Второе наше орудие, за которым находился Гончаров с двумя казаками, скрылось в дыму. Оба расчета погибли.

Ожесточенный бой за Ровно продолжался двое суток. Противник яростно сопротивлялся. Тяжело пришлось нашему полку. Подмоги никакой, оторвались мы от фронтовых частей ощутимо. Да и потери давали себя знать. А немцы предпринимали атаку за атакой. Их танки уже несколько раз врезались в боевые порядки казаков, и, если бы не своевременная помощь наших танков, отразить контратаки нам было бы не под силу.

В город полк ворвался буквально на плечах противника.

Остатки немецкого гарнизона и подразделений, оборонявших Ровно, поспешно отходили по дороге на Дубно.

Из моего фронтового дневника:

«2 февраля. Ровно наше! Противник в двух километрах — в дер. Тынное.

3 февраля. Из всей дивизии остались в Ровно одни. Остальные полки ушли, от штаба дивизии отрезаны. Ведем бой за Тынное.

4 февраля. Продолжаем бой за Тынное.

6 февраля. Вышли к дер. Караблище. Начинаем двигаться по направлению к Дубно. Ведем бой за хутор Черешнивка».

Вскоре эскадроны заняли Черешнивку, потом — Похорельце. На дорожной насыпи стоял столб с