Освобождение шпиона - Данил Корецкий

Опять хлопнули входные двери. Очередная порция юношей и девушек в мертвенно-белом макияже и тяжелых ботинках. У одной из девиц волосы обхвачены траурной лентой с маленьким фонариком-«коногоном», хотя, возможно, фонарик и не настоящий, просто какая-нибудь дорогая побрякушка. Но это — признак принадлежности к диггер-готам, очень актуальный в этом сезоне аксессуар. К своему несчастью, вновь прибывшие не являлись личными друзьями Крюгера или старыми клиентами заведения. Обычные неофиты, знакомые чьих-то знакомых. Пан Запальский вежливо попросил их подождать, когда освободятся места, выпроводил на улицу и запер дверь, вывесив табличку «Извините, мест нет».

— Кажется, с каждым днем их становится все больше и больше! — озабоченно сказал он, возвращаясь к стойке в надежде на новую порцию бренди.

Но у печальных «дракул» к тому времени опять закончилась выпивка, а потом Мишу обступили какие-то симпатичные ведьмочки, требовавшие «иаду» и «иды» (еды в смысле), так что Мише было не до него. Пану Запальскому ничего не оставалось, как вернуться в вестибюль и ходить там хищной пружинистой походкой, незаметно чесать в паху и философствовать о том, темно ли на вечерних московских улицах или, наоборот, светло… Или этот парадокс вообще находится вне понятий света и тьмы.

— …Он мне говорит: среди московских диггеров ты — король, ты знаешь все, для тебя, говорит, Бруно, третий уровень в «минусе», как для меня родной аул… Я молчу, я прекрасно понимаю, куда он клонит, но молчу, ведь не я же напросился к нему на встречу, он сам напросился, вот пусть сам и говорит.

Бруно буквально на секунду отвлекся, чтобы проглотить чей-то бутерброд и одним молодецким глотком прикончить подвернувшийся под руку бокал пива. Сидевшие за столиком юноши даже моргнуть не успели.

— Полчаса мне пел, какой я великий, потом успокоился. Есть, говорит, дело. Золотой клад на сто миллионов, и ты один во всей Москве можешь его достать. Боровицкий холм, Кремль, самые опасные места, никто больше дороги туда не знает. Как друга, говорит, прошу, не как диггера… Я ему: Амирыч, успокойся, ты же знаешь, из-за «рыжухи» я на риск подписываться не стану, мне это просто в падлу, я человек творческий, артист, меня непознанное манит. Есть там непознанное, спрашиваю? Амирыч мне: вай, это древнее священное золото горцев, его какой-то там русский генерал, губернатор или типа того, отобрал и закопал. И с той поры начались всякие чеченские войны и прочая байда. А если, значит, это священное золото вернуть на место, то все сразу успокоится и станет даже лучше, чем было…

— Во дает! Прикольно! А мой батя говорил, все чеченские войны из-за нефтянки! — подал голос упитанный киберпанк в черных очках.

— Не перебивай, хорек, — сказал Бруно и забрал у киберпанка остатки бутерброда. — Так вот. Я чешу в затылке, мне, с одной стороны, по приколу, конечно, а с другой, не очень-то я верю в эти сказки про горское золото… Тут дверь джипа распахивается, и рядом со мной садится красивая баба. Я ее сразу узнал, ну… балерину эту. Вы ее тоже все знаете, такая…

Бруно примерно обрисовал руками, какая из себя балерина.

— Села, придвинулась ко мне, дышит. Смотрит умоляюще. Бруно, говорит, мне Амирыч все простит, даже измену. Он не простит одного: если я не смогу уговорить тебя пойти с ним. Готова, говорит, на все, даже… Стоп, стоп, говорю. Никаких «даже». Я люблю красивых баб, и бабы меня любят, актрисы всякие и балерины, с этим проблем у меня нет. Но ебать девушку моего друга я не стану, у меня принцип такой, и не уговаривай. Она в слезы, конечно, ну а мне что теперь? Твоя взяла, говорю, Амирыч, закидываемся завтра с утреца, и чтоб не опаздывать…

Юноши с вежливым интересом слушали болтовню Бруно, иногда незаметно толкая друг друга локтями в бок: во дает, а? Кто-то даже заказал ему отбивную. Но постепенно, постепенно компания вокруг столика рассасывалась. Упитанный киберпанк, оставшийся без бутерброда, тоже в конце концов заскучал и перешел за столик к Крюгеру и компании.

— Притоптал меня этот болт урезанный. Спаму нагнал, не продохнуть, — пожаловался он.

— А что он гонит? — спросил Крюгер.

— Да про всякие дела. Про Амирыча какого-то… Как они клад чеченский искали под Кремлем…

— Чеченский клад… под Кремлем, — Крюгер весело задрал брови. — Остроумно. Кругом одни чеченцы!

— Так и есть. И с Вампирычем они почти тезки, — выглянул из-под челки Айва. — Амирыч — Вампирыч. Может точно твой родственник, а, Вампирище?

На что Вампирыч ответил с достоинством:

— Не-е. Он же этот, похоже… «черный». У меня в родне «черных» никого нет. Отец бы застрелился сразу, вы что.

— А дед твой, который за бабушкой с ружьем гонялся? — не сдавался Айва. — Натуральный отморозок! Он же террорист отпетый!

— Так он алкоголик был, — терпеливо пояснил Вампирыч. — На этой почве и гонялся. Это разные вещи. А чечены водку не пьют, я слышал…

— Ага! Вот Ресничка, например, не пил! И дружки его! — Айва радостно оскалился. Ему нравилось уедать Вампирыча. — Они сюда приходили в нарды поиграть!..

Молчавший до сих пор Рыба вдруг вспомнил что-то, оторвался от стакана:

— Погодите. Амирыч, Амирыч. Это который? Железный, что ли? Амир? Который метро взорвать хотел?.. Слышь, Дозер, про какого Амирыча речь?

Упитанный киберпанк, которого назвали Дозером, неуверенно пожал плечами.

— А чего? Какое метро? Я не в курсах как бы…

— Ну, ты даешь! Телек не смотришь, что ли? — возмутился Рыба. — Там только и разговору, что про наше родное ФСБ, которое предотвратило крупный теракт в метро! Никаких подробностей не говорят, но, по слухам, вроде какого-то Амира Железного замочили, боевика наперченного.

Дозер почесал в затылке, протянул уныло:

— Да-а… Погано тут у вас в матрице. Взрывы, блин, ФСБ, теракты какие-то… Скучна-а.

— …все из золота, натурально. И потолок тоже. Вот, говорю ему, привел. Теперь адью, у меня в девять деловой ужин. Амирыч на колени, говорит: что хочешь проси, Бруно, только не оставляй меня теперь, я ведь обратной дороги не найду!.. О-о, ё-мое, думаю, накрылся мой деловой ужин. Но дружба дело такое, и я сам человек такой — раз сказал, значит все…

Из всех слушателей за его столиком в конце концов осталась одна черно-розово-бледная девица с личиком, застывшим в гримасе крайнего удивления. Она изрядно перебрала «иаду». Но несколько минут назад к столику тихо подсели еще четверо молодых людей и стали внимательно слушать. У одного из них были накладные клыки, которые он то и дело демонстрировал, задирая верхнюю губу. Бруно хмурился и оскаливал в ответ крупные желтые зубы. Однако рассказ продолжал, уже не в силах остановить поток собственного красноречия:

— И тут из коллектора слышу: э-эй, братья-а! Это кричит кто-то нам. Братья какие-то объявились, значит. Какие, думаю, мы вам, блядь, братья!.. Но ничего, мне-то в разных переделках бывать доводилось, я говорю Амирычу: так, фонари гасить! Ходу! А его люди со страху обнюхались, морды все в порошке, ну и рюкзаки сразу с плеч, а там у них — стволы!.. И — поливать по коллектору! Ого, думаю, серьезно они к этому делу подошли, за золото свое во как беспокоятся!.. А оттуда, с той стороны, только два выстрела. Дыц-дыц. И Салиху сразу ногу пополам. Профессионально дыцнули, с толком…

В какой-то момент у Вампирыча отъехала вниз челюсть и едва не вывалились накладные клыки. Айва тоже как-то забеспокоился, захрустел своей челкой. Рыба с непонимающим видом открывал и закрывал рот, явно собираясь что-то ляпнуть. Крюгер с силой наступил ему на ногу под столом: молчи!

— …Чечены в панике, мечутся, что делать не знают. Они ж только взрывать и стрелять умеют, а тут стрелять не в кого, ушли те братья. Поагукали нам и смылись. Так, говорю, Салиха на спину, и уходим скорее, ему срочная помощь нужна. А Амирыч встал передо мной, башкой качает: нет, говорит, теперь я просто так не уйду, я Кремль взорвать хочу…

Плавно льющийся рассказ прервался.

— Слышь, мармеладка, закажи мне чего-нибудь! — рявкнул вдруг Бруно на девицу. — Битый час тут перед вами распинаюсь, горло пересохло тарахтеть! Хочешь слушать дальше — наливай!

Девица испуганно дернулась, словно ее разбудили, захлопала накрашенными ресницами. Крюгер сказал ей: «Тш-ш», сам подозвал официанта, попросил бутылку коньяку.

— Сейчас принесут, — сказал он Бруно. — Вы рассказывайте, нам очень интересно.

— Да, рассказывайте, рассказывайте, — заерзал по стулу Вампирыч. — Складно у вас получается про все это…

— И без тебя знаю, что складно, дылда, — Бруно с достоинством высморкался в салфетку, швырнул ее на поднос официанту, который принес коньяк. Схватил бутылку, внимательно изучил этикетку, проворчал что-то под нос, вылил ее почти всю в чей-то бокал с остатками пива, жадно отпил и сморщился.