Грешный - Шарлотта Физерстоун

— Ну ты и эксплуататор! — захихикал Реберн, опустив свою высоченную фигуру на диван. — Заставляешь их работать, не покладая рук?

— Если бы мой отец не решил урезать мое содержание почти на двадцать пять процентов, мне бы не пришлось сократить количество обслуги до абсолютного минимума. Так что моим лакеям нужно благодарить моего отца. Это он виноват в том, что им приходится работать до седьмого пота.

Реберн усмехнулся и бросил взгляд на камин. Маленький огонек горел на решетке, разгоняя прохладу, которую принес дождь, не ослабевавший с самого утра. Странно, но озноб бил Мэтью уже целую неделю — с тех самых пор, как он покинул Лондонскую больницу Медицинского колледжа. А ведь Уоллингфорду не было холодно, когда он прижимал Джейн к себе!

Лорд все еще мог чувствовать тепло ее тела, ощущать ее вкус на своем языке, вдыхать аромат ее кожи. Мэтью был так захвачен мыслями о медсестре, что едва ли мог писать свои картины. Той ночью, с Джейн, он возрождался к жизни снова и снова, каждый раз изумляясь, как это прекрасно — быть с ней.

Проклятый Инглбрайт, он до сих пор отказывается сообщать хоть что–нибудь по поводу Джейн, скрывает, где та живет! А Мэтью, черт возьми, никак не можете бросить эту затею с поисками медсестры! Лорд уже отправил письмо для Джейн в больницу, это было уже не первое послание, в котором он просил свою спасительницу уехать с ним. Хоть куда–нибудь! В какое–нибудь тихое местечко, где они останутся вдвоем, — туда, где Мэтью может беспрепятственно овладеть телом Джейн, а после окончательно выкинуть ее из головы.

— Знаешь, я так волновался, когда услышал, что тебя заманили в засаду в Ист–Энде. Как же это мерзко, просто отвратительно!

— Ты лучше остальных знаешь, что я — довольно сильный малый. И нескольким бандитам из трущоб вряд ли удалось бы меня прикончить.

— И все же я так беспокоился!

— Право, не стоило. Кстати, хочу тебе сообщить, что я по–прежнему собираюсь присутствовать на твоем бракосочетании — наверняка на самом деле ты беспокоишься только об этом.

Реберн в ответ чуть не испепелил друга взглядом:

— Я здесь, потому что действительно тревожусь за тебя, черт тебя возьми! А вовсе не потому, что я озабочен возможными поисками нового шафера! Вот дьявол, Уоллингфорд, ты же знаешь, как я нервничаю!

Конечно, Мэтью это знал. Реберн никогда не скрывал своих чувств, в отличие от друга, который обычно прятал эмоции глубоко внутри. Уоллингфорд считал чрезмерное проявление эмоций слабостью, а представать слабым ему не хотелось.

Несмотря на это, Мэтью высоко ценил приятеля, даже признавал за ним право на сентиментальность — правда, со своей обычной надменностью и брюзжанием, на которые, впрочем, Реберн не обижался. Их давнишняя дружба не нуждалась в словах. И Мэтью благодарил судьбу за то, что рядом есть такой друг — при его–то распутном образе жизни! Вот и сейчас Реберн понял, что благоразумнее будет направить разговор в другое русло.

— Послушай–ка, если твои финансовые дела столь плачевны, почему бы тебе, не жениться? Наверняка сумеешь завлечь в свои сети богатую наследницу, — посоветовал Реберн, продолжая изучать мерцающий огонь в камине. — Это довольно простой и подходящий выход из положения, к тому же подобные браки сейчас популярны. Нувориши сделают все, чтобы заполучить титул — такой же прославленный, как твой. Скажи на милость, какая дочка железнодорожного магната не упала бы в обморок от возможности стать графиней, не говоря уже о герцогине? — Ты мог бы выбрать себе супругу из несметного числа богатых невест. Твою репутацию легко скрыть. Ни один человек из нашего окружения не выдал бы своего удивления, если бы ты сообщил, что намереваешься найти свою суженую. Ты мог бы стать самым популярным холостяком, это бы не составило труда — с твоими внешностью, положением в обществе и остальными… — Реберн многозначительно поднял бровь, — внушительными достоинствами.

— Иди к черту! — ругнулся Мэтью, раздраженный язвительным тоном Реберна, и с силой ударил кистью по холсту. — Я предпочел бы стать проклятым евнухом, чем жениться на какой–нибудь жеманнице и плаксе!

— Отнюдь, ты можешь заполучить в жены вздорную и бойкую американку, с огромным приданым и без комплексов. Это наверняка убережет тебя от того, чтобы потратить остаток своей жизни, потакая своим похотливым желаниям.

— Ради всего святого, надеюсь, ты так долго ехал в Беркли–сквер не ради того, чтобы говорить со мной о браке!

— Разумеется. — Реберн пожал плечами и, бросив подушку под голову, растянулся на диване, не снимая обуви. Расслабившись, он с явным удовольствием предавался отдыху. — Я и правда приехал только для того, чтобы удостовериться, что ты пошел на поправку. Томас сказал, что у тебя был жар.

— Как видишь, я уже выздоровел.

— Но по–прежнему беспокоишься из–за денег.

— Поверь, совсем немногое в этой жизни способно занять мои мысли. И это естественно, что моей навязчивой идеей стали деньги.

— Похоть — вот твоя навязчивая идея!

— Любопытно, что твоя будущая жена думает о твоей грубости? — резко бросил в ответ Мэтью. — Находит эту черту утомительной, как и я?

Реберн откинул голову назад и рассмеялся:

— Уверяю тебя, в спальне грубости всегда найдется место! И, раз уж мы заговорили о хорошем сексе, спешу сообщить, что вчера вечером я был представлен необычайно красивой молодой леди. Мне кажется, она могла бы тебе понравиться. Прекрасное лицо, почти безупречной формы груди — по крайней мере, у меня сложилось именно такое впечатление. Ты ведь знаешь, я стараюсь не смотреть на других женщин, потому что безмерно предан Анаис. И все же я не мог не обратить внимания…

— Прекрати! — махнул рукой Мэтью, впившись взглядом в верного друга. — Меня нисколько не волнуют встречи с какими–то юными глупышками, которые и двух слов вязать не могут! Кроме того, меня не интересуют девственницы. Невинность слишком переоценивают, к тому же зачастую она оказывается притворной. Я всегда предпочту опытную шлюху наивной скромнице. Мне нужна женщина, которая сможет предаваться страсти без стыда и угрызений совести. И если секс возможен только на деньги, я предпочту покупать, а не быть проданным. Мне гораздо приятнее думать, что я всегда могу пустить на ветер пару фунтов, оплатив свои удовольствия в постели, чем всю жизнь заниматься сексом с женой, купившей мой член только из–за громкого титула. Я не хочу быть связанным подобными обязательствами — никогда.

— О боже, как же ты циничен! — проворчал Реберн. — Поверь, далеко не каждая женщина — дьявол во плоти, скрывающийся под парой хороших грудей.