Как ненасилие защищает государство - Питер Гелдерлоос

Некоторые феминистки идут дальше конкретной критики и пытаются сфабриковать метафизическую связь между феминизмом и ненасилием: это и есть та самая «феминизация пассивности», упомянутая ранее. В статье, опубликованной в журнале города Беркли «Peace Power», Кэрол Флиндерс цитирует исследование учёных Университета Каролины, уверяющее, что женщины гормонально запрограммированы отвечать на опасность не механизмом «борьба или бегство», свойственным мужчинам, а механизмом «позаботиться или подружиться». Согласно этим учёным, при угрозе женщины склонны «успокоить детей, всех накормить, погасить напряжение и наладить связь с другими женщинами».155 Подобная популярная наука долгое время была удобным инструментом для воспроизведения патриархата путём доказывания существования естественных различий между мужчинами и женщинами. Люди же, поддаваясь столь красиво организованному и упорядоченному миру, слишком легко забывают основные математические принципы: условное деление человечества на два множества (мужчин и женщин), основанное на очень ограниченном числе характеристик, неизбежно создаёт различные средние показатели в каждом из множеств. Люди, не знающие, что средний показатель не выражает, а заслоняет многообразие в рамках множества, с радостью заявляют, что эти два множества — естественные категории, и заставляют людей чувствовать себя неестественными и ненормальными, если те недостаточно близки к среднему показателю в своём множестве (или если они, Боже упаси, ближе к среднему показателю другого множества).

Но Флиндерс не останавливается на этом, изначально трансфобном и гендерно-неотъемлемом 156 исследовании Университета Каролины. Она копает глубже, вплоть до «нашего отдалённого, дочеловеческого прошлого. В среде шимпанзе, наших ближайших родственников, именно самцы контролируют территорию, на которой питаются самки и детеныши… Самки редко выходят за эти границы; они чаще всего заняты прямой заботой о своем потомстве». Флиндерс уверяет: это доказывает, что «женщины никогда не были особенно приспособлены к прямому боевому столкновению» и «женщины склонны подходить (к ненасилию) с несколько другой стороны и даже переживают его совсем иначе».157 Флиндерс делает ещё одну грубую научную ошибку, взяв при этом явно сексистский тон. Прежде всего, эволюционный детерминизм, на котором она основывается, неточен и не доказан — его популярность вызвана его удобством в оправдании угнетающих исторических социальных структур. Но даже в рамках этой сомнительной системы координат Флиндерс ошибается в своих предположениях. Люди не происходили от шимпанзе; скорее, оба вида произошли от общего предшественника. Шимпанзе так же современны, как и люди, и оба вида имели возможность эволюционного развития поведенческих моделей, отличных от общего прародителя. Мы не больше привязаны к гендерному разделению шимпанзе, чем они — к нашей склонности создавать огромное количество новых и новых слов, заслоняющих истину окружающего нас мира. Во-вторых, путь, приведший Флиндерс к утверждению о склонности женщин к ненасилию, также привёл её и к заявлению о том, что естественная роль женщины в том, чтобы успокаивать детей и всех кормить, — подальше от линии фронта. Флиндерс смело, хотя и случайно, продемонстрировала, что система убеждений, говорящая о мирном характере женщин, также заявляет, что роль женщины — готовить и растить детей. Эта система убеждений называется патриархатом.

Другая учёная-феминистка в своей статье с первых же слов расписывается в эссенционализме. Во втором абзаце работы «Феминизм и ненасилие: модель отношений» Патриция Лонго пишет:

«Годы исследований… показывают, что, несмотря на потенциальные проблемы, женщины последовательно участвуют в ненасильственной деятельности. Однако женщины выбирают ненасилие не потому, что хотят возвысить себя дополнительными страданиями, а по той причине, что данная стратегия соответствует их ценностям и ресурсам».158

Ставя женский активизм в рамки ненасильственных тактик, пацифистки из феминистских рядов сначала должны дать определение женских «ценностей и ресурсов». Таким образом, чётко назвав характерные изначально женские черты, они сами же запирают женщин в рамках гендерной роли, ложно называемой природной, затыкая рот тем, кто не вписывается в эту роль.

Сложно судить, какая часть феминисток сегодня принимает эти установки эссенциализма, но, похоже, что значительная часть рядовых феминисток не согласны с идеей того, что феминизм и ненасилие являются или должны быть неразрывно связаны. На одном дискуссионном форуме десятки пользователей, идентифицирующих себя как феминистки, отвечали на вопрос: «Существует ли связь между ненасилием и феминизмом?». Большинство респондентов, притом что часть из них придерживались пацифизма, а многие — нет, выразили убеждение, что феминистки не должны поддерживать ненасилие. Одно из сообщений суммирует результаты:

«В феминизме по-прежнему существует распространённое мнение, связывающее женщин с ненасилием. Но существуют также многие феминистки, включая меня, не желающие, чтобы нас автоматически связывали с некоей позицией (то есть ненасилием) только из-за наших гениталий или нашего феминизма».159

122 Для детального изучения патриархата я очень рекомендую работы белл хукс, а также Кейт Борнштейн (например, «Gender Outlaw») и Лесли Фейнберг (например, «Transgender Warriors»). Хорошую информацию по историческому и антропологическому аспектам см. в: Gerda Lerner «The Creation of Patriarchy» (New York: Oxford University Press, 1986), только следует отметить, что Лернер в основном ограничивает себя бинарной перспективой гендера, принимая как данность две гендерные категории и, таким образом, упуская из вида первый и важнейший шаг в формировании патриархата — создание двух жёстких гендерных категорий. Интересную информацию, исправляющую это упущение, можно найти в: Moira Donald and Linda Hurcombe, eds., «Representations of Gender from Prehistory to Present» (New York: St. Martin’s Press, 2000).

123 Данная стратегия успешно применялась многочисленными антиавторитарными обществами на протяжении истории, включая нaрод Игбо в сегодняшней Нигерии. Этот пример см. в: Judith Van Allen, «„Sitting on a Man“ Colonialism and the Lost Political Institutions of Igbo Women», Canadian Journal of African Studies, vol. 2, (1972): 211–219.

124 Больше информации по восстановительному правосудию как форме взаимодействия с социальным вредом, «основанной на потребностях» и работающей путём исцеления и примирения, (эта концепция справедливости подходит ко многим современным «преступлениям», коренящимся в патриархате) см.: Larry Tifft «Battering of Women: The Failure of Intervention and the Case for Prevention» (Boulder: Westview Press, 1993) и Dennis Sullivan and Larry Tifft «Restorative Justice: Healing the Foundations of Our Everyday Lives» (Monsey, NY: Willow Tree Press, 2001).

125 Белл хукс провела более комплексный анализ, учитывающий также и насилие со стороны женщин, в нескольких книгах, включая: «The Will to Change: Men, Masculinity, and Love» (New York: Atria Books, 2004). Тем не менее насилие женщин, рассматриваемое хукс — это не политическое, сознательное насилие, направленное против проводников патриархата, но, скорее, импульсивное перекладывание унижения, направленное на детей и других нижестоящих по социальной лестнице. Это как раз пример настоящего цикла насилия, который пацифисты считают единственной формой насилия. Несмотря на все травматические аспекты цикла насилия (сложные последствия в виде неадекватной реакции людей на травму первоначального насилия), революционные активисты возражают, что все насильственные иерархии держатся на систематическом применении насилия, направленного вниз, инициаторов которого желательно и необходимо обезвредить. Мир — не ровное игровое поле, от которого насилие постоянно отскакивает, одинаково порождаясь людьми, равными по власти и ответственности, и затрагивая их в равной мере. Скажем, если женщины коллективно самоорганизуются для нападения на насильников и их силового подавления, это предотвратит очередные изнасилования, травмы прежних изнасилований будут изгнаны конструктивным и приободряющим путём, а мужчины лишатся возможности безнаказанно насиловать, и будущие преступления будут предотвращены. Или другой пример: городские чёрные и латиносы, проводя партизанские нападения на полицию, не начнут цикл полицейского насилия. Полиция убивает цветных не потому, что травмирована прежним насилием; она поступает так потому, что этого требует система господства белых, и потому, что ей за это платят. Революционная деятельность, конечно, приведёт к увеличению государственных репрессий, но это препятствие должно быть преодолено через уничтожение государства, которое является величайшим производителем насилия. После уничтожения государства, капитализма и патриархальных структур люди по-прежнему будут травмированы, по-прежнему будут обладать авторитарными и патриархальными взглядами, но индивидуальные проблемы, не усиленные структурно, можно устранить кооперативными, ненасильственными способами. Армии мирно устранить невозможно.