Ключ - Саймон Тойн

Машина подпрыгивала на ухабах, проваливалась в промоины, появившиеся на дороге после недавних проливных дождей, и Хайд покрепче уперся рукой в крышу кабины. Съехав с нормального шоссе за двадцать километров отсюда, они забрались в самую глушь. Здесь не было ни деревьев, ни травы, ни ветра — вообще ничего. Даже колючих зарослей аистника, который ухитрялся пускать корни в любой почве по всему Ираку, здесь не было. Их выжгла медленно наступающая своим восточным краем Сирийская пустыня. Время и нестерпимая жара перемололи все, что когда-то тут росло, оставив только небо, голую землю да размытую, скрытую дымкой полоску там, где первое встречалось со второй. Похоже, перст Божий прошелся по ней, стирая линию между небом и землей.

Впереди замаячило то, что Хайд называл теперь своим «домом», — хаотично разбросанные палатки под цвет земли и разборные домики, огороженные по периметру забором из колючей проволоки. Внутри лагеря в тучах пыли двигались два огромных экскаватора. Они выкапывали в земле второе большое нефтехранилище, хотя и первое пока еще пустовало. В самом центре вздымалась темная решетчатая буровая вышка, заостренная, изящная, как шпиль храма, выстроенного ради поклонения мамоне.[36] Хайду она напоминала ось колеса рулетки — как всегда в трудные моменты жизни, он оказался здесь и мог лишь гадать, как повернется колесо, уповая, что выигрыш выпадет на черное.

Машина доехала до центральных ворот, миновала двойной ряд заграждений и остановилась в тени предназначенного для транспорта навеса. Оборудование здесь было лучше, чем в армии. Когда Хайд завербовался в эту компанию, его попросили составить список транспортных средств и оборудования, которое потребуется ему в работе. Привыкнув иметь дело с интендантами, которые урезали любые заявки вдвое, он раздул список, добавив много такого, в чем на самом деле не нуждался. Но ему выдали все сполна. Казалось, его новых хозяев не смущали никакие расходы, однако же вышка пока не давала ни капли нефти, и Хайд недоумевал, откуда берутся деньги. Уж не из-под земли, в этом он был уверен.

Грузовик замер, Хайд открыл дверь и спрыгнул в душную жару, царившую под навесом. Разгладил на спине помявшуюся одежду и прошел через двойные двери, которые не впускали жару в главное здание, где на всю мощь работали кондиционеры.

Столовая была заполнена наполовину, мужчины в легкой одежде обедали после трудового дня на буровой. Хайд понял, что они недавно сменились, поскольку все были одеты в бежевое, а не в рабочие ослепительно-белые спецовки, предназначенные для того, чтобы отражать как можно больше палящих солнечных лучей. Проходя мимо столиков, он даже ощутил исходящий от всех жар, словно это были не люди, а кирпичи, весь день пролежавшие на солнцепеке.

Когда Хайд вышел из столовой и, набрав персональный код, вступил в свои владения, в центр службы безопасности компании, стало еще на несколько градусов прохладнее. У сотрудников повыше рангом кабинеты находились дальше по коридору: кондиционеры там работали беспрерывно, а шум из столовой не долетал, — но Хайду и здесь очень нравилось. Место, которое он занимал в компании, предполагало, что в случае неприятностей его выгонят одним из первых, — но пока, правда, никаких неприятностей не ожидалось. Отсюда до сирийской границы было семьдесят километров, столько же — до ближайшего города. Повсюду были базы фидаинов[37] — патриотов, борцов за свободу, сражавшихся за то, чтобы изгнать из своей страны захватчиков с Запада. Хватало и ловцов удачи, уголовников, которые старались выкрасть важнейших специалистов богатых западных компаний, процветающих в условиях непрочного мира. Честно говоря, Хайд сомневался, что те или другие осмелились бы напасть на этот лагерь.

Свою основную работу в качестве главы службы безопасности он проделал еще до того, как в землю был вбит первый колышек. Вся могучая строительная техника и бронетранспортеры прошли, по его настоянию, через самые густонаселенные пункты по пути следования — пусть все видят, какую огневую мощь и какое количество людей перебрасывают в пустыню. Теперь же, зная, какими возможностями располагает лагерь, ни один человек в здравом уме даже не попытается вступить с ними в схватку — вокруг хватало объектов, защищенных гораздо слабее, нападение на которые сулило легкую добычу.

В помещении пункта управления целая батарея мониторов передавала изображения с камер видеонаблюдения, размещенных в важнейших точках по всему лагерю. По ночам те из них, что шли по периметру, переключались на инфракрасные частоты, превращая пыльно-коричневый цвет пустыни в призрачно-зеленоватый. У мониторов сидел Тарик, один из нанятых Хайдом местных жителей. Он даже не поднял головы, завороженный однообразием изображений на экранах.

Хайд повалился в кресло за своим столом и бросил свернутый в трубочку номер «Ю-Эс-Эй тудэй» рядом с замотанным в мешковину камнем. Газету он сначала хотел отправить прямиком в мусорную корзину, но потом сунул ее в ящик стола — так, на всякий случай. Подвигал мышкой, выводя компьютер из спящего режима, и вошел в свою электронную почту. Здесь стояли хорошие брандмауэры: спама он вообще никогда не получал, а единственный способ прислать на его ящик сообщение — адресовать письмо непосредственно Хайду и отправить с IP-адреса, зарегистрированного системой. Такие данные мало у кого были, а потому сообщений Хайд почти никогда не получал. Он понял, что ищет письма от Ванды, но после бумаг о разводе она ему больше ничего не присылала. Правда, одно письмо в ящике было — внутреннее, от доктора Харзана, главного начальника всей экспедиции. «Только что вернулись из пустыни. Принесите находку в центр управления сразу, как только появитесь», — написал он.

Хайд со вздохом встал из-за стола. Не то чтобы ему не нравилось получать приказы — за шестнадцать лет в армии он к этому вполне привык, — но его все еще раздражало, что командует им штатский. Прихватив сверток в мешковине, он вышел в коридор.

Когда Хайда принимали на работу, его сразу предупредили о том, что придется иметь дело с ценными артефактами. Тогда он не придал этому никакого значения. Он всегда считал, что если уж копаешься в земле, то всегда можешь наткнуться на какие-то древности, за которые даже есть вероятность что-то выручить. Но Хайд совершенно не представлял себе, что может быть общего между бурением нефти и покупкой на «черном рынке» за бешеные деньги археологических находок. Однажды он задал этот вопрос доктору Харзану. Тот ответил: ему платят не за то, чтобы он думал, а за то, чтобы выполнял приказы и помалкивал. Хайд так и поступил — он помалкивал обо всем, что касалось этих археологических находок, помалкивал о лагере и о том, что испытывает сильнейшее желание сунуть в задницу доктору Харзану боевую гранату и столкнуть его с обрыва.

Он добрался до центра управления (в самой прохладной части коридора), постучал в дверь и подождал, пока ему ответят. Даже занимая пост начальника службы безопасности, Хайд не имел ключа от этого помещения. Внутрь могли входить только сам Харзан и два его помощника — Блайт и Ротштейн, проводившие почти все дни где-то в бескрайней пустыне. Там они, подобно заросшим волосами проказливым детишкам-переросткам, копались в песке, причиняя вечные хлопоты службе безопасности. Почему они не могут сидеть в удобном и безопасном лагере, как все остальные, Хайд не понимал — это было выше его понимания. Все в лагере называли эту руководящую троицу не иначе как «волхвами» — за глаза, конечно, потому что ни один из троих не обладал чувством юмора. Они здесь распоряжались всем — это Хайду предельно ясно дали понять при приеме на работу. Похоже, что три «волхва» и их погоня за журавлем в небе были важнее, чем нефть, которую они искали. Как-то раз Хайд заглянул одним глазком в их личные дела — попытался понять, почему они такие важные шишки. Он надеялся, что сможет пролить немного света на неясные вопросы, однако полученная информация еще сильнее сбила его с толку. Ему казалось, что они должны быть какими-то крутыми геологами с длинным послужным списком, отыскавшими целое море нефти там, где никто другой этого не смог сделать. Но все трое оказались университетскими учеными с докторскими степенями по древней истории, богословию и археологии. Хайд так и не понял, каким образом это может помочь найти «черное золото». Но опять выходило так, что он поставил все, что у него было, на черное, а шарик, наверное, вот-вот остановится на красном.

Защелкал отпираемый замок, в щель просунулась бородатая физиономия доктора Харзана. Темные круги под глазами делали его похожим на панду.

— Заносите, — сказал он и открыл дверь пошире, чтобы Хайд мог пройти.

Хайд вошел и остановился у стола в центре комнаты. Двух помощников доктора здесь не было, но Хайд уловил оставленный ими запах. Оба курили трубки, и запах крепкого табака все еще висел в воздухе. Хайд всего лишь второй раз заходил в помещение центра с тех пор, как тот стал функционировать, и беспорядка с прошлого раза здесь значительно прибавилось. Повсюду были свалены напечатанные на принтере бумаги, сейсмические карты — местами они расползлись по полу. Одну стену закрывала большая топографическая карта, вся утыканная булавками, словно дикобраз, и усеянная цветными наклейками и фотографиями ночного неба, на которых специальным карандашом были обведены разные созвездия. На главном столе суперсовременные ноутбуки соседствовали со старыми чашками для кофе и каменными табличками, похожими на ту, что принес Хайд. Сюда не впускали даже уборщиков, поэтому воняло в комнате сильнее, чем в студенческой раздевалке.