О понимании - Бхагаван Раджниш

Религии делают вид, что занимаются поисками в области духовного, в царстве сознания; но это лишь притворство, потому что свои поиски они начинают с веры. Как только ты во что-то поверил, твой поиск можно считать законченным. Ты уже убил сам вопрос, уничтожил сам предмет поисков.

Нельзя начинать исследование, опираясь на веру. Каждый поиск — то ли в субъективном, то ли в объективном мире — требует открытости твоего разума, и сомнение дает тебе это прекрасное качество, открытый ум. И помни, так как здесь можно запутаться: сомнение не означает неверия, ведь неверие — это та же вера, только вверх ногами. Карл Маркс и его последователи-коммунисты говорили, что Бога нет. Это была их вера. Ни Карл Маркс, ни Ленин, ни любой другой коммунист никогда и не пытались выяснить, есть Бог на самом деле или нет. Они приняли эту идею на веру, точно так же, как христиане, индуисты, мусульмане или иудеи приняли идею о существовании Бога. Не думай, что между атеистами и верующими есть какая-то разница; все они плывут в одной лодке.

Я не отличаю христианина и индуиста от коммуниста. С первого взгляда кажется, что разница между ними велика. Коммунист в Бога не верит, а религии верят. Но это только на первый взгляд; если взглянуть повнимательнее, немного в этом покопаться, то ты будешь удивлен: неверие так же невежественно, как и вера. Оба приняли что-то на веру, без какого бы то ни было исследования. Поэтому я утверждаю, что коммунизм — это атеистическая религия. У мусульман есть Мекка, у иудеев — Иерусалим, а у коммунистов есть Кремль. А смотреть на Кремль очень забавно: он похож на храм! Наверное, до революции это и был храм. Ну, его точно построили не коммунисты. Это, наверное, была самая большая церковь в России. Они ее захватили и сделали своим главным штабом. Но по архитектуре это явно храм.

Да и не только архитектура Кремля, но и сознание людей, правящих страной из Кремля, точно такое же, как и у попов, аятолл и шанкарачарьев. Нет никакой разницы! По основным принципам они бы договорились. Коммунисты верят в «Капитал», христиане верят в Библию, так в чем же разница? Книги разные, но люди, которые в них верят, устройство сознания, которое верит, — одно и то же.

Поскольку наука по непонятным причинам отказывалась замечать существование собственно ученого, она продолжает играться с крысами, проводить с ними эксперименты. Они работают с крысами, обезьянами, с чем угодно. Научные исследования дошли до уровня молекул, атомов и электронов. Ученые были так заняты своими поисками, что забыли об одном: что они тоже существуют. Без ученого нет никакого смысла в существовании лаборатории. Кто проводит эксперименты? Конечно же, существует сознание, некая сумма знаний, некое существо, способное наблюдать. Это такой простой факт, но вот уже триста лет наука не может его принять. Я считаю ее виновной, поскольку, если бы она признала этот факт и сделала его субъектом научного исследования, религии давно уже прекратили бы существование. Наука должна взять на себя часть ответственности за то, что религии до сих пор существуют.

Само слово «наука» объясняет мою точку зрения. Наука означает познание. Для любого знания, любого познания нужно три вещи: объект знания, его субъект, и между ними возникает собственно знание.

Даже если бы на Земле не существовало людей, на ней росли бы деревья и розовые кусты, но они бы не знали, что они кусты роз и деревья. На небе собирались бы тучи, но никто бы не знал, что наступил сезон дождей. Всходило бы солнце, но не было бы рассвета, потому что некому было бы его описать. Человек познающий — это самое драгоценное явление природы, и ввиду того, что наука отвергала это явление, у религий была абсолютная свобода в навязывании своих устаревших верований.

Моя задача состоит в том, чтобы помочь религиям почить с миром. Место, которое они занимали, должна занять наука. Можно оставить два названия: изучение объективной реальности будет называться наукой, а субъективной — религией, но на самом деле необходимости в двух названиях нет. Лучше, если будет одно название, наука, и два ее раздела — один будет заниматься внешним, а другой отправится вглубь человека.

Научный метод начинается с сомнения. Сомнение живет, пока не достигнута точка, где оно становится невозможным. Когда сомнение сталкивается с реальностью, оно исчезает.

Религии подавляли сомнение. Я не встречался еще ни с одним религиозным лидером, в глубине души которого не жило бы сомнение. Все его верования старались это сомнение подавить, но уничтожить его они не могли. Ты можешь заглянуть в свой собственный разум. Ты веришь в Бога, но разве у тебя нет сомнения на этот счет? По существу, если у тебя нет сомнений, зачем тебе верить? Ты не болен, так зачем же ты носишь с собой целую кучу лекарств? Вера доказывает наличие сомнения; и вера остается лишь на поверхности; она загоняет сомнение поглубже в недра твоего подсознания. Но она не может разрушить сомнение.

У веры нет на это сил, она бессильна. В сомнении заключена огромная энергия. Вера — это нечто отжившее, труп. Ты можешь носиться с этим трупом, сколько захочешь, но помни, он для тебя — совершенно ненужная ноша. Вскоре ты сам начнешь вонять, как труп, и в конце концов он сделает из тебя такой же труп. Нехорошо водиться с мертвецами. Это опасно. Слово «вера» должно исчезнуть из всех языков. На трон следует посадить сомнение, а веру нужно оттуда свергнуть. Сомнение сразу же наведет мосты между объективным и субъективным. Это два полюса одной и той же реальности, а соединяет их сомнение.

Почему я так восхваляю сомнение? Потому что оно приводит тебя на путь поиска, оно задает вопросы, благодаря ему ты переживаешь новые приключения. Оно никогда не позволит тебе оставаться в неведении. Оно продвигается все дальше и дальше, пока ты не увидишь свет.

Люди часто спрашивают меня: «А ты в это веришь? А веришь ли ты вот в это?» И я не устаю повторять, что эти вопросы бессмысленны. Я или знаю что-то, или не знаю. Внутри моего существа нет места вере, нигде. Если я чего-то не знаю, тогда я попытаюсь узнать. Вот в чем состоит сомнение, вот что значит исследование. А если я знаю, мне не нужно верить. Я сам для себя авторитет. Почему я должен верить в Иисуса Христа или Гаутаму Будду? Мне это совсем не нужно.

Наука должна открыть двери возможностям, которые религии всегда держали взаперти. Вокруг тебя огромная Вселенная, она бесконечна. Ты можешь отправиться исследовать ее, конца этому не будет. Но внутри тебя живет еще большая Вселенная, и она так близко — в глубине твоего существа! Ты можешь отправиться изучать и эту Вселенную. Ты наконец-то узнаешь, кто ты есть, но это будет еще не все; опыт будет вести тебя все глубже, и так до бесконечности.

Человек может быть одновременно и научен, и религиозен, и это будет целостный человек. Я много раз давал определения нового человечества и делал это с разных точек зрения. Давай добавим к этим определениям следующее: мы будем совершенны, целостны, знакомы с внешним миром и с миром внутренним. В ту секунду, когда ты познаешь оба этих мира, ты понимаешь, что их не два; что это та же самая энергия, имеющая два полюса. Один становится объектом, а другой субъектом. Я назвал бы это наукой о внутреннем мире. А то, что сегодня известно под названием наука, я назвал бы наукой о внешнем мире. Но внутреннее и внешнее — это две стороны одной медали. Внешнее не может существовать без внутреннего, а внутреннее — без внешнего. Нет между ними никакого разделения, и вопрос о наведении мостов не стоит.

Проблема объединения науки и религии возникает из-за того, что мы склонны воспринимать науку отдельно от фальшивых религий, опирающихся на верования, а не на исследование.

Мы должны быть исследователями. Твоей единственной обязанностью должно быть познание самого себя. Тебя учили тому, что у тебя множество обязанностей, но об этой всегда забывали. Тебе говорили, что у тебя есть обязательства перед родителями, женой, мужем, детьми, государством, церковью, человечеством, Богом. Этот список бесконечен. Но самая главная твоя обязанность в этот список не попала.

Я бы сжег все эти списки! Ты ничего не должен ни государству, ни церкви, ни Богу. У тебя есть только одна обязанность, и состоит она в самопознании. И, что самое удивительное, если ты сможешь выполнить эту обязанность, то и все другие дадутся тебе без труда. В ту секунду, когда ты придешь к самому себе, в твоем восприятии произойдет революция. Все твои взгляды на жизнь изменятся радикально. Ты почувствуешь новые обязательства, но они не будут давить на тебя, не будут долгом, который необходимо исполнить. Тебе будет радостно их выполнять.

Ты ничего уже не будешь делать из чувства долга, ответственности лишь потому, что от тебя этого ждут. Направлять твои поступки будут переполняющее тебя счастье, любовь и сострадание. И речь не о том, что ты должен, ты просто делишься. У тебя так много любви и счастья, что тебе хочется ими поделиться.