Абсолютная защита - Валерий Карышев

Видимо, последняя фраза испугала ребят.

– Да мы, собственно… – начал один из них, – мы тут случайно оказались. Попросили, деньги заплатили, за вашей машиной последить…

– Только и всего? – спросил я.

– Да, больше ничего…

– А кто попросил-то?

– Не знаю… Мужик один.

– И как вы с ним связь поддерживаете?

– Он нам звонит.

– И телефона его не знаете?

– Нет…

– Все понятно, – сказал Саша, – «дурака включили»! Сейчас мы их в отделение доставим. Я вызываю наряд. Наверняка за ними есть какие-нибудь «висяки»…

– Мы сейчас позвоним, спросим, – тут же продолжил парень, – может быть, он сам сюда подъедет…

Саша вопросительно взглянул на меня.

– Пускай звонят, – сказал я.

Парень быстро достал мобильный телефон, отошел в сторону на пару метров и набрал номер. Из обрывков разговора я понял, что он объясняет собеседнику, что их задержали те, за кем они следили.

– Хорошо, – парень закончил разговор и вернулся к нам. – Сейчас он подъедет. Он хочет с вами, – парень посмотрел на меня, – поговорить.

– Так кто он?

– Сейчас узнаете. Он недалеко, в течение десяти минут подъедет.

– Ладно, подождем. – Саша крепко взял под локоть одного из парней: – Давай-ка посиди в моей машине. Не на улице же стоять!

Через несколько минут возле нас остановился черный «Мерседес» класса Е, с круглыми фарами. Из машины вышел седоволосый мужчина. Саша сразу узнал его.

– Это Кремнев, – сказал он.

Я вышел.

– Добрый день, – мужчина назвал меня по имени-отчеству. – Это я попросил ребят проследить за вами, потому что хотел поговорить. Моя фамилия Кремнев. Думаю, что она вам знакома…

– Да, фамилия знакома. Но Кремневых на свете много…

– Павел Васильевич, как раз тот, который является потерпевшим по делу, где вы защищаете человека, мошенницу.

– Но у меня есть другая информация, – ответил я, – что вы тоже подозреваетесь по делу, где я тоже представляю интересы своей клиентки.

– В том деле я всего лишь свидетель, – поправил меня Кремнев. – Следственные органы все проверили, и у них на меня ни компромата, ни обвинений нет. Да что мы тут стоим? Вон там, неподалеку, есть кафе, там можно спокойно поговорить.

– Если этот разговор вам нужен, то я готов. Мне же в принципе с вами разговаривать не о чем.

– Нет, разговор касается меня, я бы хотел кое-что вам объяснить.

Я перехватил вопросительный взгляд Саши.

– Посиди тут, подожди, на всякий случай, – сказал я ему. Кремнев, оценив ситуацию, махнул ребятам рукой. Через минуту «девятка» исчезла.

Мы вошли в кафе, сели за столик, заказали чай – Кремнев выбрал зеленый, а я – черный.

– Наверное, вы удивлены, что я на вас вышел, – начал Кремнев.

– Не очень… Моя клиентка рассказывала, что вы человек энергичный.

– Да, мои друзья говорят, что у меня в одном месте шило… – усмехнулся Кремнев. – Вот такой я беспокойный человек, везде хочу успеть! Дело вот в чем. Я хочу вам прояснить ситуацию. Я познакомился со Светланой Васильевной Цветковой примерно два года назад. Познакомил меня с ней Яхонтов – наверное, вы это знаете.

Я кивнул.

– Яхонтова я знаю еще с молодых лет. Мы с ним из одного города…

– Я в курсе, Павел Васильевич, – перебил я его. – Я даже знаю, в какой вы колонии сидели.

– Что из этого? Когда это было – десять лет назад, судимость уже снята… Мы занимались совместным бизнесом, я скопил определенную сумму, приехал в Москву. Тут, по совету своих знакомых, стал вкладывать деньги в антиквариат. Это ведь тоже форма бизнеса, выгодное дело… И решил я сконцентрироваться на картинах Александра Киселева. Почему именно Киселева? Этот русский художник еще мало известен, и сейчас его картины стремительно растут в цене. Через Яхонтова я познакомился со Светланой Васильевной. Она произвела на меня хорошее впечатление: кандидат искусствоведения, владелец галереи, человек высочайшей квалификации, которая хорошо разбирается в творчестве различных художников. Она подтвердила, что заниматься Киселевым – весьма выгодное дело. Естественно, в этом были и определенные трудности, – продолжал Кремнев. – Дело в том, что официально представлена только одна картина Киселева – она висит в галерее, называется «Старая мельница». Больше его картин ни в каталогах, ни в других изданиях нет. Поэтому я поверил Цветковой и стал покупать у нее картины Киселева. В основном по сто – сто пятьдесят тысяч долларов. Но у меня не было и мысли, что это фальшивки! Я полностью ей доверял. Женщина солидная, кандидат искусствоведения, не раз участвовала в аукционах и выставках… Кто бы мог подумать, что она занимается подделкой картин!

– И как же вы обнаружили подделку? – спросил я.

– Очень просто! У меня уже было около полутора десятков картин, ко мне часто заходили друзья. Они даже посмеивались, что у меня картин Киселева столько, сколько он и не написал. Подкалывали меня до того случая, когда я купил одну из картин, где была изображена березовая роща. Так вот, пришел мой приятель, из того же сибирского городка, и сказал, что видел эту картину в каталоге Сотбис. Действительно, на следующий день он принес мне каталог и показал эту картину. Но она была немного не такой. Та же самая березовая роща, но там не нарисовано человека. И что самое интересное – картина была выставлена на продажу как картина датского художника стоимостью пять тысяч долларов. А я ее купил за сто сорок пять!

– Но вы же сказали, что там был человек…

– Да его можно было дорисовать! Мы стали проверять каждый листочек на дереве, и все сошлось.

– И каковы были ваши дальнейшие действия?

– Я повез картину на экспертизу. Сделали одну, сказали – поддельная. Сделали вторую, химическую, по краскам, сказали – поддельная. Тогда я повез на экспертизу все картины, которые купил у вашей клиентки, и они все оказались поддельными. Вы понимаете, что я не стал насылать на Цветкову бандитов и требовать свои деньги, а обратился в правоохранительные органы за возбуждением уголовного дела.

– Как мне известно, вы не могли наезжать на Цветкову бандитскими методами, потому что уголовное дело уже было возбуждено против вас, – уточнил я, – по факту мошенничества с ее квартирой и с картинами.

– Я снова повторяю – к афере с квартирой я никакого отношения не имею!

– Но вы же контролировали этот процесс и хотели, чтобы она купила помещение под картинную галерею, – не унимался я.

– Я контролировал, но желал ей добра, хотел, чтобы у нее была достойная картинная галерея, давал ей советы, не более того! А этого Клепикова я до того и не видел, он сам к ней пришел.

– Все это очень странно… Но дело в том, что в своих показаниях она полностью отрицает факт продажи ею вам этих картин. Она утверждает, что лишь консультировала вас по поводу подлинности экспертных заключений, которые вам выдавал Центр Грабаря.

– Врет она! Она не только не выдавала сертификаты подлинности, – как я понимаю, бумажки из ее салона ничего не значат, – но она устраивала встречи с экспертом Поляковой, и та фактически организовывала у нее экспертизу.

– А Полякова что говорит?

– Она отрицает свою связь с Цветковой. Получается ситуация больше чем парадоксальная… Сами смотрите: картина стоит сто – сто пятьдесят тысяч долларов, а некоторые и больше, но их, к счастью, я не купил. И что получается – это сделка? Происходит купля-продажа, и реализуется она, грубо говоря, в подворотне.

– Почему же в подворотне?

– Да она может где угодно происходить: в офисе, в галерее, в магазине… Человек привез картину, другой человек – деньги. Ударили по рукам и разошлись, правильно? А такая сделка, по идее, должна проходить где-нибудь в Регистрационной палате и быть зарегистрирована. Ведь по стоимости картина равняется стоимости однокомнатной квартиры в Москве!

Я кивнул.

– Поэтому, – продолжал Кремнев, – необходимо, чтобы в дальнейшем регистрацией картин занимался один орган, и картины бы имели свои истории.

– Конечно, ваша мысль интересная, – сказал я, – вы можете даже в Госдуму обратиться с этим предложением. Но, зная жизнь, я могу сказать, что не каждый человек, который обладает большими деньгами, захочет себя легализировать как собирателя картин, чтобы не попасть в поле зрения правоохранительных органов и криминальных структур. Не правда ли, уважаемый Павел Васильевич?

– Согласен с вами, – улыбнулся Кремнев.

– Но я так и не понял, что вы хотите от меня?

– От вас? Только одного – чтобы вы объективно расследовали это дело.

– Но я же не следователь, я адвокат и защищаю интересы Цветковой.

– Тогда вы должны понять, что перед вами мошенница, которая выбрала способом своей защиты нападение. Она обвиняет меня, но мошенница – она.

– Павел Васильевич, – сказал я, – давайте мы с вами вот о чем договоримся. Вы уже знаете мой телефон. Вы даете мне свою визитку, и я тоже буду знать ваш телефон. Если возникнет необходимость, то мы с вами свяжемся и обсудим проблемы. Но отказаться от этого дела я не могу. Поэтому все ваши, как бы лучше сказать, варианты активизации, особенно с серыми машинами…