Осторожно, женское фэнтези. Книга вторая - Ирина Шевченко

— Вы спите?

— Сплю, — отвечаю я, не открывая глаз, иначе сон уйдет.

— Может быть… Глупо сейчас, но, может быть, вы хотите чего-нибудь?

— Хочу, — улыбаюсь я. Желания должны сбываться, хотя бы во снах. — Хочу к единорогу.

— Значит, пойдем к единорогу, — обещает сон, даже не задумываясь.

— И цветы, — говорю я, потягиваясь. — Голубенькие такие. Бродиэя, кажется.

— Бродиэя, — повторяет сон.

Гладит ласково по щеке.

— Спите…

И я сплю.

А утром, открыв глаза, натыкаюсь взглядом на перевязанный бумажной лентой букетик голубых звездочек…

Я улыбнулась спросонья, потянулась к букету и лишь затем вспомнила, где нахожусь и как сюда попала. За окном по-прежнему лил дождь, небо было затянуто тяжелыми тучами, и оттого в палате царил полумрак, но сейчас все это уже не имело значения. Настроение у меня было не в пример лучше погоды.

К цветам прилагалось письмо — маленький конверт, запечатанный сургучом, хотя никаких тайн послание не скрывало, только обещание: «Увидимся через полчаса». Через полчаса после чего? С какого времени начинать отсчет? Я понятия не имела. Сняла со спинки кровати свои часы-кулон, которые повесила в изголовье с вечера, открыла крышку. Ажурные стрелки показывали без четверти десять, и, помня распорядок в лечебнице, я сделала вывод, что благополучно проспала и завтрак, и обход. Но это тоже не тревожило.

— Доброе утро, — дежурная сестра заглянула в палату в тот момент, когда я уже натянула платье. — Как вы себя чувствуете, мисс Элизабет?

Тут меня многие знали как студентку леди Райс, и я знала многих, и эту немолодую, доброжелательную женщину тоже, но в лицо, а не по имени.

— Доброе утро, — отозвалась, опуская обращение. — Очень хорошо, спасибо. Скажите, доктор Грин…

— У него срочный пациент, — предупредила сестра мое желание встретиться с заведующим. — И сложный, я слыхала. Уже операционную готовят.

— Но он ведь не запрещал мне выходить из палаты?

— Нет, — замотала головой женщина. — Наоборот, сказал, что вы, когда проснетесь, захотите, наверное, навестить своего друга на втором этаже.

— Да, обязательно, — пробормотала я, мысленно коря себя за то, что позабыла о Норвуде.

— Но он это говорил, когда в первый раз зашел, затемно еще, — продолжила сестра. — А когда во второй, сказал, что уже не получится…. В смысле, навестить. Ушел товарищ ваш. Доктор сердился, конечно, но недолго. Сказал, что раз ушел, стало быть, здоров. А студенты у нас частенько сбегают — кому в молодые годы охота бока на казенной койке отлеживать?

Если кому и охота, то Рысь точно не из их числа.

Еще один камень с души.

Оливер появился в десять пятнадцать — ровно через полчаса после того, как я прочла его записку. Не знаю, как он это устроил, но если предположить — всего лишь предположить — что милорд ректор хотел меня удивить и заинтриговать, ему это удалось. Впрочем, секрет фокуса он раскрыл сразу же после того, как сообщил мне, что утро доброе, а я прекрасно выгляжу.

— Простенький маячок. Сработал, когда вы сломали печать.

— И вы тут же бросили все дела?

— Сегодня выходной, Элизабет, — напомнил ректор. — У меня нет дел, которые нельзя было бы отложить.

— Тогда… к единорогу? — спросила я несмело. Не хотелось, чтобы сон сбылся лишь наполовину.

— Я не успел переговорить с доктором Грином, и не знаю…

— Он не будет возражать, — заверила я поспешно. — Единороги же целебные… то есть, полезные… Только у меня верхней одежды нет.

Накануне милорд Райхон переправил меня порталом из комнаты общежития прямо в вестибюль лечебницы. Но телепортироваться на территорию эльфийского посольства равносильно вторжению.

Мужчина улыбнулся, глаза лукаво блеснули.

— Вы так и не забрали куртку, которую оставили в клубе Огненного Черепа, помните? А еще я захватил зонт.

«И калоши», — послышался мне насмешливый голос Грина, но ни слуховые галлюцинации, ни даже сам доктор во плоти уже не испортили бы мне настроения.

— Готовы? — Оливер подал мне руку.

Я подхватила полюбившиеся моему чуду чудному цветы.

— Готова.

Погода разбушевалась не на шутку: ливень, порывистый ветер, норовивший вырвать у Оливера зонт и заглянуть мне под платье. Но, как сказал милорд ректор, хорошо, что не гроза. В грозу отключают сеть порталов, так как те сбоят из-за атмосферных электрических разрядов, и есть риск, что вошедшего в такой портал человека вынесет в неожиданном месте и не факт, что одним куском…

Оливер запнулся, когда у него вырвался этот «один кусок», покосился на меня, и пришлось делать вид, что я ничего не поняла. В конце концов, выражение нельзя было причислить к грубым или бранным, а то, что подобные речевые обороты не пристали сдержанному и интеллигентному до мозга костей главе академии, не каждый отметил бы. Годами выпестованный образ трещал по швам, и мне нравилось думать, что происходит это исключительно рядом со мной… Ну, еще рядом с инспектором, как я успела заметить, но инспектор — это совсем другое. Сомневаюсь, что Оливер стал бы подхватывать Крейга одной рукой, второй продолжая мужественно удерживать зонт, если бы портал вынес их ровно в центре огромной лужи. А с нами так и произошло: лужа, размерами претендующая на звание неучтенного на плане академгородка пруда, растеклась перед воротами посольства, и не вынеси меня ректор к ближайшему берегу, пришлось бы добираться вплавь.

Дежурившему у калитки эльфу дождь был нипочем. Струи воды обтекали укрывавший длинноухого невидимый кокон, и ветер, судя по тому, как аккуратно лежали на плечах стража длинные белые волосы, тоже не мог пробить защиту. Мне даже показалось, что нелюдь усмехнулся, взглянув на наш зонт. Но, скорее всего, показалось: все знают, каковы эльфы по части эмоций, милорду Райхону жизни не хватит, чтобы достичь такой степени непробиваемости. Видимо, он тоже подумал об этом, потому как не стал важничать, а просто сказал, что мы пришли увидеть эноре кэллапиа, и нас без дальнейших вопросов впустили за ограду и проводили к жилищу единорога. У ректора были определенные преимущества в этом вопросе: к нам не приставили леди Каролайн. Когда я приходила, с Грином дочь лорда Эрентвилля, пусть и не входила с нами к единорогу, но встречала и провожала обязательно, одним своим видом напоминая, что отвечает за то, чтобы мы не навредили бесценному чуду, а к Оливеру такого наблюдателя не приставили. Странно, что при этом он не бегал к единорогу ежедневно. Имей я неограниченный допуск — так и делала бы.

— Я редко тут бываю, — словно прочитав мои мысли, сказал мужчина, когда мы вошли в «прихожую» единорожьего домика. — Эноре кэллапиа не очень любит магов моего профиля. Зачем лишний раз нервировать чудесное животное?