А волки здесь тихие (СИ) - Петрова Лин

Макс снова зашел

— Жан говорит, скорее всего, это не местные, очень похожи на наемных бойцов

Дело еще хреновее, чем я думала.

— Твои волосы — жалобно пискнул брат

— Они чуть не погубили меня

— Дети, послушайте меня очень внимательно

— Я не имею права скрывать это от вас, это еще один жизненный урок, который вы должны знать. В такой грызне, которая сейчас происходит с нами, щенки самые уязвимые и их убирают первыми. Ларита, как девочка, вошедшая в половозрелый возраст, еще имеет шанс выжить, но вот Маркор… — я замолчала.

Ларита с ужасом посмотрела на брата, вскрикнула и закрыла рот

— Во-первых, он наследник всего этого, во-вторых в нем кровь отца, растить чужого щенка никто не намерен, чужих уничтожают, ну и в-третьих, если его оставить, он вырастет в сильного мощного волка и отомстит.

Бедный мой мальчик, его глаза говорили сами за себя. Он смотрел на меня растерянными и полными ужаса глазами. Подросток, которого с головой окунули во взрослую жестокую жизнь, а теперь еще и я просветила его, что шансов на будущее у него практически нет.

— Иди ко мне, Маркор

Он медленно подошел ко мне.

Я обняла и поцеловала его

— Послушай, у тебя есть я. И сделаю все, чтобы сохранить наши жизни, слышишь? Я клянусь тебе! И если я не сдержу свою клятву, значит, я буду лежать где-то рядом с тобой. У тебя есть Ларита, которая любит тебя. У тебя есть Максимилиан, который за тебя любого разорвет! Ты слышишь? Я не просто так ругаю вас, я делаю это для того, чтобы мы все выжили.

И я начала рассказывать им, как повели себя бывшие папины партнеры, я рассказала им все без прикрас, чтобы они не строили иллюзии и четко понимали, что с нами сейчас происходит.

— Да уж, некрасиво получилось с Жаном. Но не звонить же ему и извиняться?

Злость все еще гуляла в крови, и мне хотелось побыть одной, поэтому я пошла в папину парную. Это большая комната, оббитая толстым необтёсанным брусом, посередине стояли толстые стволы деревьев, со следами еще папиных когтей. Папа говорил- пойду, выпущу пар, поэтому к комнате прицепилось название парная.

Я обернулась в волчицу. Сначала я просто ходила по парной, принюхиваясь, а потом вспомнила события этого дня и кровь забурлила. Я кидалась на стены и драла поверхность, словно это были мои обидчики, прыгала на стволы, выла, рычала и кусалась. Вспомнила, как нашли Лариту, лежащую на земле, вспомнила… в общем все, что произошло с нами за это время. Я потеряла счет времени, но продолжала выпускать злость, пока не выбилась из сил и не рухнула на пол.

Не знаю, сколько я лежала, но спустя некоторое время меня подхватили руки Макса и вынесли.

— Ну ты даешь, Мар — присвистнул он, оглядывая комнату.

— В щепки разнесла, бешеная. Придется ремонтировать.

Я устало вздохнула и уснула прямо на руках.

*

— Лар, нужно взяться за лабораторию. Если его маме плохо, боюсь, как бы не стало поздно.

Мы засели с Ларой, я попалась в записях, а сестра смотрела в микроскоп.

— Нужна свежая кровь, Мара. Эта уже свернулась и ничего не видно.

— А что, собственно говоря, ты хочешь там увидеть?

— Не знаю, может, попробовать с нашей кровью сверить. Я помню, из чего она состоит — она разогнула спину.

— Помню, как интересно было в детстве смотреть в микроскоп, что то двигалось, шевелилось, будто в калейдоскопе.

Я улыбнулась

— А мама рассказывала и рассказывала.

Мы ударились в воспоминания, но не забывали заниматься своими делами. Блин, хочешь, не хочешь, а кровь нужна.

— Максимилиан, позвони, скажи, что кровь нужна.

— Вот сама и звони. У тебя же номер есть — невозмутимо ответил он.

Вот ты гад, блин. Я набрала Шируана, но номер был недоступен.

— Эй, сводник, давай номер Жана.

Трубку взяли на первом звонке.

— Нужна кровь — коротко сказала я и отключилась.

Он примчался через полчаса. Зашел в лабораторию с уставшим и подавленным видом, но все такой же красивый.

— Мама в больнице

Неужели опоздали?

— Что говорят?

Он вздохнул и потер лицо

— Не знают. Но что-то, что несовместимо с жизнью — и посмотрел на меня потухшим взглядом.

Как жаль, видно, как он любит свою маму и искренне горюет. И понимает, что, скорее всего она уйдет из его жизни… как ушла наша. Как же тогда было больно, да и сейчас очень больно в груди только от воспоминаний.

Стоп! В голове словно что-то щелкнуло.

— Несовместимость. Лара этот знак означает несовместимость! — я вскочила и кинулась к бумагам.

— Ну конечно. Что-то попало в организм, что несовместимо с ним. Лара, думаем вслух, рассуждаем. У нас два обличия..

— И если одно принимает, то второе может отторгать — продолжила Ларита.

— Это как — я махала руками, пытаясь найти похожий пример.

— Например, лоси, они лечатся мухоморами. Но если бы лось обернулся в человека и съел мухомор, ему бы настал каюк. Так? Значит, в организм попало что-то, что второе обличие отторгает. Допустим, еда. Если она что-то съела в человеческом обличии, то волчья не принимает, а если наоборот то…

— В каком обличии ей хуже всего? — спросила Лара.

Жан задумался

— Не могу сообразить, если честно.

Меня с сестрой охватила какая-то нервная лихорадка, ведь мы можем найти истинную причину её болезни, но нужно думать очень быстро.

— Она в человеческой больнице?

Жан кивнул.

— И они ничего не смогли найти. Кровь, Лара. Нам нужна кровь и человека и волка.

— Думаешь?

— Не уверена, но если рассуждать логически, то кровь человека и волка совершенно отличается, так? А что происходит в нашем организме? Наверняка ведь что-то меняется, если мы становимся животными.

— Жа-а-ан — мы посмотрели на него.

— А как она, прям в больнице будет оборачиваться? — он немного растерялся.

— Не знаем. Но, кажется, мы близки к разгадке.

Жан кивнул, достал телефон, дозвонился кому- то и обрисовал ситуацию.

А мы продолжали рассуждать.

— Что могло попасть в организм? Еда, думаю и в том и в том случае, это еда. Волк не есть экзотику, и крайне привередлив в еде, что поймает, то и съест, так? Лягушачьи лапы и рыбу-фугу точно жрать не будет. Получается, что в человеческом обличии она что-то съела.

— Лекарства могут быть? Мама говорила, что организмы разные и лечить нужно по-другому

— Мама никогда не болела до этого — покачал головой Жан.

Я потерла лицо

— Мы сейчас просто гадаем, можем придумать сотни версий, но ни одна из них не окажется верной.

— Отец везет ее сюда.

Это тоже плохо. Если он доверится нам и ничего не получится, то честно говоря, нам кирдык. Если у него от горя крыша поедет, он же нас по стенке размажет.

В дверь позвонили, Шируан занес на руках свою жену и положил на кушетку. Я подошла ближе. Когда-то это была красивая миниатюрная женщина с белоснежной кожей, правильными чертами лица и роскошными каштановыми волосами, которые сейчас безжизненно свисали до пола. Это была изможденная, худая женщина с посеревшей кожей. Она открыла глаза и слабо улыбнулась мне.

К нам в лабораторию присоединился Максимилиан, подозреваю, что для нашей защиты, и тихо сел в уголок. Затем вошел брат и так же молча сел рядом с Максом.

— Мара, а ты кровь то брать умеешь? — шепотом спросила сестра.

Вот блин! Никогда не пробовала, даже.

Что делать?

— Я умею — Жан встал.

— Научился, как мама заболела.

Пока Жан занимался мамой, я вкратце ввела Шируана в курс дела и озвучила наши догадки.

Шируан был хмур, но сосредоточен.

— Экзотику она действительно пробовала, мы ведь не мало поездили по миру, но ничего такого не происходило.

— Тогда предполагаем, что в обличии волка.

Шируан сначала отрицательно покачал головой, а потом замер.

— Если только.. — он замолчал

— Мы с ней повздорили однажды, она фыркнула и пошла охотиться, демонстративно так, мол, я твою добычу есть не буду. Она охотилась на козу.