Круиз с сюрпризом - Марина Серова

— Почему ненормальные? — допытывался безжалостный Игорь.

— А где ты видел нормальных французов, которые проводили бы свой медовый месяц на Волге?

— А что за девка?

— Я почем знаю? Ненормальная какая-то. — Ну ясно, в то время там выгуливался филиал сумасшедшего дома.

— Почему ненормальная? — гнул свою линию мой соратник по борьбе, сам уже явно изнемогающий под действием паров алкоголя, но державшийся исключительно усилием воли.

— Сам подумай: девка, молоденькая, стоит в час ночи напротив дверей бара в гордом одиночестве и пялится на пьяную компанию, которая из этого бара выруливает. Кто-то из вашей компании даже хотел ее снять, но она так на него зыркнула, что он сразу отшился.

— Кто именно? — молодец Игорь: и не падает, и Вову держит да еще и соображать пытается. Пять баллов!

— Да кто-то из тех двух, ну, которых я не знаю. Ага, значит — либо Владик, либо Сережа. Ну, это уже легче, этих мы раскрутим. А вообще сведения, которые сообщил нам Вова, очень интересные, надо обдумать. Под словом «мы» я имею в виду себя и пальму — именно мы смогли все услышанное воспринять и запомнить, поскольку Игорь, когда протрезвеет, явно ничего не вспомнит. Ну ничего, он свою миссию выбивания сведений выполнил, может теперь спокойно допивать с Вовой эту бутылку, а тебе, Танечка, пора пошевелить мозгами.

Похоже, мы с Игорем все же установили телепатическую связь, поскольку как только я продумала план будущих действий, Игорь тут же занялся воплощением его в жизнь. Короче говоря, они с Вовой начали уничтожать содержимое бутылки ускоренным темпом, больше не вспоминая о Сашке, о всей остальной компании и о грязном деле, в которое вляпался Вова. Теперь их разговор вертелся вокруг вещей, более соответствующих ситуации: баб, водки и взаимного уважения.

Я поняла, что Игорь мне сейчас не помощник. Ладно, пусть сидят и жалуются друг другу на жизнь, кажется, Вова рассказал все, что знал, и толку от него больше не предвидится. Поэтому я выбралась из бара, оставив Игоря в столь приятном обществе. Пальму тоже пришлось покинуть.

Глава 9

Выйдя на палубу, я отыскала удобный шезлонг в тихом и уютном местечке и приступила к процессу интенсивного размышления. Одним словом, начала думать.

Ну, поехали! Сначала самое главное: наконец-то мне удалось найти что-то реальное (ну ладно-ладно, с помощью Игоря). Это, пожалуй, очень надежная ниточка, и самое важное сейчас — это правильно за нее потянуть.

Итак, судя по всему, неизвестные мне преступники использовали в своих грязных целях гражданина Киселева Владимира Анатольевича, Вову Почему «преступники», а не «преступник»? Очень просто: во-первых, кто-то должен был звонить Вове, а кто-то — орудовать на теплоходе. Вряд ли это был один человек, к тому же Вова все время повторял: «они позвонили, они требуют»… Можно предположить с той или иной долей вероятности, что сначала «они» планировали потребовать от Вовы совершения каких-то активных действий, а потом положиться на волю случая. Очень разумно: зачем им лишний раз светиться? Гораздо легче поднажать на Вову, потребовать деньги и указать возможный способ их добычи. Может быть, они сначала планировали, что Вова и станет главным подозреваемым? Очень может быть… А потом так счастливо подвернулся под руку Генка. И мотив есть, и все, что хотите. И если бы он, сволочь такая, не оказался левшой, то у моих неизвестных преступников вообще бы не было хлопот.

Наверное, они рассчитывали, что Саша заартачится, не захочет отдавать деньги раньше срока. Насколько я понимаю, это было бы нормальной реакцией Саши. «Они» могли знать его характер и надеялись именно на это. Возможно, знали и то, что Вове есть чем шантажировать Сашу. Это могли быть явно запутанные отношения Саши и Гены с женами и любовницами. Все тайное рано или поздно становится явным. Непонятно только, почему ближайшие друзья были не в курсе… Но это сейчас к делу не относится.

Вернемся к нашим преступникам. Тот (или те), кто был на теплоходе, оказались свидетелями ссоры Сашки и Генки, а также договоренности Сашки и Вовы о встрече. Вот уж действительно повезло. Дальше — дело техники: встали рано утром, лишили свободы передвижения Вову (путем блокировки двери и окна), поднялись на верхнюю палубу и ликвидировали Сашу. Все понятно, кроме одного — кто это сделал и с какой целью?

Кто сделал, кто сделал… Кто там, по словам Вовы, присутствовал на палубе? Мужик какой-то? А чего бы ему там не поприсутствовать? Мужик возле бара — самое нормальное явление. Есть, конечно, вариант, что это мой загадочный Женя… Не надо сбрасывать его со счетов, хотя мне и кажется, что он был к тому времени маловменяем и нетранспортабелен. Но все равно.

Кто там еще у нас? Парочка французов — так они по-русски знают максимум слов десять, да и зачем им тащиться на далекую реку Волгу, чтобы на теплоходе убить какого-то русского среднепреуспевающего предпринимателя? И вообще, какой-то плохой шпионский детектив — преступники-иностранцы маскируются под влюбленную семейную парочку… Нет, отпадают совершенно точно.

А вот барышня, опирающаяся спиной на перила и упорно наблюдающая за пьяной компанией в час ночи, — это интересно. Я, конечно, не верю, что барышня сначала оглушила Сашу по голове, а потом дорезала его ножом. Еще больше я не могу поверить в то, что барышня на отдыхе встала без посторонней помощи в такую рань. А вот на роль помощницы, сообщницы, вдохновительницы — на выбор — она бы вполне подошла. Особенно, если это барышня и та девица, что напугала меня сегодня утром, кстати, тоже на верхней палубе, одно и то же лицо. Вполне это допускаю, поскольку утренняя барышня вызвала у меня стойкую ассоциацию с Софьей Перовской или Верой Фигнер в момент выполнения приговора. Очень совпадает с характеристикой, которую дал ей Вова: «она как зыркнула, тут же отстали». Это как же надо зыркнуть на пьяного мужика, чтобы он отстал?

Итак, мне нужно найти Владика и Сережу и окольными путями поинтересоваться — кого это они тут безуспешно пытались клеить? Ставлю свой гонорар против червонца образца девяностого года (музейная, между прочим, редкость), что клеил кто-то из них именно эту девушку. И пора мне уже с ней познакомиться и продолжить наш очень интересный утренний разговор. Тут уже и Женя хорошо бы вписался: ему совсем не обязательно было присутствовать там лично, достаточно было этой барышни. Вот, кстати, совершенно напрасно я не обратила внимания на его девушку, когда он приставал к Кате. Но она сидела в тени и я слышала только ее голос. Надо бы это выяснить.

Нет, ну чего я, спрашивается, тут торчу? Все, о чем мне надо было спокойно подумать, я уже подумала. Что мне делать в ближайшее время — ясно: познакомиться с девушкой и требовать от Игоря, чтобы он вспомнил нечто, из-за чего на Сашку могли обидеться какие-то состоятельные и не очень жалостливые люди, предположительно из Москвы. И, в конце концов, у меня сигареты кончились. Чего я тут сижу?

Убедив себя таким сложным образом в необходимости срочного и немедленного перемещения в пространстве, я поднялась со своего суперудобного шезлонга и направила стопы к бару, где у меня было два дела — купить сигареты и проведать Игоря, вдруг он уже там окочурился?

До бара мне дойти не дали: дорогу преградил мой вчерашний знакомый, помощник капитана. Солнечно улыбнувшись и согнав со своего лица озабоченное выражение, он сообщил:

— Добрый день, Таня! А все — на экскурсии.

— Ага, — не нашла ничего лучшего для ответа я.

— А вы что же? Такая интересная экскурсия! — еще более радостно произнес мой собеседник.

Я поняла, что наш разговор, судя по всему, затянется, и со вздохом спросила:

— У вас не найдется закурить?

— Да, конечно, курите! — с готовностью протянув мне пачку, он подождал, пока я выну сигарету и дал мне прикурить.

Затянувшись, я с опозданием ответила на его вопрос:

— Я там была, стало нехорошо, вернулась, — телеграфным стилем протараторила я и тут же, не давая ему опомниться, поинтересовалась:

— А чего это у вас лицо такое озабоченное. Случилось чего?

— В общем, да, — нерешительно промямлил помощник капитана. Явно хотел что-то сказать, раздумал и вновь отважился. Я с интересом наблюдала эту смену решений, ярко написанных на его лице. Мне захотелось ему помочь и в то же время направить разговор в интересующее меня русло:

— Костя, это связано с… — я побоялась сказать «убийством», чтобы не ставить его в неудобное положение. Подумав, я смягчила вопрос:

— С нашим делом. Ну, с Сашей, да?

— Откуда вы знаете? — нервно спросил Костя.

— Ну, мы созванивались с девочками — Ирой и Катей. И они рассказали. Правда, здорово? Я так рада за Генку!

— А! Да, конечно! — Костя являл собой полную противоположность моему радостному оптимизму: он явно был не рад такому повороту событий.

Чтобы скрыть свою невежливую реакцию, он закурил, причем подошел к этому процессу творчески, выжимая из него все возможности: закуривал он несколько минут — с имитацией неисправности зажигалки и ломкой спичек. Создавалось ощущение, что он не сигарету закуривает, а раскуривает трубку.