Гончарову наносят удар - Михаил Петров

- Пусть тебя твоя Тонька развязывает, мне некогда.

- Тонька мертва, при падении сломала шею.

- Ну и слава Богу. Одной стервой на свете меньше. Значит, компанию я тебе подобрала веселую. Женщина и пацан, правда, оба уже дохлые, но ничего, скоро ты их догонишь...

- Ты что же, не поможешь мне? Не поможешь своему Кирюше?

- Некогда мне, Кирюша. Ты же сам сказал: вот-вот этот козел Гончаров нагрянет, а мне еще деньги перепрятать надо. Извини, родной мой! И не волнуйся, все будет хорошо. А тебе скоро черти в аду помогут. Прощай, милый! А это тебе на память!

На пол, противно шипя, шлепнулось что-то мягкое. Крышки погреба со стуком захлопнулись, и я зашелся в диком приступе кашля, мне с надрывом вторил Каретников.

Я плохо помню, как его освобождал, как срывался с лестницы, пытаясь открыть проклятые люки, и как в конце концов, оказавшись на воздухе, огородами, напрямик, мчался наперехват только что отъехавшей машины Алисы Шварцкопф. Опоздал я на самую малость. Я уже закрывал ворота дачного поселка, когда она на скорости промчалась мимо. Матерясь, задыхаясь и кашляя, я с трудом добежал до своей машины. Свет фар машины белокурой бестии был еще виден.

Узкая дачная дорога была пустынна, и это позволяло мне взять хороший темп. Уже через пять минут гонки я заметил, что расстояние между нами сократилось. Ободренный первым успехом, я прибавил еще, с тревогой поглядывая на стрелку, ползущую к ста сорока. На дачной дороге такие шалости очень часто заканчиваются печально. Зато свою лису я вот-вот должен был ухватить за хвост. Я уже освещал ее задние номера и сквозь стекла видел одинокий силуэт. И тут мои ляжки стали жутко зудеть. Сначала я подумал, что от нервов и азарта, но зуд не проходил, а все усиливался,. становясь нестерпимым. И я, как блохастая обезьяна, вынужден был почесывать промежность.

- Ну, Алиска! Ну, держись, гребаная лисица! - заорал я и пошел на обгон. - Ну, шкура белая, сейчас ты познакомишься с дядей Костей поближе. Сейчас ты будешь целовать ему задницу, а когда и это не поможет, ты предложишь мне свое сердце и половину своих денег!

Обойдя ее "семерку" на полкорпуса, я начал подрезать ее к обочине. Еще ничего не понимая, она резко ударила по тормозам и, разъяренная, бросилась к моей, тоже остановившейся машине. Баба оказалась не из трусливых.

- Какого... ты делаешь, кретин недоделанный! - буквально отрывая дверцу машины, вопила она. - Я сейчас расшибу тебе башку, ублюдок!

- Привет, Алиса! - Улыбаясь, я ткнул ей под ложечку стволом, а потом за отвороты жакета резко дернул на себя. Шмякнувшись мордой о крышу машины, она заскулила и на глазах начала чернеть. Наверное, я что-то там у нее разбил, потому что и мне досталось сто граммов ее драгоценной крови. Не давая ей времени очухаться, я поволок проказницу в ее же машину и там пристегнул ей руки к спинке переднего сиденья. А затем мы отправились в обратный путь. Начинался рассвет, и моя чесотка все усиливалась.

На этот раз я подъехал вплотную к домику, выгрузил свою очаровательную пассажирку и вместе с "дипломатом" конвоировал ее на дачу. Там опять надежно прицепил ее к дверной ручке и обстоятельно занялся допросом, а попутно и "дипломатом". Надо было видеть ее глаза в это время.

- Как самочувствие, госпожа Швайнкопф? Кажется, так вы мне представились в первый раз? Ничего не имею против, особенно когда глаголят истину.

- Заткнись, пес легавый!

- Ты зачем так нехорошо обошлась со Славиком?

- Лучшего этот сопляк не заслужил! Он появился у меня вчера ночью, рассказал про "дипломат" Кира, про то, что его предали, а в заключение, вытащив член, начал меня соблазнять. Отвратный тип, как вспомню, блевать хочется! Даже ты на его фоне выглядишь приличней. С трудом от него вывернувшись, я предложила поехать на дачу и приятно провести время. Изнемогая от похоти, он согласился, сам поймал тачку, накупил в комке всякой дряни и привез меня сюда. С первой же минуты он повторил свой трюк с пенисом. Мне стало до смерти противно, и я отослала его в погреб за вином. И только тогда мне в голову пришла великолепная мысль: а не прикончить ли мне его? Ведь в этом случае, кроме нас с Киром, о деньгах не будет знать никто. Время позднее, в ближайших домиках пока никто не живет. А почему бы и нет?

Выстрелила я, как только его наглое личико показалось над лазом. Даже не чирикнув, Славик полетел вниз. Самое интересное, он у меня ничего не вызывал. Честное слово, даже ты куда приятней!

- Ага, - согласился я, - сейчас будет исполнена знакомая песня про дружбу, любовь и дележку денег. Кстати, ты не знаешь, где Каретников?

- Да черт его знает, не в нем дело, почему бы нам и в самом деле не подружиться? Все в наших руках. Что это ты все время чешешься?

- Вот тут ты, Алиска, в корне не права. Не в наших руках, а в моих! торжествующе завопил я, когда прочный нож наконец победил упрямый замок кейса.

Затаив дыхание, за мной напряженно следила пара глаз. Я и сам невольно напрягся, когда открывал крышку, следя за реакцией Алисы. По тому, как, вытягиваясь, ползла ее физиономия, я сообразил, что Кир в очередной раз меня надул. Кейс был набит политической литературой советских времен. С устрашающим рыком я кинулся к погребу.

Вонь еще не вполне улетучилась, но ждать было некогда. Спускаясь вниз, я боялся увидеть его пустым. Каретников за время моего отсутствия мог вполне прийти в себя, забрать деньги и улететь в жаркую Африку. Мои опасения оказались напрасными. Кир оказался на месте, в себя он так и не пришел. Теперь уж никогда не придет. И улетел он не в Африку, а гораздо дальше. Жаль, я хотел еще немного с ним поболтать.

В крайне удрученном состоянии я вылез. В пяти метрах от меня стояла Алиса и радостно целилась мне в лоб, а на ее правом запястье вместе с наручниками болталась дверная ручка.

- Извините, Гончаров, что наше знакомство оказалось таким коротким, доброго вам пути!

Грохнул выстрел, и она завизжала, прижимая окровавленную руку к груди.

- Запомни, мерин, я тебя от смерти спасаю пятый раз, а не четвертый, как ты всем говоришь!

Из-за угла домика ко мне шел Юрка Шутов, он улыбался, а у меня нестерпимо чесались ляжки. Не обращая внимания на воющую даму, я сбросил штаны и с ожесточенным упоением стал чесаться.

- Мерин, а чего это от тебя за версту разит квашеной капустой?

- Капустой? Какой капустой? При чем здесь капуста?

- Не знаю. Такое впечатление, что ты на ней сидел - глянь, все штаны мокрые.

А где я мог на ней сидеть? В погребе на бочонке!

Приплясывая, я обнял Юрку и заорал:

- Ты гений, Игорь Северянин!