Большая книга приключений. Мое лучшее лето (сборник) - Елена Нестерина

Соседи, конечно же, ни о чём не должны были догадаться. Поэтому Костя и Антон постарались их усыпить. Но это оказалось не так просто. И если Дима Хрыков рассказывал перед сном несколько своих любимых анекдотов, ржал над ними минут пять, а потом спокойно засыпал, то с Ромочкой пришлось повозиться подольше. Он был мальчик нервный, а потому сразу успокоиться никак не мог – всё просил у Антона пересказать ещё раз подробности сегодняшнего покушения на него бородатого завхоза.

– Не хочу я про это… – дрожащим голосом просил Антоша. – Ну чего? Не хочу вспоминать!

Но Ромочка не отставал – он любил страсти на ночь. Косте Шибаю пришлось даже в грубой форме заставить его замолчать.

– Дай поспать человеку! – сонным голосом заявил Костя. – И нам тоже. Заколебались мы и так за целый день. Если ты не устал, иди по коридору побегай. Или возьми швабру, полы помой.

В палате установилась тишина. Прошло полчаса. Из последних сил борясь со сном, Костя Шибай нажал на кнопку подсветки своих наручных часов. До полуночи – непосредственного начала операции – было ещё сорок пять минут. Костя прислушался – по коридору уже никто не ходил, Галя и Боря, решил он, спали или дрожали от страха в своих каморках.

За окном послышался далёкий смех. Должно быть, это воспитательницы других отрядов шли к кому-нибудь гонять чаи или на свидание. Костя заглянул под одеяло. Там, при свете фонарика, подзаряжались флюоресцентные «пацифики», которыми обвешиваются часто ребята на дискотеках. Они обычно светились в темноте, некоторые это считали особо модным. Костины же «пацифики» были обломаны по краям и больше напоминали неровные кресты. Уже сейчас, набравшись света от фонарика, они светились очень ярко. Для ночной темноты этого было вполне достаточно. Костя положил фонарик в тумбочку. «Пора, – подумал он, посмотрев на часы. – Арина ждёт». Костя сделал знак Антоше. Убедившись, что в палате уже все спят, они вылезли в форточку.

Арина уже поджидала их на улице. Огибая стадион, ребята побежали к вагончику завхоза.

Холодно и тревожно было Гале сидеть в засаде на маньяка. Она пришла к выводу, что караулят они напрасно. Но изменить она уже ничего не могла. Потому что в самую полночь возле вагончика Петровича послышался тонкий, слабый, но раздирающий душу вой. Мурашки побежали по Галиной коже, ужас сжал сердце. Вой прерывался, затем повторялся снова. Схватившись за голову и пытаясь пригладить волосы, вставшие дыбом, Галя выглянула из-за бочки. Она на всякий случай зажмурила глаза, но по вою определила, что, наверно, это маньяк свою жертву терзает. Та уже не кричит, а только воет – потому что жертва или с ума сошла, или приготовилась это сделать, поняв, что обречена. Так решила для себя Галя, глубоко вздохнула и открыла глаза.

Недалеко от окна вагончика в кромешной темноте колыхалось белое привидение. Маленькие жёлтые глаза его с тоской подмигивали. Вой сделался ещё трагичнее.

– Там маньяк… привидение мучает! – бросившись к Боре, захрипела Галя. – Слышишь, как оно воет?

Боря встал на корточки и пополз вперёд, но ноги не слушались его и двигались назад. Боря так и топтался на одном месте, перебирая коленками.

Галя распласталась на земле. Привидение теперь не выло, а только колыхалось перед окном вагончика. И Галя завыла сама. Боря дрожащей рукой заткнул ей рот. Тихий страшный вой послышался снова.

– Боря, кто это воет? – прошептала Галя. – Маньяк или привидение?

– Не знаю…

– Да маньяк! Боря, это ведь он воет, да?

– Ой, Галя, бежим отсюда! – не разбирая дороги, Борис бросился вон от этого страшного места. Галя, с размаху налетев на бочку, кинулась за ним. Бочка перевернулась, Галя шмякнулась на землю. Боря не мог бросить свою напарницу в беде, он вернулся, подхватил Галю и поволок к родимому корпусу.

Арина и Антоша махали простынкой с приделанными к ней светящимися «пацификами»-глазами. Дрожащее привидение продолжало заглядывать в окно Петровича. Костик, сидящий в траве, снова повыл леденящим душу голосом (Костик посмотрел так много фильмов ужасов, что был способен и не на такое). Завхоз, только один раз появившийся в своём окошке, выходить на улицу не собирался. Правда, глаза его были перепуганными.

– Выходи, завхоз, выходи! – шептал Антоша.

Но завхоз так и не вышел. И то, что он вообще не выйдет, было теперь всем ясно.

– Сворачиваемся, – скомандовала Арина.

Антоша опустил палку, и Арина сняла с неё простыню.

– А мы-то думали, он выскочит и с перепугу вон из своего вагона помчится, – вздохнул Костя.

Прячась в тени деревьев, братья Белой Руки отправились к своему корпусу. Снова с Петровичем случился облом. Как ни выли они под его окнами, как ни трясли привидением, он не вышел из своего укрытия. Кстати, ребята не знали, что привидения перепугалась посудомойка тётя Валя, которой приспичило среди ночи открыть свою дверь и выглянуть на улицу. Она истово крестилась в темноте, шептала молитву «Отче наш», а потом долго гремела в своём вагончике, натыкаясь на все вещи подряд и с грохотом сваливая их на пол.

– Ничего, мы его выкурим оттуда! – пообещала Арина, подходя к корпусу. – Мы найдём такой способ, что у него никаких шансов не останется.

В окне палаты девочек показалось заспанное личико Зои Редькиной, которая отвечала за прикрытие и тылы.

Кивнув ей, Арина полезла в форточку. Чуть пригибаясь, Антон и Костик направились к своему окну. Костя шёл первым, поэтому он вдруг сразу отпрянул и, наталкиваясь в темноте на Антошу, отступил за угол.

– Что? – удивился Антоша.

– Там в окно кто-то лезет! – выкатив глаза, зашептал Костик.

В это время на террасе корпуса зажёгся свет. Ребятам пришлось срочно отступать в тень.

– Да, к девчонкам в окно лезет! – ахнул Антоша, присмотревшись внимательнее. – Что ему надо?

– Хватаем, – решил Костя.

Времени на раздумья не было – из корпуса запросто могли выскочить Боря с Галей. И тогда крантец всей операции. Не теряя ни секунды, Антон и Костя бросились к фигуре у окна, накинули на неё простыню и повалили на землю.

– Козлы! – барахтаясь, ругалась фигура. – Быстро меня пустите! Пустите, я сказал! Помнёте же, уроды!

Федя Горобец, он же пан Теодор, получил наконец-то сегодня то, что давно заказывал. Родители привезли ему большого шоколадного кролика, упакованного в коробочку и затянутого прочным пластиком. После отбоя Федя набрал в заброшенной части лагеря, куда никто не ходил, красивых нежных фиалок, которые пахнут только ночью, и засунул их в бутылочку из-под сока, чтоб цветы не завяли. Прихватив с собой заранее написанную открытку и коробку с кроликом, Федя направился к финскому корпусу. Арина, весёлая и храбрая девочка из пятого отряда, очень ему нравилась. Вот таким, казалось Феде, мог бы быть его самый лучший друг. Друг, с которым можно говорить обо всём. Но почему-то даже познакомиться с Ариной пану Теодору не удавалось. Он решил хоть подарок сделать в знак восхищения. Однако Федя стеснялся вручить Арине свой подарок лично и поэтому хотел подбросить его ночью в форточку её палаты.

Что он и делал сейчас. Но форточка, только что закрытая Ариной, никак не открывалась, сколько ни пытался Федя поддеть её ножиком. Он лишь успел поставить бутылочку с ночными фиалками на землю, как два монстра бросились на него. Вмиг Федя оказался на земле. Он отчаянно брыкался и хотел только одного – чтобы не помялся и не попортился подарочный кролик. А уж в том, что он одержит победу над врагами, Федя не сомневался. Он был решительный и очень боевой мальчик, несмотря на свои двенадцать лет.

– Ой, это пан Теодор, что ли? – присмотревшись, пробормотал Костя Шибай.

– Ну я, – ответил Федя.

– Чего припёрся-то?

– Надо было.

– Давай говори.

– Фигушки.

– Ты чего в девчоночьей палате хотел? – Костя не унимался и не замечал, что Мыльченко его усиленно тормошит. – Пастой мазать собрался?

– Отвали, Шибай.

– Давай, пан, дёргай отсюда. – Костик заставил наконец всех подняться. – Сейчас наши воспитатели набегут, на тебя все шишки свалят.

– Это почему? – искренне удивился Федя.

– Проблемы у нас тут, – сказал Костя. – Так что правда, давай вали. И чтоб больше мы тебя у корпуса не видели.

– Беги, серьёзно, – с этими словами Антон бросился к форточке своей палаты. Костя Шибай поскакал за ним.

И не успела форточка как следует за ними закрыться, из-за угла корпуса появился воспитатель Боря. Увидев его, Федя понял, что ребята его не обманули, и немедленно дал дёру.

Боря сразу заметил удаляющуюся фигуру. Улепётывала она так быстро, что Боре никак не угнаться. Он кинулся в корпус, выволок дрожащую Галю на улицу и показал на удаляющийся силуэт.

– Вон он, видишь, побежал!

Федя Горобец нёсся по беговой дорожке стадиона к своему корпусу. За стадионом у ограды горели фонари, и, хотя Федя старался прижиматься поближе к кустам, тень его была видна Гале и Боре.