Эра Отмены - Лев Пучков

Непорядок! А ну-ка, дорогой дядечка мороженщик, хватит скрести щетину, давай-ка мы вот что сделаем…

– Мороженое даром! Бесплатно! Только сегодня, только для детей! И пусть никто не уйдёт обиженным!!!

– А-а-а!!! Ура-а-ааа!!!

Ну вот, совсем другое дело. Сразу такая толпа набежала, чуть ларёк не снесли. Ждём, когда всё разберут, «отпускаем» дядечку…

И побежали дальше. Там ждёт не дождётся тир с кучей подарков, детский кафетерий, готовый в любой момент лопнуть от лишних пирожных и конфет, холодильники с шипучими напитками и ещё ряд безобразий в том же формате…

Сколько прошло времени, вот так сразу и не скажешь, часа три или четыре, но, судя по ощущениям, программа-минимум для одного побега из Дома выполнена на двести процентов.

Энергия на нуле, живот раздувается и булькает от колы, сосисок, мороженого и прочих вкусностей, запрещённых в родном доме, усталость давит на веки, и веселиться уже не хочется.

Если бы не знала, что это неприлично, завалилась бы спать прямо вот тут, на скамейке.

Вернуться домой, что ли? Принять душ, да в постель… Ещё бы удалось проскользнуть незамеченной, чтобы не попало за самоволку… Оуэх-хххх…

– И чего зеваем, зеленоглазая? Устала, заплутала, потерялась? Хочешь, домой отвезу?

Очень кстати, такой добрый дядечка, на вид интеллигентный и благообразный. Почему бы и нет?

– А вы знаете, где мой дом?

– Конечно знаю, малышка! Пошли, прокатимся. Мороженое хочешь?

– Нет, спасибо. Ещё одно мороженое в меня не влезет.

– Ладно, пошли без мороженого. Давай руку…

Алёнка пожимает плечами и на секунду задумывается.

Она знает основы Механики Резонанса, вполне сносно владеет пятью языками (в том числе академическим Асуэнто и вражьим Хаптаи, общеорденским), но понятия не имеет об инструкциях в формате «никогда не разговаривай с незнакомцами» и «опасайся посторонних», известных всем детям вменяемых смердов. Вся жизнь её проходит под охраной на территории резиденции, если приходится куда-то выезжать, то только в сопровождении родственников и тоже под охраной. Побег из Дома – это экстраординарная ситуация, в которую Алёнка не должна была попасть ни при каких условиях.

– Ну, ты идёшь или нет? А то я сейчас уеду.

– Да, иду.

Рука у дядечки потная и липкая.

Алёнка морщится, но ладошку не выдёргивает. Дядечка совершает добрый поступок, надо показывать ответную благодарность. А руку потом можно будет помыть, ничего страшного.

В салоне машины у доброго человека просторно и уютно, жаль только, что стёкла тонированные. На улице и так серо из-за низких туч, тонировка добавляет темноты, так что мимо мелькают какие-то бесформенные смазанные картинки, особо не полюбуешься.

От этой мелькающей серости Алёнку клонит в сон, и она едва не засыпает.

Мешает резкий аромат дезодоранта, который назойливо лезет в ноздри. Такое ощущение, что здесь специально всё обработали этим дезодорантом, чтобы забить какие-то другие запахи, возможно, не очень приятные.

По дороге дядечка звонит кому-то и радостно сообщает:

– Я тут белую натуру добыл, готовьте студию! Скоро буду…

Алёнка впервые в жизни катается в машине смердов.

У неё возникает мысль: если у смердов все машины так воняют дезодорантом, то лучше в них не ездить. А то в носу свербеть будет.

В географии столицы Алёнка разбирается скверно.

Она знает только те маршруты, по которым ей доводилось ездить с родственниками. Этот маршрут она не знает совсем, но интуитивно чувствует, в какой стороне находится резиденция Красного Дома.

Дядечка, похоже, заблудился: сейчас они удаляются от резиденции.

– Мой дом в другой стороне.

– Я знаю, малышка, знаю. Просто тут по-другому не получается. Сейчас объедем вокруг квартала и повернём к твоему дому.

– Хорошо.

Машина заворачивает в распахнутые ворота, проезжает мимо складов и ангаров и останавливается у огромного здания какого-то цеха.

– Почему мы здесь встали?

– Сейчас заправимся и поедем дальше. – Дядечка выходит из машины и открывает заднюю дверь. – А ты когда-нибудь видела, как одежду шьют?

– Нет, не видела.

– Хочешь посмотреть?

Алёнка с любопытством смотрит на цех и прислушивается.

Из раскрытых окон здания, длинных и узких, доносится умиротворяющий монотонный гул множества голосов и работающих механизмов. Почему бы и не посмотреть, раз уж они сюда приехали?

Алёнка выбирается из салона, дядечка берёт её за руку и ведёт в цех.

В огромном цеху великое множество женщин, которые работают на швейных машинках и ткацких станках. Есть и мужчины, но женщин заметно больше. Это молодые азиатки, европейских лиц здесь не видно.

Пока Алёнка глазеет по сторонам, дядечка проводит её почти через весь цех, и они спускаются по обшарпанным ступенькам в подвал.

– А там что?

– Сейчас увидишь. Там самое интересное!

Дядечка ведёт Алёнку по длинному коридору, с множеством дверей по обеим сторонам. Из-за некоторых дверей слышны вздохи, стоны, странные крики.

– Здесь кого-то наказывают?

– Нет-нет, что ты! Это они там развлекаются, не обращай внимания.

Да уж, странные у этих смердов развлечения.

Дядечка останавливается у железной двери с крохотным оконцем на уровне глаз и выстукивает некий условный сигнал.

Дверь распахивается, дядечка с Алёнкой заходят в комнату.

Их встречает странно одетый мужчина: в кожаных штанах, с голым торсом и с кожаной маской на лице.

Выглянув в коридор, он захлопывает дверь и запирает её на массивную щеколду.

Посреди комнаты огромная постель под бархатным балдахином, застланная красным бархатом.

По обеим сторонам от постели стоят треноги с видеокамерами и фонарями.

Возле треног суетится ещё один мужчина, также облачённый в кожаные штаны и маску, он направляет камеры и фонари на постель.

В комнате стоит резкий удушливый запах, похожий на тот, что был в машине. Как будто разлили целое ведро дезодоранта, заглушая какой-то другой, нехороший запах.

Справа от двери валяется внушительная куча детского тряпья. По углам темно, но заметно, что многие тряпки испачканы какими-то пятнами.

И вся комната усеяна черными тенями-силуэтами, которые колеблются, расплываются и медленно, и словно бы апатично, перемещаются в воздухе.

– Беги отсюда… – слышатся чьи-то тихие голоса, похожие на голоса духов в родовой крипте. – Беги… Беги… Беги…

Дядечка, который привёл Алёнку, быстро скидывает одежду и надевает кожаную маску.

– Беги… Беги… Беги…

Мужчины, похоже, не замечают эти чёрные тени, которые свободно просачиваются сквозь живые тела, как будто они совершенно не имеют плотности.

Можно сказать, что мужчины купаются в этих тенях, потому что в комнате нет ни одного квадратного метра, свободного от теней, – они повсюду.

– Белая натура – это прекрасно, – мужчина у постели заканчивает возиться с треногами и включает камеры. – А то мне эти азиатки уже надоели. Иди сюда, милашка, будем снимать кино.

Дядечка, который привёз Алёнку сюда, хватает её и тащит к постели.

Алёнка кричит и извивается. Двое других присоединяются к дядечке. Они валят Алёнку на постель и начинают срывать с неё одежду.

Алёнка пытается «ударить», но у неё ничего не получается.

В ней нет энергии, чтобы защитить себя. Она совершенно пустая, всё щедро раздала в парке.

Однако Алёнка сильный ребёнок, она отчаянно сопротивляется и даже умудряется лягнуть одного из мужчин в пах.

Тот наваливается на неё всем телом, хватает за горло и душит, стараясь сломить сопротивление.

От страшной тяжести Алёнка задыхается, перед глазами плывут красные круги, она вот-вот потеряет сознание…

Что делает дитя Человеческое, когда попадает в такую ситуацию?

Оно утоляет дьявольскую похоть извращенцев и гибнет в страшных муках. И детская душа, испачканная сальными страстями законченных мерзавцев, не отпущенная на волю, неотомщённая, мечется под сводами гнусного вертепа, впитывая дикую энергию других жертв и сгорая от бессильной ярости.

Кричать не получается, горло передавлено, воздуха осталось на пару мгновений…

В последний момент, уже на краю гибели, Алёнка взмолилась в беззвучном призыве, как это бывало в крипте, при общении с сердитыми духами Предков:

«Помогите мне, Тени… Я умираю…»

И тотчас же, словно получив единую команду свыше, все чёрные тени, что были в комнате, с душераздирающим визгом устремились к Алёнке и наполнили её до отказа, мгновенно превысив порог энергетической ёмкости в десятки раз.

Что делает дитя древнего рода, бросившего вызов Богам, когда у него начинается десятикратный Ментальный Криз?

Оно убивает.

Бездумно.

Безжалостно.

Без разбора – всех, кто попадётся под руку.

Удар был такой мощи, что черепа гнусной троицы разом взорвались от чудовищного внутреннего давления и забрызгали всю комнату отвратительной субстанцией.