Бульварное чтиво. Повести и рассказы - Александр Казимиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его лицо превратили в кровавое месиво. Огромные гематомы скрывали глаза, и мужчине приходилось высоко задирать голову, чтобы сквозь щели опухших век смотреть перед собой. Он изнемог от тяжести креста, который тащил на спине, и хотел передохнуть в тени дома. Но Агасфер, хозяин хижины, прогнал его.
– Иди, иди! – Он пнул утомленного человека. – Нашел, где привалы устраивать! На Голгофе отдохнешь.
– Хорошо, – сквозь почерневшие от спекшейся крови губы прошептал изгой. – Запомни слова мои: обреченный на вечные скитания станешь искать встречи со мной, дабы молить о смерти!
Картинки из прошлого прогнали сон. Мужик поставил на «буржуйку» закопченный чайник.
– Чайком вас побалую. Утомились, поди, с дороги!
Волхвы как по команде зашевелились, давая понять, что выпили бы чего-нибудь покрепче. Хозяин хибары догадался о желании гостей.
– На работе спиртное не употребляю. Есть одеколон. Если хотите, то – пожалуйста! – Он протянул плоский пузырек.
Старики поочередно понюхали и отказались.
– Слишком резкий запах, да и зеленый цвет настораживает. Нам бы красненького, виноградного. Скажи, человече, а тот, кого мы ищем, успел посеять семя истины?
– Посеял, посеял. Только каждый норовит это семя по-своему разжевать. Один так, другой этак! Многое исказили, да и то, что осталось нетронутым, не все на веру принимают. Брожение умов, мать его! – «человече» снял закипевший чайник и бросил в него горсть заварки.
– А сам-то ты верующий? – не унимались гости.
– Познавший истину в вере не нуждается! – равнодушно ответил мужик и посмотрел в окно на светлеющий небосвод.
– Мудро сказал! А как имя твое?
Сторож отвернулся, будто не расслышал вопроса. Поковырялся у печи и, выдержав паузу, буркнул:
– Агасфер.
Подтверждая его слова, в углу заверещал сверчок.
III
Еще никому не удавалось путешествовать во времени, перескакивать из одного тысячелетия в другое, кроме того, кто находился вне его рамок или писателей фантастов. Апрельским вечером, накануне Пасхи, в междомовую арку, поддерживаемую атлантами, похожими на грузчиков с овощной базы, на видавшем виды тарахтящем «козле» въехал мужчина. Расхристанный вид мотоциклиста вызвал неодобрение у старух, облепивших лавочку.
– Что за молодежь пошла?! Не стригутся, не бреются, как черти из преисподней! Гоняют на драндулетах с утра до ночи!
– Хиппарями себя называют, – промямлила беззубая бабка и сама себя спросила: – Что за хиппари? Сектанты что ли?!
Мотоциклист сделал по двору круг почета и остановился напротив ворчливых старух.
– Здрасте, родненькие! Я здесь проездом. Не скажете, как до кладбища добраться?
Бабки переглянулись. Та, что сидела с краю, поднялась.
– Кто же, на ночь глядя, покойников навещает? Креста на тебе нет! Совсем приличие потеряли!
– Истину глаголешь. На мне его нет, а я на нем есть!
Ничего не поняв, старуха принялась объяснять:
– Выезжай со двора и сразу сворачивай налево. Мимо гастронома проедешь и опять налево.
– Спасибо, добрая душа! Желаю тебе еще сто лет протянуть!
Драндулет затарахтел и скрылся из виду.
Мотоциклист подъехал к погосту, заглушил двигатель и направился к сторожке. На стеганных ковриках сидели древние старики с пиалами в руках. Громко причмокивая, они равнодушно встретили вошедшего.
– Шалом Алейхем, аксакалы!
Старцы качнули серебряными бородами.
– Вэалейхем шалом!
– Чаи гоняете?
– Чифирим понемногу. Угощайся и ты! – предложил сидевший у «буржуйки» дедок и потянулся за чайником.
– Спасибо, не хочу – давление скачет. А где хозяин?
– Сейчас вернется. С дозором обходит владения свои, – ответил по-некрасовски лысый чифирист с куцей бороденкой.
Будто услышав его слова, жалобно скрипнуло крыльцо, и на пороге появился сторож. Он взглянул на гостя и суетливо обтер о штаны взмокшие ладони.
– Христос воскресе! – своеобразно поздоровался Агасфер и неуверенно протянул руку.
– Узнал, презренный! – Гость ответил на рукопожатие.
– Когда освободишь от суеты житейской? Ведь обещал!
Молодой человек внимательно рассмотрел генсека коммунистической партии с початком кукурузы и повернулся к сторожу.
– Не торопись, всему свое время. Прежде всего хочу погулять на твоей свадьбе.
Агасфер закусил губу и около минуты пребывал в недоумении.
– Да кто ж за меня пойдет? – Он всплеснул руками.
– Есть одна фифа, ведет кружок бальных танцев в Доме Культуры. Редкой красоты девица, Саломеей кличут. Слыхал небось?
– Как не слыхать? У всех сынов Израиля ее имя на слуху.
Старцы переглянулись. Затем поднялись и в пояс поклонились позднему гостю.
– Прости, что не признали тебя, Господи! От чифиря башню сносит!
– Нет вины на вас, отдыхайте с миром! – Мотоциклист снова обратился к Агасферу: – А ты готовься к своему счастью!
Не прощаясь, он покинул сторожку.
IV
Преподаватель хореографии контролировала каждое движение учеников и вносила коррективы:
– Спинку держите ровно, и ножку, ножку… Вот так! – Она внимательно следила за техникой исполнения.
Мальчик вращал партнершу, отпускал ее в свободное плавание и снова привлекал к себе. Девочка то крутилась юлой, то грациозно изгибала свое пластилиновое тело.
– Все, ребята, молодцы! На сегодня хватит!
В огромное, на всю стену зеркало женщина увидала, как в зал вошел длинноволосый, небритый мужчина в потертых джинсах и клетчатой ковбойке. Не обращая внимания на юных танцоров, он прямиком направился к ней.
– Здравствуй, Саломея!
Женщина сникла. Ее красивое лицо с выщипанными бровями потухло, с щек исчез румянец, в огромных глазах поселилась тревога. Не зная, как успокоиться, хореограф с хрустом мяла тонкие длинные пальцы.
– До свидания, Марья Харитоновна! – попрощались дети.
Женщина кивнула им и встала возле замолчавшей радиолы.
– Вы из «Моссада?»
– Почти, Марья Харитоновна. Надо же, как ты законспирировалась! Должок за тобой, помнишь? Или запамятовала, как Ваню, родственника моего, по твоей прихоти обезглавили? Да, и откуда такая самоуверенность? Кто сказал, что ты будешь жить вечно? Знакомиться со смертью неприятно, но это неизбежно. Годы летят быстро. Вчера еще на горшке сидел, а нынче тебя из шланга обмывают да в гроб укладывают. Мементо мори, короче говоря.
– Я сейчас милицию вызову! – пошла ва-банк женщина.
Незнакомец схватил ее за плечо. Желание бунтовать пропало.
– Не смеши! У меня не будет к тебе претензий при условии – если выйдешь замуж за Агасфера! Представляешь, он не настолько плохой мужик, каким показался мне при первой встрече. Будет замечательная пара! Невеста, отплясавшая голову предтечи, и лишивший Христа последней в жизни передышки жених соединятся узами Гименея! Саломея, не вздумай ломать комедию – окажешься в жестком цейтноте. Надеюсь, ты это понимаешь. Агасфер обосновался на кладбище, ты будешь там же. Свадьбу сыграем по месту прописки жениха. – Мужчина засмеялся и начал перебирать пластинки.
Выбрав нужную, он включил радиолу. Под сводами танцевального зала грянул марш Мендельсона.
– Все люди – рабы времени и обстоятельств! Тяжелый хомут из проблем и случайных происшествий гнет к земле, позванивая бубенцами из грехов, – поэтично сказал он и добавил: – Ждем тебя сегодня в гости. Не опаздывай!
Безмятежность парила над могилами, давая понять, что суета жизни – временное явление – и обязательно прекратит свой бег, сменив его на вечный покой. Но это будет потом, когда иссякнут силы и собственная жизнь станет обузой.
В сторожке отмечали помолвку. Между волхвами сидела растерянная невеста. Взгляд ее упирался в стол, она не решалась его поднять и по достоинству оценить жениха. Жених же, наоборот, пожирал ее глазами и пытался под столом дотронуться до коленки. Мотоциклист взял на себя роль тамады, произнес короткую речь и привычно превратил воду в вино. Агасфер налегал на спиртное. Вскоре он потерял контроль и без стеснения тискал невесту.
Пожар в мозгах кладбищенского сторожа разгорался и рисовал в воображении брачную ночь в мельчайших деталях. Агасферу мерещились обнаженная Саломея и любовные наслаждения, о которых он давно забыл. Похоть щекотала душу недавно мечтавшего о смерти человека. Старцы смущенно кряхтели. Невеста уворачивалась и не представляла, как можно делить ложе с мужчиной, вид которого вызывает отвращение.
– Братья и сестры, – продолжал сводник. – У нас мало времени. Отложенные дела лишают возможности насладиться вашим изысканным обществом. Ввиду этого, свадьбу сыграем завтра!
От хорошей новости зрачки Агасфера расширились и превратились во всепоглощающие черные дыры. Саломея же побледнела, будто ее осыпали мукой. Движения женщины стали вялыми, как у приговоренной к казни.
