Последняя битва - Роберт Сальваторе

Эйдриан, действуя в полном соответствии с этими представлениями, старался сохранять как можно более величественный вид.

— Приходской священник? — прошептала Садья у него за спиной, обращаясь к Де'Уннеро.

Проследив за их взглядами, молодой король заметил человека позади рядов приветственно машущих крестьян. Он стоял, прислонившись к деревянной двери маленькой церквушки. Человек этот не издавал приветственных возгласов. И даже не улыбался.

Эйдриан посмотрел на Де'Уннеро и негромко сказал:

— Нужно постараться его переубедить.

— Или похоронить, — угрюмо отозвался монах и отделился от королевской свиты.

Знаком велев людям расступиться, он проскакал по открытому пространству к церкви и одиноко стоящему около нее человеку.

Молодой король не счел нужным следить за тем, что произойдет, уверенный, что Маркало Де'Уннеро так или иначе справится с ситуацией. Он уже давно решил предоставить ему действовать так, как тот сочтет нужным, во всем, что касается задуманной им перестройки церкви Абеля. И все же ему не нравилось, с каким удовольствием монах расправляется с теми, кто позволял себе высказывать несогласие с его идеями. Втайне Эйдриан рассчитывал на то, что безжалостные действия Де'Уннеро увенчаются успехом, церковь будет завоевана и в ней воцарится атмосфера, которая будет вызывать страх у простых людей. Пусть грязную работу удержания народа в узде возьмет на себя церковь, а Эйдриан будет выступать в роли их обожаемого монарха. Пусть Де'Уннеро станет тираном — то, чего он страстно домогается, как понимал Эйдриан, — и тогда рядом с ним слава самого молодого короля засияет еще ярче.

Его свита слегка отстала, когда юноша направил могучего жеребца к центру деревенской площади. Молодой король некоторое время окидывал взглядом лица подданных, давая им возможность насладиться зрелищем и одновременно пытаясь оценить их чувства. Здесь, как и во всех прочих деревнях, преобладал страх. Простой народ Хонсе-Бира страшился перемен. Люд в деревнях чувствовал себя спокойнее, если все шло как обычно. Как хорошо Эйдриан прочувствовал это, когда сбежал от тиранов-эльфов и остановился в захолустной деревеньке под названием Фестертул на западной окраине королевства! Эти люди, заброшенные на край света, находили удовольствие в однообразии скучной жизни. Таков удел простого народа, понимал Эйдриан, и все, что от него требуется, чтобы завоевать их любовь, — это обещать им безопасность в их жалких норах… и выглядеть великолепно верхом на прекрасном коне.

— Добрые жители Помфрета, — начал он громким, звучным голосом, скользя взглядом над головами собравшихся и подняв руку в приветственном жесте. — До вас, я уверен, дошли слухи о кончине доброго короля Дануба. Не сомневаюсь, эта новость опечалила вас, как опечалила всех при дворе Урсала.

— Король умер! — закричал какой-то человек за спинами людей.

Герцог Калас специально заслал его вперед, как он это делал в каждой деревне, через которую они проходили.

— Да здравствует король! — послышался нестройный хор голосов, повторяющих эти слова снова и снова.

Эйдриан молчал, дожидаясь, пока крики зазвучат громче и дружнее, после чего жестом восстановил тишину.

— Сейчас я в сопровождении армии Урсала пришел сюда, чтобы заверить вас, что в королевстве нет никакой смуты. Король Дануб мертв, и я, сын королевы Джилсепони, по закону и по праву, подтвержденному собственными словами ныне покойного короля, занял трон Хонсе-Бира. Вы видите — меня сопровождают герцог Калас, гвардейцы Бригады Непобедимых и множество придворных Урсала. Пусть из вашей деревни по всей стране разнесется весть о том, что ею правит новый король. Пусть все знают, что король Эйдриан — друг простого народа Хонсе-Бира и что он будет служить вам с той же любовью, что и его достойный предшественник, король Дануб!

Вот и все, что требовалось сказать. Жители деревни разразились одобрительными возгласами, выкрикивая имя короля Эйдриана. В свете его убежденности растаяли все признаки напряженной тревоги и страха. Он сказал в точности то, что люди жадно хотели услышать.

Теперь Эйдриан мог двигаться дальше, уверенный, что им завоевана еще одна маленькая частичка королевства.

Чуть позже в его распоряжение был предоставлен самый большой дом в деревне — который на самом деле большим и удобным не был. Прежде чем войти туда бок о бок с Садьей, Эйдриан бросил взгляд на маленькую церковь, в которой вместе со священником исчез Маркало Де'Уннеро.

— С каждой новой деревней выражение облегчения на твоем лице становится все заметнее, — заметила певица, как только они остались одни.

— Каждая новая деревня все дальше от Урсала, и, следовательно, вероятность сопротивления возрастает.

— Сопротивления? — недоверчиво переспросила Садья. — Кому? Той армии, которая тебя сопровождает? Герцог Калас мог сровнять Помфрет с землей так быстро, что ты прошел бы через эту деревню, даже не замедлив шага. Быстрее, чем длится маленькая речь, с которой ты считаешь нужным обратиться к жителям каждой деревни.

Угрюмое выражение лица Эйдриана заставило ее замолчать. Положив руку на бедро и наклонившись, женщина внимательно посмотрела на молодого короля.

— Неужели дело в этом? Ты опасаешься, что будешь вынужден жестоко наказать тех, кто окажет тебе сопротивление?

— Опасаюсь? — повторяя недоверчивую интонацию Садьи, переспросил Эйдриан. — Нет, я не опасаюсь ничего и никого. И без колебаний растопчу любого, кто встанет на моем пути, а я намерен пройти мир из конца в конец. Однако, видишь ли, я хотел бы свести вынужденную жестокость к минимуму. Мне не нравится убивать — это удовольствие, доступное лишь людям вроде твоего любовника.

Певица ощутимо напряглась, хотя ни она сама, ни ее собеседник не могли бы сказать, что в этом замечании вызвало такую реакцию — утверждение, что Де'Уннеро нравится убивать, или то, что Эйдриан назвал монаха любовником Садьи.

— Я делаю то, что должен, — продолжал молодой король. — Мои цели выше понимания этих крестьян, если уж они выше понимания придворных и генералов.

— И выше понимания Маркало? — осведомилась Садья.

— Его собственная цель несравненно уже, — ответил Эйдриан. — Им в большой степени движут обида и горечь по отношению к абеликанской церкви. Захватить Санта-Мер-Абель, расправиться с теми, кто не разделяет его точку зрения на будущее церкви, — и с него довольно. Следовательно, мои цели вряд ли доступны пониманию Де'Уннеро.

— И моему пониманию тоже?

Взгляд голубых глаз Эйдриана, так похожих на глаза его матери, впился в лицо певицы, губы искривила странная улыбка.