Обручение на море - Энне Бодман

— Это когда я тебя застал в радиорубке с телефонной трубкой в руке?

— Точно. А с кем ты после этого перезванивался?

— С братом.

— И ты не хотел, чтобы я слышала, да?

— А ты заметила? Понимаешь, тогда все еще висело в воздухе, могли быть разные недоразумения. Поэтому я подумал: лучше тебе пока ничего не знать.

— А я, конечно, решила, что у тебя от меня тайны. Думала, какая-нибудь красивая подруга, с которой ты хочешь без посторонних посекретничать.

— Я и не знал, что ты можешь быть такой ревнивой, — засмеялся Петер.

— Не забывай, что мне ведь Бетти про тебя рассказывала. Говорила, будто женщины вокруг тебя вьются, как мухи возле меда, и советовала держаться от тебя подальше.

В дверь кто-то постучал. Петер пошел открывать. Это оказался казначей, который делал обход.

— А, это вы, Хорнхайм! — удивленно сказал он. — И вы, фрау Ангербург. А я слышу голоса, дай, думаю, посмотрю. Жаль, что вы нас в Санкт-Петербурге покидаете, Хорнхайм.

Петер вопросительно посмотрел на Катарину. Она пожала плечами.

— Подержите мой рапорт еще пару дней, — попросил Петер. — Изменились обстоятельства. Мы только что решили пожениться с фрау Ангербург. Либо мы вместе сойдем в Санкт-Петербурге, либо останемся до возвращения в Киль. Мы еще точно не знаем.

— Во-первых, примите мои сердечные поздравления. Собственно, предусматривалось, что в этом круизе будут обручаться гости, а не команда. Но судьба играет человеком по-своему, ничего не поделаешь. Дайте мне знать по возможности быстрее о ваших планах, хорошо? Ведь мне придется запрашивать в пароходстве сразу две замены. Во всяком случае, как я уже сказал, я бы о вашем уходе сильно жалел.

На этом казначей попрощался, а через несколько минут у каюты Катарины распрощались и помолвленные.

Боже, какой день! Катарина еще долго не могла забыться сном. Она вспоминала те многочисленные события, что произошли за последние несколько часов, и никак не могла поверить, что в ее жизни происходят такие крутые перемены.

И на следующий день Катарина не могла прийти в себя окончательно, готовя завтраки и сервируя столы. Она выставила вазочки с вареньем рядом с жареной ветчиной, а овсяные хлопья рядом с яичницей прямо возле сковороды, забыла расставить апельсиновый сок, а графинчик со сливками спрятала за корзину с хлебом. У нее в голове шел какой-то удивительный музыкальный фильм о долго-долго длящемся счастье с Петером. Одни кадры сменяли другие, а для повседневных обязанностей просто места в голове не оставалось.

В итоге — небывалая шумиха среди пассажиров, которые не найдя на месте привычные блюда, тщетно пытались выяснить, где их полюбившиеся лакомства. Петер заметил это, и в уголках его рта играла усмешка. Он один знал, чем вызвана рассеянность Катарины. Но разве сам он не в таком же состоянии? И у него сегодня не все получалось, мозги туманила любовь, любовь к удивительно красивой темноволосой принцессе, чьи сказочные карие глаза заворожили его. Но пока они были работниками теплохода «Людмила» и у них оставались их обязанности, которые требовалось добросовестно выполнять.

— Соберись, Катарина, — шепнул он ей на ходу. — И от влюбленной горничной гости вправе ждать аккуратности и четкости в работе. Или хочешь, чтобы все узнали о нашей помолвке?

— А почему бы нет? — смеялась она. — Может, тогда и другие пассажиры вспомнят, чего от них ждет герцогиня фон Орлеан. Мы могли бы дать толчок целому ряду помолвок. Кто-то же должен положить начало, пусть даже это стюард и горничная.

— Жаль, что мы не можем совершить нашу помолвку при полных именах и титулах, — посетовал Петер. — Хотел бы я посмотреть на их обалдевшие рожи!

К удивлению Катарины, сразу после завтрака ее снова вызвали в радиорубку на переговоры. И снова это была мать.

— Я провела ужасные дни и часы, Катарина! — причитала она. — Ты не можешь навлекать позор на мою голову, ты не должна выходить замуж за стюарда. Если бы это был хотя бы капитан судна! Конечно, в этом тоже нет ничего хорошего, но, по крайней мере, у капитана другой статус в обществе.

— Ты бы не хотела узнать, как я побывала в Пернау, а, мама? — вместо ответа спросила Катарина.

— В данный момент меня интересует, как далеко тебя заведет твое легкомыслие. Тебя ожидает большое будущее, во всяком случае, если ты воздержишься от неравного брака. Я надеюсь, что ты расстанешься с этим человеком и в Санкт-Петербурге сойдешь с теплохода. Ты слышишь меня?

— Да, мама. Но твое предупреждение немного запоздало. Покинем ли мы судно в Санкт-Петербурге, еще неясно. Но если я это и сделаю, то только с Петером. Он — моя большая любовь. Я со вчерашнего дня помолвлена с ним.

На том конце провода повисла напряженная тишина. Потом стали раздаваться тихие стоны.

— Алло, мама, ты еще тут? — спросила Катарина. — Разве ты не хочешь пожелать мне счастья?

— Я вне себя! — завопила принцесса Ангербург. — Помолвку можно и расторгнуть. Надеюсь, об этом еще никто не знает?

— Пока только мы, но теперь и ты тоже. Разве ты не хочешь узнать имя моего возлюбленного, мама?

— Как можно говорить о нем такие слова? — стыдила принцесса свою дочь. — В наших кругах такие интимные слова не… не говорят… даже родным. Его имя меня вообще не интересует.

— А зря, мама. Его зовут Иоганн Петер Непомук принц фон Хорнхайм.

— Ты издеваешься надо мной, Катарина? — послышался в трубке слабый голос. Принцессе Ангербург пришлось столько пережить в последние дни, что сейчас она была просто не в состоянии поверить неожиданно свалившемуся на нее счастью.

— Я не шучу, ма.

— Но ведь принц — это же не стюард!

— Нет, — рассмеялась Катарина. — А принцесса — не горничная. Мы сами не знали, кто из нас кто в действительности. Но зато с самого начала знали, что принадлежим друг другу. Петер тебе понравится, мама.

— Когда же я с ним познакомлюсь?

— Когда мы вернемся в Германию. Сейчас мы еще раздумываем, как будет выглядеть наше ближайшее будущее. Мы можем пожениться на судне или в консульстве и прибыть в Ойтин уже молодоженами. При этом сойти с теплохода в Санкт-Петербурге и вернуться в Киль самолетом или поездом. А можем продолжить работать до самого возвращения в Киль, как нас об этом просят. И тогда поженимся на родине.

— Вы такие самостоятельные, боюсь, мое слово не возымеет никакого влияния на ваше решение.

— Но мы охотно выслушаем твое мнение, — возразила Катарина.

— Я бы приветствовала скорейшую женитьбу, но она не должна быть слишком поспешной. Я считаю, что свадьба должна быть пышной. Если продать дом, то я бы ее даже могла финансировать.