Вторая модель - Филип Дик

Залатанный гиромобиль с молчаливым водителем за рулем доставил Грэхема обратно в Бойсе. Разыскав отель, он принял душ, побрился и позвонил полковнику Лимингтону.

- Весть о катастрофе потрясла весь мир, - сказал Лимингтон. - Президент уже получил выражения соболезнования от пятнадцати зарубежных правительств и бессчетного количества частных лиц.

- Мы делаем все необходимое, чтобы как можно скорее и точнее определить, что же это все-таки было - повторение Хиросимы, Черного Тома или Техас Сити, - продолжал он. - То есть, что является причиной: военная акция, саботаж или несчастный случай.

- Нет, это не Хиросима, - заявил Грэхем, - то есть не атомный взрыв, во всяком случае, в том смысле, в котором мы его понимаем. Это обычный, банальный взрыв, вызванный разрушением молекул, - только в гигантском масштабе!

- Откуда вы знаете?

- Со всех концов набежали дозиметристы со счетчиками Гейгера. Перед отъездом я порасспросил кое-кого из них. Они сказали, что радиация в норме, по крайней мере, но их измерениям. Похоже, что район совершенно безопасен. Если что-то и дает излучение, то наши приборы не могут его зарегистрировать.

- Что ж, надеюсь, скоро все выяснится, - проворчал Лимингтон. Несколько секунд он молчал, потом добавил. - Случись вам наткнуться на что-то, предполагающее существование некой связи между этим ужасным бедствием и тем расследованием, которое вы ведете, - немедленно бросайте все и связывайтесь со мной. В таком случае одному человеку с этим делом не управиться.

- Пока на такую связь ничто не указывает, - ответил Грэхем.

- Ничто - пока вы что-нибудь не копнете! - возразил Лиминггон. - В свете того, что уже произошло, у меня есть серьезные подозрения. Как вы и опасались, Бич стал в нашем списке двадцатым, - если, конечно, не попал в число тех немногих, кому удалось спастись. Ему заткнули рот прежде, чем вы успели до него добраться, - точно так же, как поступили со всеми остальными. Мне это не нравится.

- Может, вы и правы, сэр, только...

- Грэхем, я повторяю еще более решительно: если вы наткнетесь на какую-то связь между этим фейерверком и делом, которое вы расследуете, сразу же прекращайте розыски и безотлагательно сообщите мне.

- Хорошо, сэр.

- Если связь подтвердится, мы призовем к решению загадки лучшие умы державы. - Голос полковника прервался, потом зазвучал снова. - А сами-то вы как расцениваете ситуацию?

Грэхем был в нерешительности. Он знал, что так же далек от истины, как и в самом начале, но не мог избавиться от странного, безотчетного чувства, которое преследовало его со времени гибели Мейо. Казалось бы, смешно придавать значение ощущениям, которые, несмотря на силу и неотвязность, продолжали оставаться смутными и неуловимыми. Не было ли это чувство сродни тем подозрениям, которые заставили его пуститься в погоню неизвестно за чем? Не связаны ли эти психические сигналы с его интуицией сыщика? Что это - ключ к разгадке или пустое суеверие? А может быть, просто нервы пошаливают?

Наконец, приняв решение, он заговорил неторопливо и осторожно:

- Шеф, у меня по-прежнему нет ни малейшей идеи, что за всем этим кроется, но мне кажется, что иногда говорить на эту тему - опасно. - Тут ему пришла в голову мысль, и он добавил: - Похоже, что иногда опасно даже думать об этом.

- Что за чушь! - насмешливо воскликнул Лимингтон. - Настоящих телепатов не бывает, а гипноз сильно переоценивают. К тому же пока еще никто не создал приборов, которые могли бы засечь чьи-то тайные мысли. Да и как, черт побери, можно вести расследование, не думая?

- В том-то все и дело, что никак, - сухо ответил Грэхем. - Поэтому мне и приходится рисковать.

- Вы что, серьезно?

- Более чем! Я полагаю, - а вернее - чувствую, что временами эти вещи можно обмозговывать совершенно спокойно и с пользой для дела. Но я столь же определенно чувствую, что иногда наступают какие-то непонятные мгновения, когда задумываться о них значило бы самому подставить себя под удар. А почему я так чувствую - и сам не могу объяснить. Может, я просто сдурел, только чем глубже я в это дело влезаю, тем больше ценю свою дурость.

- Почему?

- Да потому что я пока еще твердо держусь на ногах, а другие их давно уже протянули.

Грэхем повесил трубку. В глазах у него горел странный огонек. Почему-то он знал, что правильно оценивает грозящую ему опасность. Он должен пойти на риск, неимоверный риск, выступив против сил, совершенно неизвестных и поэтому особенно грозных. Неусыпная бдительность - вот нереальная цена свободы. И если ему, как и Уэббу, суждено пасть в тщетном усилили заплатить эту цену, что ж, так тому и быть!

Шеф полиции Корбетт наконец нашел того, кого искал на верхнем этаже битком набитой Центральной больницы. По словам раненого получалось, что из трех тысяч уцелевших, извлеченных из-под развалин Силвер Сити, он был единственным, кто работал на заводе Нэшнл Кэмера.

Пострадавший был забинтован с головы до пят, даже глаз не было видно. Свободным оставался только рот. В палате стоял сильный запах дубильной кислоты - немое свидетельство того, что несчастный получил обширные ожоги. Грэхем присел с одной стороны койки, Корбетт - с другой.

- Пять минут, не больше! - предупредила усталая сиделка. - Он очень слаб, но может продержаться, если дать ему шанс.

Приблизив губы и закрытому повязкой уху, Грэхем спросил:

- Что же все-таки взорвалось?

- Резервуары, - послышался слабый шепот.

- Нитрат серебра? - Грэхем постарался, чтобы в вопросе прозвучало недоверие.

- Да

- Как вы это объясните?

- Никак. - Он провел распухшим языком, бледным и пересохшим, по марлевой бахроме, окаймлявшей обожженные губы.

- Где вы работали? - тихо спросил Грэхем.

- В лаборатории.

- Занимались исследованиями?

- Да.

Грэхем со значением взглянул на Корбетта, который внимательно прислушивался к разговору, потом обратился ж человеку на койке:

- Над чем вы работали, когда произошла катастрофа?

Ответа не последовало. Рот под бинтами плотно сжался, дыхание стало совсем неслышным. Встревоженный Корбетт вызвал сиделку.

Девушка примчалась и захлопотала над пациентом.

- С ним все в порядке. У вас еще две минуты. - Она тут же убежала. От долгого дежурства лицо ее побледнело и осунулось.

Грэхем еще раз задал вопрос - снова молчание. Нахмурившись, он дал Корбетту знак вступить в разговор.

- С вами говорит Корбетт, начальник полиции Бойсе, - сурово изрек тот.

- Человек, который вас допрашивает, - офицер Разведывательной службы Соединенных Штатов. При вчерашнем взрыве погибло больше тридцати тысяч человек, а те немногие, кто уцелел, находятся не в лучшем состоянии, чем вы. Необходимость выяснить причину трагедии гораздо важнее, чем ваша лояльность по отношению к работодателям. Советую не упрямиться.

Плотно сжатые губы не шевельнулись.

- Если вы не заговорите, у нас найдутся средства. - начал было Корбетт.

Дав ему знак замолчать, Грэхем снова приблизил губы к уху лежащего и тихо сказал:

- Доктор Бич разрешил вам сказать все, что вы знаете.

- Бич! - воскликнул несчастный. - Почему же он велел мне ничего не рассказывать?

- Он сам вам велел? - ошеломленно спросил Грэхем. - Когда это случилось? Он что, заходил сюда?

- За час до вашего прихода, - тихо проговорил собеседник.

Грэхем с трудом сдержался, чтобы не крикнуть: "Так, значит, он жив!", но вовремя взял себя в руки и доверительным тоном произнес:

- Час - большой срок, многое могло произойти. Говорите без всяких опасений.

Запеленутая фигура на кровати слабо пошевелилась.

- Позавчера мы получили новую эмульсию, - неохотно признался он. - Мы работали над ней уже три месяца под руководством Бича. Вкалывали, как проклятые, в три смены, день и ночь. На нас так жали, как будто каждая секунда обходилась кому-то в тысячи долларов. Бич не собирался отступать. Чтобы разработать такой состав, одному экспериментатору потребовалось бы лет десять, но нас было шестьдесят, и все ресурсы компании были к нашим услугам. Наконец в среду утром Уайман получил ее. Да, это было в среду утром, но мы не были уверены окончательно, что он получил именно то, что нужно, пока не испытал и ее как раз перед самым взрывом.

- Что это была за эмульсия, и как вы ее испытывали? - задал наводящий вопрос Грэхем.

- Фотографическая эмульсия, сохраняющая чувствительность далеко за пределами инфракрасного диапазона, гораздо дальше, чем любые имеющиеся в продаже пленки, которые нам удалось раздобыть. Бич считает, что такая эмульсия должна регистрировать какие-то объекты, вроде солнц, а зачем - не знаю. Никто из нас не знал.

Использовав состав Уаймана, мы провели обычную экспозицию, и действительно - получили негативы, на которых запечатлелись какие-то шутки, похожие на мелкие солнца.