Тушите свет (сборник) - Светлана Алешина

Честно говоря, я не думал, что они так обнаглеют. Я спокойно сижу себе, жду, когда Букреев опомнится и десять кусков мне принесет. Жду день, жду два – без толку. И тут мне в голову приходит гениальная мысль. А на хрена мне этот Букреев, когда я сам могу предложить кассету Горохову.

И как я это подумал, у меня от сердца отлегло. Горохов – человек небедный, у него можно не десять, а сто тысяч просить. В общем, позвонил я ему и попросил триста. Он, конечно, ломаться начал, о бедности своей рассказывать, но я ему намекнул, что лучше бедность, чем позор на всю Европу. При его должности иметь дочь-порнозвезду – слишком большая роскошь.

С этими хлопотами мне совсем не до учебы было, и в институте я даже не показывался. На хрена он мне нужен, когда у меня, можно сказать, триста тысяч в кармане, верно? В том, что папаша заплатит, я не сомневался. И тут узнал, что Ленка академический взяла. Еще раз позвонил Горохову и предупредил, что мое терпение не бесконечно. И опять стал ждать. А чтобы не так скучно было, с вашей чудачкой познакомился. Кажется, я ей понравился сначала. Не знаю, что она теперь на меня так рассердилась, – я ведь ничего плохого ей не хотел.

Но тут меня опять Сазан нашел и сказал, чтобы я не валял дурака, иначе мне не поздоровится. Я послал его подальше и заявил, что больше не имею с ним никаких дел. Конечно, я понимал, что связываться с Букреевым опасно, но я рассчитывал, что успею бабки срубить и отвалить отсюда.

И вдруг заваливается эта сволочь Ленка и всаживает в меня пулю! Представляете мое состояние? Тут я, конечно, перетрухнул маленько. Получился у меня нервный срыв, и я стал делать ошибки.

То есть сначала я все правильно сделал – перебрался к Маринке, там меня хрен бы нашли. Только я сдуру деньги дома забыл. А вторая дурость – я с Маринкиного телефона Букрееву позвонил и сказал, чтобы он не беспокоился: я, мол, кассету уже Горохову вручил, и ваши не пляшут. Только я не учел, что у них определитель номера имеется и что они с Гороховым контакт поддерживают и знают, что кассета у меня.

Слава богу, они сами на Маринкин номер позвонили, чтобы убедиться. Я понял, что дело плохо, и дал деру. Идти мне особенно было некуда, везде меня могли найти. Тогда я попросил Амалию меня спрятать. Она отвезла меня к своей родственнице. Та за границу уехала, а Амалии квартиру поручила.

Там я, конечно, чуть не сдох от тоски, да вдобавок Амалия злиться начала. Ей неприятности, видишь ли, не нужны. Можно подумать, они мне нужны! В общем, понял я, что придется отдавать Букрееву кассету, если я жить дальше думаю. Тогда я решил сделать копию и убить двух зайцев – и Букреева успокоить, и с Горохова бабки вытянуть. Я даже решил сбавить цену – черт с ним, пусть будет сто тысяч! Уж больно мне надоело по чужим углам прятаться.

А тут вдруг вы заявляетесь на мою голову. Амалия врывается – глаза как полтинники: там внизу из газеты, кричит, они меня выследили! Ну, думаю, если уж в газете про меня знают, значит, дело плохо. Вези, говорю Амалии, меня куда-нибудь! Кассету схватил, ноги в руки и вон из хаты… Ну а дальше вы знаете…

Луньков умолк и обвел нас горестным взглядом.

– Да, печальная повесть! – сказала я со вздохом. – Аж слеза прошибает. Чистый, искренний юноша в тисках обстоятельств. Не хватает только концовки. Ты какую выбираешь – хеппи-энд или смерть главного героя?

– Не-е, я люблю счастливые концы, – протянул Луньков.

– Тогда отправляйся и немедленно звони Букрееву, – жестко велела я. – Сделаешь, как я сказала, оставим тебя в покое. Не сделаешь, раскрутим всю эту бодягу до конца – и Амалии достанется, и Букрееву, и твоей подружке Гороховой. Представляешь, сколько у тебя будет врагов, жаждущих твоей крови?

– Так, может, я прямо отсюда и позвоню? – оживился Луньков, показывая на телефон.

– Ты забыл про определитель номера? – удивилась я. – Нет, вся штука в том, что Букреев должен знать, что кассета у нас, но не должен знать, что мы об этом звонке знаем.

– Понял! – сказал Луньков. – Так я пойду?

– Топай! – ответила я. – Тебе дать жетон для автомата?

Он махнул рукой и криво улыбнулся.

– На жетон у меня хватит!

Луньков вытащил из пачки еще одну сигарету, положил пачку на стол и вышел.

– Зря вы его отпустили, Ольга Юрьевна! – хищно сказала Марина. – Его судить надо! А он даже денег не вернул!

Открылась дверь, и на пороге появился Кряжимский. Он незаметно подмигнул мне и сказал:

– Что-то мы сегодня засиделись, господа! Не пора ли по домам? Молодой человек, я смотрю, уже ушел? Давайте и мы последуем его примеру. Правильно же замечено – утро вечера мудренее!

Глава 12

Букреев, видимо, тоже был убежден в преимуществе утра, потому что ничего не предпринимал до рассвета. То, что Луньков мог меня обмануть, казалось маловероятным. Лишившись кассеты, он как пчела без жала сделался пушист и безопасен. Теперь у него была одна забота – спасти свою шкуру.

Мои сотрудники тоже возлагали на это утро большие надежды – во всяком случае, на работу все явились вовремя. Все ожидали каких-то событий.

Я не стала отступать от привычного распорядка. Поручив Маринке варить кофе, я отправилась в кабинет и первым делом набрала номер мэрии. С Гороховым меня соединили беспрепятственно.

– Здравствуйте, Артур Евсеевич! – деловито сказала я. – У меня для вас хорошие новости. Предмет вашего беспокойства находится у меня в руках. Луньков больше не сможет ничего от вас требовать.

После короткой паузы Горохов осторожно спросил:

– Это совершенно точно?

– Точнее не бывает, – заверила я.

– Может быть, мы все-таки решим вопрос сразу? – с надеждой произнес он.

– Вопрос уже решен, – отрезала я. – Как только Букреев получит срок, вы получите кассету.

– А вы не боитесь, что теперь у вас могут возникнуть проблемы?

– Как видите, мы очень оперативно решаем проблемы! – с гордостью ответила я.

– Да, вам можно позавидовать, – не слишком радостно проговорил Горохов. – Должен признать, что вначале я отнесся к вам непозволительно легкомысленно…

– Важно вовремя признать ошибки, – скромно сказала я.

– Лучше не делать их вообще – вы это хотели сказать?

– Говорят, не ошибается тот, кто ничего не делает, – напомнила я.

– В моем случае эта формула не сработала, – печально сказал Горохов. – Ладно, вы действительно меня обнадежили. Спасибо. Желаю успехов.

– Взаимно, – ответила я и повесила трубку.

В кабинет заглянул Кряжимский и вопросительно посмотрел на меня.

– Что, пора проводить совещание, Сергей Иванович? – спросила я.

– У нас посетители, – многозначительно ответил Кряжимский.

– Уже? – удивилась я. – И вы думаете…

– Они самые, – тихо сказал Кряжимский, печально кивая. – Впятером пришли. Требуют самого главного.

– Ну что ж, – сказала я. – Придется принять. Интересно, они все пятеро будут разговаривать?

Разумеется, я преувеличивала – ко мне в кабинет вошел только один человек. Он остановился на пороге, едва не задев головой притолоку, и оценивающе оглядел меня. Правда, мне показалось, что он не столько интересуется моей персоной, сколько демонстрирует себя.

Посмотреть, действительно, было на что: ражий мужчина под два метра ростом, белобрысый и стриженный под ноль – картина была впечатляющей. Лицо не отличалось особой выразительностью – круглое, рыхлое, покрытое шрамиками от старых угрей. Только глаза выделялись – маленькие и почти бесцветные, они горели недоброй энергией и упорством. Мужчина был облачен в шикарный белый костюм, льняную светло-серую рубашку и в штучные туфли, которые подобная публика предпочитает называть эксклюзивными. И еще посетитель издавал необыкновенный аромат – наверняка парфюм, каким он пользовался, тоже был эксклюзивным.

Меня всегда поражало, какое значение нынешние нувориши придают внешнему виду. Стремление одеваться красиво неизменно сбивало меня с толку. Возникало впечатление, что таким образом человек пытается начать приобщение к высокой культуре. В большинстве случаев, однако, культурой одежды все и заканчивалось.

Но потом я стала умнее, и теперь, глядя на посетителя, я сделала единственный вывод – раз он может позволить себе такой костюм, значит, денежки у него водятся. Поняв по моему взгляду, что эксклюзив не сразил меня наповал, мужчина шагнул к столу и хмуро буркнул:

– Здравствуйте! Моя фамилия Букреев!

– Ольга Юрьевна Бойкова, – сказала я. – Прошу садиться! Хотите кофе?

– Не хочу, – отрезал Букреев, опускаясь в кресло и обшаривая глазами кабинет.

Я заметила, что взгляд его задержался на сейфе, и с облегчением поняла, что Луньков в точности исполнил мои указания.

– В таком случае перейдем к делу? – спросила я. – Ведь вас привело ко мне какое-то дело?

– Само собой! – подтвердил Букреев, самодовольно рассмеявшись. – Я же человек деловой! Слышали небось мою фамилию?