Тайна поместья Эбберли - Кейт Латимер

этот ребёнок среди окружавшего его достатка и благополучия. У него было всё, но он постоянно чувствовал, что оно ему не принадлежит, дано на время. Что другой мальчишка, ничем не отличающийся от него, – настоящий сын, а он всего лишь подкидыш, получающий всё это из милости. Она сомневалась, что мальчик с таким ярким, неукротимым характером мог развить в себе смирение и человеколюбие и относиться к Вентвортам с одной лишь благодарностью. Вряд ли он мог любить Дэвида… Завидовать – запросто. А вот с матерью всё было интереснее.

– Руперт любил леди Клементину?

– Да, очень. Он… – Дэвид Вентворт подошёл к столику между книжных шкафов, где в низком хрустальном графине был бренди. На этом же столике стояло несколько фотографий в серебряных рамках. Вопреки всеобщему обыкновению, на рабочем столе Дэвид Вентворт фотографий не держал. – В какой семье вы росли, мисс Бирн? – спросил он, беря в руки одну из рамок.

– Что вы имеете в виду? Я – единственный ребёнок у рано овдовевшей матери, отца не помню.

– Я про другое. Вы окончили Оксфорд, так что семья у вас явно не бедная.

– Мы не нуждаемся, но и не богаты. Мама может себе позволить не работать, потому что от отца ей досталось кое-какое наследство. Но мы и близко не стоим к аристократическим семьям.

– В определённой степени вам повезло, мисс Бирн. Вы наверняка много времени проводили со своей матерью. В таких семьях, как наша, детьми занимаются няни, прислуга и учителя. Потом их отправляют в школу, где родителей они не видят по несколько месяцев, потом в университет… Моя мать уделяла нам с Рупертом намного больше времени, чем это было принято. Она не вела светскую жизнь, была едва ли не затворницей. Её интересовали только книги: те, которые она читала, и те, которые писала. И дети. Но всё равно мы не так уж много времени проводили с ней. Мы оба обожали её, жаждали её внимания, похвалы, даже взгляда… Руперт – особенно отчаянно. Он чего только не делал, чтобы она обратила на него внимание! Ему было всё равно, что его потом накажут, лишь бы она… – Дэвид Вентворт поставил фотографию на место. – Конечно, меня это раздражало. Мы ссорились, дрались, обзывали друг друга, но… Не думайте, что мы были как Хитклифф и Хиндли. Я бы ни за что не хотел, чтобы Руперта не было в моей жизни. Он мой брат.

– Забавно, что вы уже второй раз вспоминаете «Грозовой перевал», – заметила Айрис.

– Я подумал, что это лучше проиллюстрирует мою историю. Тем более все молодые леди любят «Грозовой перевал».

– Я не люблю.

Дэвид Вентворт удивлённо приподнял бровь:

– Тогда что? «Джейн Эйр»?

– И это тоже не из любимого. Мне нравятся романы Джейн Остин. А ещё Дафна дю Морье. И Джозеф Конрад, и… Вряд ли вам это интересно, – опомнилась Айрис.

– Мне интересно, – сказал Дэвид Вентворт. – Можем поговорить об этом сегодня за ужином.

* * *

Утром воскресенья Айрис проснулась раньше обычного. За окном постукивал дождь, но робко, неуверенно. Айрис надеялась, что он не разойдётся в ливень и не затянется на целый день, потому что после обеда ей нужно было ехать за статьёй в деревню. Она умылась, оделась, потом почитала, но недолго – уже второй день из-за найденного письма в голову ничего не шло. До завтрака оставалось полчаса, но Айрис решила спуститься вниз пораньше, поболтать с миссис Пайк и горничными.

Дора, молоденькая девушка, которая помогала миссис Хендерсон на кухне, уже накрывала на стол под присмотром миссис Пайк. С кухни тянуло чем-то яблочным и сладким.

Миссис Пайк ответила на её приветствие необычно серьёзным тоном: не холодным или недоброжелательным, а каким-то официальным, точно разговаривала не с ней, а с мисс Причард, а потом сказала:

– Мы можем поговорить, мисс Бирн? Это ненадолго.

– Конечно, – ответила Айрис. Она посмотрела на косившуюся на них Дору и, решив, что миссис Пайк не хочет говорить при ней, спросила: – В вашем кабинете?

– В новой гостиной будет удобнее.

Ничего не понимая, Айрис проследовала за миссис Пайк в гостиную. Там миссис Пайк, соединив руки на пухлом животе и стараясь не глядеть на Айрис, сообщила:

– Вам не стоит так часто бывать на кухне и сближаться с прислугой.

– Но я не… – Айрис словно водой окатили, и она не знала, что и сказать. – Сейчас же не восемнадцатый век! А я не какая-нибудь графиня.

– Это расслабляет девушек, они начинают забывать, что существует чёткая граница, что существуют правила.

– Но мы же можем немножко их нарушать, когда никто не видит? – просяще посмотрела на миссис Пайк Айрис. – Неужели вы запретите мне смотреть с вами телевизор по вечерам?

– Конечно, вы можете смотреть с нами телевизор, если вам так хочется, но так не положено, – миссис Пайк покачала головой.

– Ну и пусть! В конце концов, я не из Вентвортов, а просто работаю на них.

– Но вы совсем другого поля ягода, мисс Бирн. Это видно.

– Но если вы и девушки не будете со мной общаться, я же просто с ума сойду. Энид меня терпеть не может, сэр Дэвид почти не выходит из кабинета. Вчера мы с ним впервые за всё время проговорили дольше двух минут без мисс Причард – а при ней мне даже смотреть в его сторону неловко. Мы, конечно, ни о чём таком не говорили… По делу и немного про его брата.

– Про его брата? – насторожилась миссис Пайк. – Зачем он вам вдруг понадобился?

– Как-то к слову пришлось, – придумала отговорку Айрис. – Мне просто было любопытно, как растут приёмные дети, как всё это устроено.

– Думаю, что везде по-разному. Но с Рупертом всегда обращались очень хорошо. Очень! Ему повезло попасть к Вентвортам. Боюсь, ничего хорошего из него не вышло бы, попади он в приют или в семью, где приёмных детей заставляли с утра до позднего вечера работать на ферме. Он был для леди Клементины всё равно что родной.

– Как я поняла, отличия всё же были.

– Ну конечно. Все понимали, что Дэвиду перейдут поместье, фабрики, деньги… Руперт его дразнил «вашим высочеством» и ещё по-разному. Но леди Клементина говорила, что Дэвиду полезно иметь такого товарища в играх, который ни его положение, ни титул ни во что не ставит. Мол, не было бы Руперта, единственного ребенка избаловали бы донельзя.

– Думаю, она была права.

– Кто знает… – уклончиво ответила миссис Пайк. – А мне пора идти. – Она сделала пару шагов к двери, а потом обернулась и добавила: – Кстати, мисс Причард сказала, что будет завтракать внизу. Будете с ней вместе? Или принести поднос вам в комнату?

– Лучше принести, – чуть поморщилась Айрис. – Думаю, мисс Причард будет не очень рада меня видеть.

– Это уж точно… – Миссис Пайк всплеснула руками: – А я-то думаю, чего она вчера после ужина напустилась на Уилсона? Я его отправила Мэри помочь – надо было быстрее бельё снять и перенести в сушильную, потому что дождь начался. А Уилсон калиткой на хозяйственный двор загрохотал. Так уж получилось. А мисс Причард не поленилась прибежала и давай отчитывать его, что не даёт ей отдыхать. И мне попало. Кто, мол, в сентябре вешает бельё на улице? А то я за пятьдесят с лишним лет не разобралась, где мне бельё сушить! – Миссис Пайк воинственно вскинула подбородок. – Теперь-то понятно… И как я сразу не сообразила?! Это она узнала, что вы долго разговаривали, вот и взбеленилась!

– Ох, мне так жаль, миссис Пайк. Она умеет быть такой… ядовитой! – Айрис не сразу подобрала нужное слово. Но оно очень подходило Энид: она умела, обходясь самыми вежливыми словами, нанести такое оскорбление и уязвить так глубоко, как другой не сумел бы, даже если бы грубо бранился. Как будто что-то долго копилось и настаивалось внутри неё, а когда выходило наружу, то даже крошечная капля была смертельна.

– Умеет, не отнимешь, – согласилась миссис Пайк. – Ну ничего, сегодня опять будет стирка, специально отправлю Уилсона развесить всё на улице и шуметь посильнее. Будет она меня учить! – грозно добавила миссис Пайк.

– У Уилсона же сегодня выходной, – напомнила Айрис.

– Ради такого дела он бы и в выходной вышел, – хохотнула миссис Пайк. – Но сэр Дэвид попросил его поработать сегодня, а отдохнуть потом, среди недели. Надо приглядеть за посетителями из города. Егеря-то у нас уже скоро два месяца нет, как Крейн ногу сломал. Приходил какой-то один,