Холодный кофе, или Одиночество Офелии Коулман - Хелена Хейл

– В курсе, – тяжело вздохнул он. – А теперь смотри свой любимый фильм и перестань думать. Я буквально чувствую, как твой мозг испускает волны размышлений.

Я вернулась в свой уголок, открыла капучино и залпом выпила. Безумно хотелось покурить, но Гарри уже летел в «форде» отца Рона в Хогвартс, поэтому я решила не отвлекаться. Мы с Беннетом передразнивали героев и хихикали как дети – это разрядило обстановку и помогло расслабиться. После победы над василиском мои веки начали слипаться, и я сама не заметила, как уснула.

6

Тепло. Чертовски тепло. Я понежилась в крепких объятиях, провела носом по разгоряченной коже. А затем мягкие, сухие губы коснулись моих. Я ответила на поцелуй, проведя пальцами по острым скулам, но, когда ощутила непривычное покалывание внизу живота, резко распахнула глаза. ВОТ ЧЕРТ!

Какого дьявола я лежу в объятиях Беннета?! Зажав рот рукой, я подавила громкий вздох и уставилась на него. Сонного. Безмятежного. Избитого. Раны и ссадины покрылись корками, лицо – припухшее, особенно левая щека. Пытаясь угомонить свое сумасшедшее сердце, я закрыла глаза, сосчитала до десяти и на ватных ногах подобралась к краю кровати.

– Какого черта ты делал, Беннет?! – воскликнула я.

– Ты поцеловала меня, я поцеловал в ответ, – парировал он. – А что? Прости, я не счел нужным сопротивляться.

Я пробормотала тираду на итальянском и выскочила из комнаты. Нужно убираться отсюда как можно быстрее, как можно дальше. Но я, как белка в колесе, завертелась по гостиной.

– Офелия!

Реймонд выбежал в кухню-гостиную следом.

– Остановись, – попросил он тихо, но я продолжала расхаживать по помещению, не находя себе места.

Тогда Беннет перехватил мою руку и прижал меня к стене, разделяющей комнаты. Я охнула от удара и в то же время вспыхнула, когда его пресс коснулся моей груди. Беннет открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и провел большим пальцем по моей щеке, коснулся приоткрытых губ, а затем наклонился, чтобы…

Признаю, я бы ответила на поцелуй. Я его жаждала, как ребенок, который впервые попробовал шоколад и теперь требовал его ежедневно. Мне хотелось больше. Хотелось большего. И это тревожный звоночек. Что поцелуй значил для Беннета? Он уже целовал меня на вечеринке, и, хоть воспоминания об этом событии у меня остались смазанными, я была зла на него. Я не понимала его. Поцелуй ведь не просто прикосновение, это не обычное рукопожатие, не быстрый чмок в щеку. Поцелуй соединяет сердца, души, чувства. Это обмен нежностью и заботой, страстью и желанием. В моем восприятии поцелуи относились к чему-то сокровенному, а не обыденному, и я не хотела, чтобы Беннет считал, что имеет право целовать меня, когда вздумается!

Я нанесла хук слева, а затем прямой удар в солнечное сплетение.

– Какого… ах! – Рей согнулся и стал судорожно ловить ртом воздух. – Твою…кхэ…мать!

Он навалился на стол, чтобы отдышаться.

– Я предупреждала тебя, Беннет.

Стоило мне сделать шаг в сторону, как этот гигант перехватил меня за корпус и повалил на пол. Ковра на нем не было, потому удар выбил весь воздух из легких. Чертово преимущество в весе! Он продолжал тяжело дышать, нависая надо мной. Слева от меня стоял абажур, и я задумалась о том, чтобы ухватиться за деревяшку и разбить о голову Беннета лампу! Я попыталась выкрутиться, но Реймонд прижал мои запястья к полу.

– Я сварю кофе. А ты перестанешь вести себя как дикобраз, – спокойным тоном приказал он.

– Ворона, шиншилла, дикобраз, кем я буду в следующий раз? – прошипела я, стараясь спихнуть его с себя. – Отпусти!

– Офелия, выдохни. Между нами не произошло ничего криминального, и, вообще-то, я рук во сне не распускал.

Рей встал и протянул мне ладонь. Я заколебалась, но все же приняла ее. Отряхнулась и смутилась. Отчего-то мне было жутко стыдно, да еще Беннет так «понимающе» меня рассматривал, что становилось еще хуже. Реймонд провел меня на веранду.

– Сейчас вернусь.

Я кивнула и сразу закурила. Меня била дрожь. Чтобы отвлечься, я осмотрела территорию участка – летний домик, большой, ухоженный сад, который вел прямо к озеру. Заметно похолодало, и в одной футболке на улице было уже некомфортно, но прямо сейчас холод отрезвлял. Если бы не тот факт, что дом принадлежал Беннету, а сам Беннет находился в соседнем помещении, я бы осталась здесь еще на день. Взяла бы ноутбук, устроилась в беседке возле лилейника и писала, писала…

Скрипнули половицы, и я вздрогнула, тут же потушив сигарету. Рей вышел на веранду и поставил на стол разогретые панкейки и чашки с кофе. Порыв ветра донес до меня аромат, в животе заурчало.

– Прошу. – Рей подозвал меня рукой. – Панкейки были заморожены, так что, надеюсь, съедобны.

Следом он вынес клубничный джем и кленовый сироп, я залила панкейки добавками и с наслаждением надкусила пышное тесто. Учитывая, что я не помнила, когда ела в последний раз, панкейки показались мне вкуснейшими. Рей смазывал верхушку одного панкейка сиропом, накрывал вторым и с аппетитом жевал эту крупную конструкцию. Мы завтракали молча, слушая пение птиц. Я не знала, что сказать, а Беннет выглядел так, словно и не хотел разговаривать – сосредоточен, хмур, как всегда. Где-то по соседству работала газонокосилка, доносились веселые детские возгласы, но, несмотря на все эти звуки жизни, внутри меня зрело дикое, неловкое, колкое чувство, и я не знала, как от него избавиться.

– Тебе нужно больше есть, – посоветовал Реймонд, когда я взялась за кофе.

– У меня отличный удар, – парировала я, не отрывая глаз от чашки.

– Не мне тебе рассказывать о весовых категориях. Уложить тебя на лопатки оказалось проще простого.

Я прыснула прямо в чашку, расплескав кофе. Подняв глаза, я встретилась с серьезным, даже агрессивным взглядом Беннета.

– Может, мы все-таки обсудим произошедшее? – спросила я, указав пальцем на синяки и ссадины Рея.

– Я не могу, Офелия. И когда мы вернемся в кампус, ты никому не должна говорить о случившемся и увиденном, хорошо? – спросил он, поднимаясь со стула.

– Тебе еще стоит добавить: «Ты должна забыть обо всем, что произошло этой ночью», – усмехнулась я.

– Да, и не стоит приближаться ко мне на территории кампуса, – на полном серьезе уведомил он.

Сначала я округлила глаза, оглушенная таким заявлением. Я, конечно, ни на что не претендовала, и обижаться на ожидаемый расклад было глупо, и все же ядовитый плющ обиды обвил горло. Я сглотнула и выдавила улыбку. Конечно, я не та, с кем бы он хотел светиться в обществе. А