Исторический этикет - Мария Ивановна Козьякова

Все эти характеристики связаны не только и не столько со статусом абсолютного монарха, предполагающим насилие в той или иной форме. Специфика петровской эпохи во многом определялась юностью Петра, его молодыми годами, проведенными в Немецкой слободе, где для него была привлекательна свобода, а разноплеменная компания заменяла семью и домашний очаг. Естественно, что в процессе «модернизации» в общество внедрялись преимущественно немецкие нравы, представлявшие более упрощенный, провинциальный вариант, кальку, снятую с французского оригинала.

В повседневной жизни Петр был скромен, а его обиход – прост и дешев: один из самых богатых монархов Европы ходил в стоптанных башмаках и заштопанных чулках, носил кафтан из толстого сукна. «В домашнем быту Петр до конца жизни оставался верен привычкам древнерусского человека, не любил просторных и высоких зал и за границей избегал пышных королевских дворцов», – писал В. Ключевский. Он вставал рано, знакомился с делами; после завтрака в шесть часов объезжал верфи, стройки, сам работал, затем отправлялся в адмиралтейство или сенат; в полдень обедал, отдыхал часа два; к вечеру отправлялся к кому-нибудь в гости на ужин или дома веселился с ближними; спать укладывался рано.

Петербургский двор государя был весьма прост, расходы на его содержание были в несколько раз меньше расходов старомосковского двора. Он приобрел черты, присущие двору немецкого государя средней величины, с таким же подражанием французской моде. Сам царь довольствовался немногочисленной прислугой, как правило, незнатного происхождения – 10–12 молодых дворян, называемых денщиками. Его отношение к великолепию и пышности в последующем меняется: он делает исключение для своей второй жены Екатерины Алексеевны, которой было дозволено содержать блестящий и многочисленный двор. Семья Петра не была малочисленной: помимо второй жены и детей от обеих жен, в нее входила вдова его брата царица Прасковья со своими дочерьми и сестры императора. В многочисленной семье Петра причудливо переплетались различные уклады – от старомосковского обихода Прасковьи до устроенного на немецкий лад двора Екатерины Алексеевны.

Своих дочерей, Анну и Елизавету, Петр воспитывал в новом духе и дал им хорошее образование. Их обучали танцам и манерам, иностранным языкам: Анна учила немецкий язык, поскольку ее сватали за одного из немецких принцев, а Елизавета – французский, так как ее прочили в жены французскому королю Людовику XV. Обеих девочек приучали к обществу и торжественным выходам. Екатерина Алексеевна и обе его малолетние дочери «посещали все пиры, вечеринки, гулянья и ассамблеи, где танцевали до упаду с шумными и веселыми кавалерами».

Двор Екатерины Алексеевны мог быть сравним с любым двором Германии, ни в чем не уступая им. Правда, среди ее фрейлин почти не встречалось женщин знатного происхождения, немного было при дворе и русских – Екатерина, в силу своего происхождения не могла претендовать на знатное окружение. Большей частью это были иноземки, немки и чухонки, зато они, как отмечали современники, были как на подбор хороши собой. Петр, придавая большое значение красоте и молодости, не обращал внимания на знатность, он вообще не церемонился с дамами, платя женщинам солдатскую цену: одну копейку за три объятия. Государь и государыня видели в придворных не знать, а холопов, применяя к ним простые методы воздействия, расправляясь с провинившимися пощечинами и оплеухами. Один из колоритных символов эпохи – знаменитая петровская дубина, которой он охаживал не только царедворцев, провинившихся в мздоимстве и казнокрадстве, как Алексашку Меншикова, но и собственного сына Алексея.

Старый обиход сменился придворным европейским этикетом, однако сама обстановка, нравы, вкусы лиц, принадлежащих к царскому окружению, не становились более тонкими, рафинированными. Верхний слой был пестрым по этническому составу – в него входили служилые люди из московского государства, из татарских орд, из кавказских народов, из поляков, немцев, литовцев и др. Знать представляла собой слияние родовитого боярства (князья Голицыны, Долгорукие, Репнины, Шереметевы, Головины), провинциального дворянства (Ордин-Нащокин, Неплюев), «убогого шляхетства» и «простолюдинов» (Нарышкины, Лопухины, Меншиковы, Зотов), холопства (Курбатов, Ершов и др.).

Петр Великий любил веселье, им был заведен календарь многочисленных придворных праздников, торжеств, и маскарадов, где предполагался обиход на западный манер, но при этом проявлял нравы хозяина-самодура с грубыми замашками. После тяжелого труда вечер у Петра и его сподвижников заканчивался шумной пирушкой. «По наследованной от предков привычке немалое значение в этом отдыхе имело «питие непомерное», а по усвоенному с иноземных образцов обряду развлечение обставлялось новыми западными формами» (С. Князьков). Европейский «политес» сочетался со старыми обычаями, дедовские традиции с иноземными новшествами, образуя причудливую смесь. Вельможный тон, который старались ввести в общество, был гораздо ближе традициям старомосковского боярства, чем шутовские бесчинства Петра, где «Государь смешивал бал с матросской попойкой».

Одна из самых известых затей, учрежденных царём, – Всешутейший, Всепьянейший и Сумасброднейший Собор, некая шутовская «орденская организация», имевшая своей целью питейные увеселения, что явствует из названия. Она одновременно объединяла царских единомышленников, повязывала их круговой порукой ереси и эпатажа. Нарушая старые и новые нормы приличий, участники Собора, подстрекаемые царем, глумятся над боярами, отчетливо и недвусмысленно пародируют обряды как католической (собор возглавлялся «князем-папой»), так и православной церкви. Неумеренное пьянство до потери чувств сопровождает царские кутежи. Так происходит во время рождественских празднеств, когда Петр с многочисленной шумной компанией приближенных объезжал дома вельмож и именитых купцов; на заседаниях всешутейшего и всепьянейшего собора, когда он исполнял обязанности протодьякона, когда праздновал «виктории» или же спуски новых кораблей. К концу царствования кутежи все меньше прельщали царя, увеселения стали спокойнее. Прежнее буйство заменили прогулки, танцы, угощение.

Значимую роль в сфере этикета сыграла утвержденная в 1722 г. Петром «Табель о рангах», представлявшая собой закон о порядке государственной службы. В ней указывалось соотношение по старшинству различных чинов и последовательность, в которой осуществлялось чинопроизводство. Все государственные чины подразделялись на три типа: военные, статские и придворные, каждый из которых ранжировался по четырнадцати классам. Петровская «Табель о рангах» формировала иерархическую лестницу. «Порода», «честь по отечеству» теряли свое значение, статус определялся теперь исключительно личной службой. В официальных мероприятиях каждый участник занимал место, согласно присвоенному чину, за нарушение порядка налагались штрафы. Внешний вид должен был соответствовать занимаемой ступени, поскольку повелевалось, чтобы каждый «такой наряд, экипаж, и либрею имел, как чин и характер его требует». Жены «поступают в рангах по чинам мужей их», дочери считаются на 4 ранга ниже своих отцов. Петр во всем отдавал предпочтение военным, что нашло отражение в Табели как преимущество военной службы, здесь также была отдельно выделена военная элита – гвардия. Табель, многократно видоизмененная, существовала вплоть до ноября 1917 г.

Надежной опорой петровским преобразованиям служила гвардия: она была «партией, опираясь на которую Петр I вершил свои дела». Петр отказался от иноземных полков, после их