Евгений Евтушенко. Все стихи - Евгений Евтушенко

1955

Евгений Евтушенко. Мое самое-самое.

Москва, Изд-во АО «ХГС» 1995.

Сквер величаво листья осыпал…

Сквер величаво листья осыпал.Светало. Было холодно и трезво.У двери с черной вывескою треста,нахохлившись, на стуле сторож спал.Шла, распушивши белые усы,пузатая машина поливная.Я вышел, смутно мир воспринимая,и, воротник устало поднимая,рукою вспомнил, что забыл часы.Я был расслаблен, зол и одинок.Пришлось вернуться все-таки. Я помню,как женщина в халатике японскомоткрыла дверь на первный мой звонок.Чуть удивилась, но не растерялась:«А, ты вернулся?» В ней во всей быланасмешливая умная усталость,которая не грела и не жгла.«Решил остаться? Измененье правил?Начало новой светлой полосы?»«Я на минуту. Я часы оставил».«Ах да, часы, конечно же, часы…»На стуле у тахты коробка грима,тетрадка с новой ролью, томик Грина,румяный целлулоидный голыш.«Вот и часы. Дай я сама надену…»И голосом, скрывающим надежду,а вместе с тем и боль: «Ты позвонишь?»…Я шел устало дремлющей Неглинной.Все было сонно: дворников зевки,арбузы в деревянной клетке длинной,на шкафчиках чистильщиков — замки.Все выглядело странно и туманно —и сквер с оградой низкою, витой,и тряпками обмотанные кранытележек с газированной водой.Свободные таксисты, зубоскаля,кружком стояли. Кто-то, в доску пьян,стучался в ресторан «Узбекистан»,куда его, конечно, не пускали…Бродили кошки чуткие у стен.Я шел и шел… Вдруг чей-то резкий окрик:«Нет закурить?» — и смутный бледный облик:и странный и знакомый вместе с тем.Пошли мы рядом. Было по пути.Курить — я видел — не умел он вовсе.Лет двадцать пять, а может, двадцать восемь,но все-таки не больше тридцати.И понимал я с грустью нелюдимой,которой был я с ним соединен,что тоже он идет не от любимойи этим тоже мучается он.И тех же самых мыслей столкновенья,и ту же боль и трепет становленья,как в собственном жестоком дневнике,я видел в этом странном двойнике.И у меня на лбу такие складки,жестокие, за все со мной сочлись,и у меня в душе в неравной схваткенемолодость и молодость сошлись.Все резче эта схватка проступает.За пядью отвоевывая пядь,немолодость угрюмо наступаети молодость не хочет отступать.

1957

Евгений Евтушенко. Мое самое-самое.

Москва, Изд-во АО «ХГС» 1995.

Смеялись люди за стеной

Е. Ласкиной

Смеялись люди за стеной,а я глядел на эту стенус душой, как с девочкой больнойв руках, пустевших постепенно.

Смеялись люди за стеной.Они как будто издевались.Они смеялись надо мной,и как бессовестно смеялись!

На самом деле там, в гостях,устав кружиться по паркету,они смеялись просто так,—не надо мной и не над кем-то.

Смеялись люди за стеной,себя вином подогревали,и обо мне с моей больной,смеясь, и не подозревали.

Смеялись люди… Сколько разя тоже, тоже так смеялся,а за стеною кто-то гаси с этим горестно смирялся!

И думал он, бедой гоними ей почти уже сдаваясь,что это я смеюсь над ними, может, даже издеваюсь.

Да, так устроен шар земной,и так устроен будет вечно:рыдает кто-то за стеной,когда смеемся мы беспечно.

Но так устроен мир земнойи тем вовек неувядаем:смеется кто-то за стеной,когда мы чуть ли не рыдаем.

И не прими на душу грех,когда ты мрачный и разбитый,там, за стеною, чей-то смехсочесть завистливо обидой.

Как равновесье — бытие.В нем зависть — самооскорбленье.Ведь за несчастие твоечужое счастье — искупленье.

Желай, чтоб в час последний твой,когда замрут глаза, смыкаясь,смеялись люди за стеной,смеялись, все-таки смеялись!

1963

Евгений Евтушенко. Мое самое-самое.

Москва, Изд-во АО «ХГС» 1995.

Со мною вот что происходит…

Б. Ахмадулиной

Со мною вот что происходит:ко мне мой старый друг не ходит,а ходят в мелкой суетеразнообразные не те.И он   не с теми ходит где-тои тоже понимает это,и наш раздор необъясним,и оба мучимся мы с ним.Со мною вот что происходит:совсем не та ко мне приходит,мне руки на плечи кладёти у другой меня крадёт.А той —      скажите, бога ради,кому на плечи руки класть?Та, у которой я украден,в отместку тоже станет красть.Не сразу этим же ответит,а будет жить с собой в борьбеи неосознанно наметиткого-то дальнего себе.О, сколько         нервных               и недужных,ненужных связей,              дружб ненужных!Куда от этого я денусь?!О, кто-нибудь,            приди,                 нарушьчужих людей соединённостьи разобщённость              близких душ!

1957

Русская и советская поэзия

для студентов-иностранцев.

А.К.Демидова, И.А. Рудакова.

Москва, изд-во «Высшая школа», 1969.

Спутница

В большом платке,             повязанном наспехповерх смешной шапчонки с помпонами,она сидела на жесткой насыпи,с глазами,        слез отчаянных полными.Снижались на рельсы изредка бабочки.Был шлак под ногами лилов и порист.Она,   как и я,         отстала от бабушки,когда бомбили немцы наш поезд.Ее звали Катей.             Ей было девять,и я не знал, что с нею мне делать.Но все сомненья я вскоре отверг —придется взять под опеку.Девчонка,      а все-таки человек.Нельзя же бросать человека.Тяжелым гуденьем          с разрывами слившись,опять бомбовозы летели вдали.Я тронул девчонку за локоть:                     «Слышишь?Чего расселась?           Пошли».Земля была большая,         а мы были маленькие.Трудными были по ней шаги.На Кате —    с галошами жаркие валенки.На мне —      здоровенные сапоги.Лесами шли,       пробирались вброд.Каждая моя ногапрежде, чем сделать шаг вперед,делала шаг      внутри сапога.Я был уверен —         девчонка нежна,ахи,  охи,     кис-кис.И думал —    сразу скиснет она,а вышло,    что сам скис.Буркнул:    «Дальше я не пойду».На землю сел у межи.А она:     «Да что ты?          Брось ерунду.Травы в сапоги подложи.Кушать хочешь?    Что же молчишь ты?Держи консервы.          Крабовые.Давай подкрепимся.          Эх, мальчишки,все вы — лишь с виду храбрые!»А вскоре с ней       по колючей стернеопять я шагал,         не горбясь.Заговорило что-то во мне —наверно, мужская гордость.Собрался с духом.        Держался, как мог.Боясь обидные слышать слова,насвистывал даже.        Из драных сапогзелеными клочьями лезла трава.Мы шли и шли,         забывая про отдых,мимо воронок,          пожарищ мимо.Шаталось небо сорок первого года, —его подпирали        столбы дыма.

1954

Евгений Евтушенко. Мое самое-самое.

Москва, Изд-во АО «ХГС» 1995.

Среди любовью слывшего…

Среди любовью слывшегосплетенья рук и бедты от меня не слышала,любима или нет.Не спрашивай об истине.Пусть буду я в долгу —я не могу быть искренним,и лгать я не могу.Но не гляди тоскующеи верь своей звезде —хорошую такую жея не встречал нигде.Всё так,       но силы мало ведь,чтоб жить,        взахлёб любя,ну, а тебя обманывать —обманывать себя;и заменять в наивностивовек не научусья чувства без взаимностивзаимностью без чувств…Хочу я память вытеснитьи думать о своём,но всё же тянет видетьсяи быть с тобой вдвоём.Когда всё это кончится?!Я мучаюсь опять —и брать любовь не хочется,и страшно потерять.

Русская и советская поэзия