Путеводитель на Парнас - Константин Александрович Уткин

Впрочем, тут нужно уточнить – сказанное выше касается в основном прозаиков, не видел я поэтов, на которых зарабатывали серьезные деньги. Так, мелочевка. А прозаиков берут в оборот. Точнее, берут не их, а имя. То есть знаменитый Пуп Коротышкин имеет почитателей, которых набрал во всех партиях, пользовавшихся его услугами. Пишет он в основном обо всем, то есть какая-то часть его многочисленных партийцев так или иначе окажется целевой аудиторией.

Поскольку для заработка хороший писатель должен выпускать по книге раз в два месяца, то вместо него начинает писать слаженная команда негров. От автора остается имя и лицо, которым он успешно торгует много-много лет подряд. Принося прибыль своим издателям.

Телевизионные конкурсы (а они, не поверите, были) и конкурсы, создаваемые государством, – это мечта любого поэта, желающего славы.

Потому что, всего лишь прорвавшись в финал, даже не став лауреатом – но лучше все-таки стать им – вы получаете огромный рекламный задел, который будет работать на вас много-много лет.

Но любой конкурс – это не только битва посредственностей, но и битва тусовок. Дело в том, что мода на демократию просочилась в область, полностью стоящую на вкусе профи, – в поэзию. Все конкурсы, которые я видел и судил (был такой грех, простите слабого духом) и в которых подразумевалось участие зрителей, всегда разваливались на два ломтя. Один – с поэтами, которых полюбили зрители, второй – с теми, кого оценили профессионалы. Очень, очень редко поэты и зрители приходили к единой оценке.

И потом, помните историю, как бездарный ученый на совете за бездарную работу получил единогласное одобрение и стал профессором? Или кандидатом? Все было просто – он подошел к каждому по отдельности и сказал что-то типа «я знаю, что бездарен, туп и мелок, но так хочется сохранить хоть часть своего достоинства. Все проголосуют – справедливо проголосуют – против. Ты один не мог бы проголосовать ЗА, потешить мою ничтожную душонку одним хотя бы голосом?» Ну кто откажет мастеру самоуничижения, скажите? Все единогласно проголосовали ЗА.

Это я к тому, что как только появляется возможность притянуть в благородное общество своих друзей для голосования, все сотни и тысячи друзей из всех социальных сетей, поэты именно это и будут делать.

Некоторые особо умные и порядочные умудрялись копировать бюллетени в ближайшей типографии, и для победы им не хватило всего-то ничего, политического веса. То есть зрители зрителями, друзья друзьями, но решение все равно примут умные дяденьки, которым виднее, чья нога кого надо нога.

Но! Даже выход в финал даст вам все. Точнее – несколько сотен подписчиков, а это уже немало, и возможность ездить с гастролями. Ну, собственно хороший телевизионный конкурс вполне может этому поспособствовать.

Когда шла позорная передача… вроде «Фабрика звезд», что ли. Там пели песенку: круто, ты попал на ТиВи, давай народ удивим. Понимаете, какая лихая подмена понятий: раньше на телевидение попадали те, кто этого заслуживал, теперь – те, кто пробился странными путями. И после из штанов выпрыгивают, бездари, чтобы хоть чем-то удивить народ.

Впрочем, народ удивить нетрудно. Тем более поэтам, которые худо-бедно, хоть как, но словом владеют лучше моральных калек из Фабрики. И чем дольше идет какой-нибудь Фис Фес, тем больше по стране кочует странных пишущих девочек, однообразных, как будто по единому лекалу вырезанных.

Я, грешник, наталкиваясь на очередную выступающую девочку (большое счастье, кстати, если они выступают с приличными текстами; пусть они будут одинаковые по форме и содержанию, но хотя бы технически не позорные), обычно не выдерживаю. Девочки мне не интересны, мне интересны их поклонники. Но поклонники тоже не радуют разнообразием. Я говорю – о, да тут графоманка. Поклонники, убеждая меня вежливо, начинают перечислять: да у нее две – тридцать, сто – книжек, да она уже два года с концертами по стране катается, да она финалистка Фис Феса – у нее настоящая поэзия высокой пробы. После «настоящей поэзии высокой пробы» я иду вразнос и ценители, испуганно пища, разбегаются по темным углам. А сами носители этой высокой пробы, обозвав меня быдлом и козлом, потом почему-то резко меняют тональность и начинают ныть про тяжкую жизнь. С чем и расходимся.

В принципе, это развлечение пора заканчивать – ладно, девочки выступают с одинаковыми стихами, так у них еще и поклонники одинаковые. В общем, это понятно. Усредненный вкус фестивалей рождает усредненного потребителя, который диктует свою волю пишущим. И у вас остается на самом деле всего два варианта для выбора – либо играть по всеобщим правилам, пробираясь к относительной известности (настоящей славы поэтам сегодня не может дать никто), либо плюнуть на все и наслаждаться творчеством в кругу близких людей.

И если ваше творчество хоть чего-то стоит, то рано или поздно оно к читателю пробьется – точнее, может быть, что читатель пробьется к нему.

Но есть еще одна тонкость, весьма невероятная и парадоксальная, возможно, что я про нее уже говорил. Слушайте: какие бы деньги в вас не вкладывали тщеславные обитатели разных золотых миль и престижных шоссе, сколько бы вам не помогали в издании книг седовласые старцы, держащие в руках вожжи литпроцесса, сколько бы вас не хвалили румяные юнцы, борзо пишущие на любые темы – это все пустяки. Потому что последнее слово всегда остается за народом. Да.

За тем самым, которого так легко обмануть, подсунув очередной симулякр, которому тридцать лет капитализма в прямом смысле выжгли художественный вкус до корня.

Я говорю про народ, а не про экзальтированных поклонниц, хотя они, конечно, тоже народ. Я говорю не про образованщину, которая шага без Бахтина шагнуть не может, и беседу о цене на молоко обязательно сведет к заносам метамодернизма. Я говорю про условного дядю Васю, который, случайно прочитав стишок в газете, аккуратно вырвет его, сложит и будет читать иногда.

Что-то ты не то несешь, лысый, – скажете вы. Народ же туп. Он же слушает Поющие Трусы, Цоя, все самопальные группы из интернета. Он же не читает, а глотает самые низкопробные детективы и сопливые женские романы. Ты точно про этот народ говоришь? Именно, именно, про него. Я говорил – парадокс, но народ (я такой же народ) заглушает боль от несовершенства мира этаким звуковым и духовным хламом. Но когда появляется гений масштаба Высоцкого, у меня, то есть народа, открываются глаза и из них текут слезы. И народ делает все, чтобы Высоцкий звучал из каждого окна.

В общем-то именно так все и происходило.

С