Уилт незнамо где - Том Шарп

Один из лидеров длиннющего добрачного списка ее клиентов владел коттеджем в десяти милях от Ипфорда, где они с Рут проводили выходные. Но он не придумал ничего лучше, чем отправиться на встречу с Создателем, как раз когда Рут с ним работала, и ей, чтобы не участвовать в расследовании, пришлось спешно переехать в Лондон и взять фамилию тетки с материнской стороны. Та страдала болезнью Альцгеймера и толком не помнила, кто сама такая, не говоря уж о том, кто такая Рут — племянница или дочь. Обман удался. Оставалось лишь найти респектабельного мужа, и Рут, дама изобретательная и целеустремленная, познакомилась с Гарольдом Ротткомбом, поступив на работу в его избирательный комитет. А оттуда до мэрии был и вовсе один шаг. Гарольд, при всей его политической ушлости, даже не догадывался, на ком женился. И никогда не догадается, если только… дело не дойдет до развода. Рут, выражаясь языком своего отрочества, «держала мужа за яйца». Чем выше он карабкался по сальному шесту политической карьеры, тем больше вреда могла ему причинить огласка ее прошлого. До сих пор она совершила одну-единственную ошибку, и этой ошибкой был Боб Бэттлби. Ну и конечно, загадочный мужик в «вольво», от которого необходимо срочно избавиться — причем так, чтобы он никогда не заговорил, а если бы и заговорил, то ему никто бы не поверил. Рут инстинктивно чувствовала, что это не репортер какой-нибудь грязной газетенки, а образованный, семейный человек. Что ж, придется ему помучиться, объясняя жене и тем более полиции, где и как он потерял брюки.

До Ипфорда миссис Ротткомб добралась уже в сумерках и с окраины подъехала к району трущоб. Ну и местечко! Гораздо гаже, чем помнилось. Пустынно, света в окнах, по большей части заколоченных, нет. Стены сплошь в непристойностях — кто-то безграмотный усердно поработал баллончиками с краской. Рут свернула в темный проулок без фонарей, остановилась у многоэтажной башни, заглушила мотор. Вышла из машины, осторожно огляделась. Обвела внимательным взглядом черные либо заколоченные окна домов по обеим сторонам переулка. Вдалеке, на шоссе, грохотали грузовики; других признаков жизни не было. Через три минуты Рут уже сняла с Уилта газеты и картонные коробки, отлепила с запястий пластырь, вынула кляп и за ноги вытащила бесчувственное тело из кузова, случайно стукнув его головой о бордюрный камень. Затем захлопнула заднюю дверцу, вскочила в машину и рванула вперед, но сразу уперлась в тупик. Развернулась и, той же дорогой, по какой приехала, покатила обратно. Фары на мгновение высветили почти голого Уилта. Рут с радостью заметила, что из раны на голове снова идет кровь. Зато не заметила другого — когда она повернула направо, к шоссе, кусок фанеры, закрывавший окно второго этажа башни, немного отодвинулся в сторону. Миссис Ротткомб ужасно устала, но пребывала в состоянии эйфории — ведь она благополучно отделалась от того, что грозило навредить репутации Гарольда и ее собственному положению в обществе. Правда, по дороге в Мелдрэм она забыла выкинуть джинсы, ботинки, носки и рюкзак Уилта; они остались лежать под коробками. Когда Рут добралась до Лилайн-Лоджа, то была так измотана, что еле доползла до постели. Далеко-далеко, в Ипфорде, фанера в окне давно опустилась на место.

Час спустя пьяные скинхеды, проходя мимо переулка, заметили лежащего без сознания человека и подошли на него взглянуть.

— Пидарас чертов, — сказал один из бритоголовых, выводя это заключение из отсутствия на Уилте штанов. — Давайте-ка его обработаем.

И скинхеды выразили свое отношение к геям, несколько раз пнув Уилта под ребра и один раз — в лицо. А потом, пошатываясь и гогоча, повалили дальше. Уилт ничего не почувствовал. Сам того не подозревая, он столкнулся с куда более старой Англией, чем рассчитывал.

Когда его обнаружила полиция, над кварталом уже занималась жидкая заря. Двое констеблей вышли из автомобиля и, опустив глаза, поглядели на Уилта.

— Надо вызывать «скорую». Он совсем никакой. Скажи, это срочно.

Пока женщина-полицейский в машине разговаривала по рации, ее напарник осмотрелся и, прямо у себя над головой, заметил отодвигающийся фанерный лист.

— Это случилось часа три назад, — высунув нос, доложила старуха. — Подъехала какая-то женщина в белой машине и выволокла его. А потом одни молодые поганцы ради смеха надавали ему пинков.

Констебль, задрав голову, чуть прищурился.

— Надо было нам позвонить, мамаша, — укорил он.

— Это каким же, спрашивается, макаром? Как будто у меня телефон есть.

— Ваша правда. Кстати, а что вы вообще тут делаете? В прошлый раз я вас видел на другом конце улицы.

Старая женщина сильнее высунулась из окна.

— Что ж мне, на месте, что ли, сидеть? Как же! Я, может, и похожа на капусту, да только давно не зеленая. Приходится шевелиться, чтоб не попасться этим молодым свиньям.

Полицейский сделал запись в блокноте.

— Номер машины заметили? — деловито осведомился он.

— Как, в темноте? Ясное дело, нет. Бабу, правда, разглядела. Богатенькая сучонка. Не из местных.

— Хотите, мы отвезем вас в участок? Там безопасно.

— Нет уж, начальник, чего я хочу, так это вернуться туда, откуда пришла.

Констебль не успел спросить: «Это куда же?», поскольку вернулась его напарница с известием, что у «скорой помощи» нет свободных машин. В двадцати милях отсюда случилась большая авария. Столкнулись два школьных автобуса — вот так вот посылай детей за границу — бензовоз и грузовик со свиньями. Все неотложки вместе с пожарной машиной направлены на место происшествия.

— Со свиньями? — повторил констебль.

— Так они думают. Дежурному сержанту сказали, там так пахнет жареной свининой, что хоть святых выноси.

— Ну, черт с ними. Что дети?

— На пути в больницу. Автобусы занесло на свином жире, и он перевернулся, — ответила женщина-полицейский.

— Придется везти этого мымрика самим. Давай грузить.

Старуха, задвинув фанерку, спряталась. Полицейские, бухнув Уилта на заднее сиденье, отвезли его в ипфордскую городскую больницу, где встретили на редкость нерадушный прием.

— Знаете, — вздохнул бледный от усталости доктор, которого вызвала медсестра отделения неотложной помощи, — с этой проклятой аварией у нас тут черт-те чего творится. Коек свободных нет. Каталок и тех нет. Не уверен, что остались свободные места в коридорах. А для полного счастья, чтоб нам не было скучно на этой скотобойне, заболели четверо докторов. А сестер и раньше не хватало. Может, вы его домой заберете? Глядишь, и не помрет.

Тем не менее Уилта погрузили на носилки и нашли ему место в длинном-предлинном коридоре. К счастью для себя, он по-прежнему находился в отключке.

Глава 21

Дяде Уолли повезло меньше: он был в сознании, при том, что больше всего на свете хотел отключиться. Его перевели из реанимации, но он отказывался видеть тетю Джоан и в настоящий момент имел пренеприятнейшую беседу с доктором Коэном. По словам доктора выходило, что мужчина, который в таком возрасте, да и, кхм, в любом другом возрасте, проделывает подобные вещи с женой, да и, кхм, с любым другим человеком… такой мужчина, кхм, можно сказать, сам напрашивается на неприятности. Ведь это, сказал доктор, contra natura.

— Контра чего? — прохрипел Уолли. Он знал только «контрас» — тех, что боролись с сандинистами в Никарагуа.

— Против природы. Сфинктер предназначен для вывода фекальных масс, а не…

— Вот дерьмо! Что еще за «факальные массы»?

— Именно то, что вы и сказали: дерьмо. И, как я говорил, сфинктер…

— Что за сфинктер, тоже представления не имею.

— Жопа, — не вполне понятно объяснил доктор Коэн.

— Кто, я?! — оскорбился Уолли.

Доктор Коэн замялся. Уолли Иммельман, конечно, крупный бизнесмен, но… больной, совершенно больной человек. Не добивать же несчастного имбецила.

— Я лишь хотел, чтобы вы поняли, каковы физиологические последствия замены нормального коитуса… кхм… введением в анус различных предметов.

Уолли разинул рот и приобрел очень странный цвет. Он не находил слов для выражения собственных чувств.

А доктор Коэн продолжал:

— Вы не только можете заразить вашу уважаемую супругу СПИДом, но и…

Тут Уолли Иммельман наконец обрел дар речи.

— Каким СПИДом? — завопил он. — У меня нет СПИДа! Я не гомосек!

— Я этого и не утверждаю. Мне, собственно, все равно. Это ваше личное дело. Но я хочу, чтобы вы осознали: то, что вы делаете с вашей женой, может быть опасно для ее здоровья. И не «может быть», а попросту опасно! Возможно, ей придется всю оставшуюся жизнь пользоваться тампонами.

— Да кто говорит, что я с ней это делаю?! — возмутился Уолли, не подумавши.

Доктор Коэн тяжело вздохнул. Ну все, с него хватит.

— Вы сами, если на то пошло, — сурово отчеканил он. — Вся округа слышит, как вы кричите на миссис Иммельман, угрожая ей половым сношением через зад. К озеру Сэссеквесси уже экскурсии ездят вас слушать.