Русский политический фольклор. Исследования и публикации - Александр Панченко

Сторонники культа Иоанна Кронштадтского, почитаемого воплощением святого духа, иоанниты страстно верили в различные чудеса, в спасение царской семьи, скорый конец света и пр. В 1923 г. все их общины в Сибири были разгромлены властями, но быстро восстановились. В 1926 г. с подачи барнаульских иоаннитов, распространявших слухи о появлении в крае детей Николая II, бывший комсомолец А. И. Шитов согласился сыграть роль наследника Алексея. Нашлась и претендентка на роль великой княжны Марии (ТА 2007: 215).

А вот, например, интереснейший документ – подробный отчет Пензенской ЧК о монархическом восстании, случившемся в Краснослободском уезде в 1919 году. Здесь эсхатологические ожидания, объявление советской власти «властью антихриста» тесно переплетаются с ожиданием воцарения царя-избавителя, недаром восставшие вышли под знаменами Николая Романова, митрополита Макария и Михаила Архангела:

Восстание вспыхнуло благодаря темной подпольной агитации сектантов и других темных личностей. Агитация тайно велась несколько месяцев. Центром и вдохновителем этой секты явился Московский митрополит Макарий, к которому приезжали краснослободские сектанты посоветоваться. Учение секты сводилось к тому, что без царя нет церкви, так как царь есть помазанник Божий, а так как теперь нет помазанника Божия, следовательно, нет и церкви. Кроме того, померкли светила небесные, т. е. нет солнца, луны и звезд. Солнце – это есть свет правды, которая теперь утеряна, луна – царь, которого нет, звезды – начальство, которого также нет, но к старому возврата нет, теперь должно быть новое, т. е. должен быть один выборный человек над всем земным шаром. Корона с Николая переходит на Алексея. Он должен быть правителем земли, старый завет упразднился навсегда, он окончился как с гражданской, так и с духовной стороны. Через святой дух святые отцы знали, что царская власть должна существовать 300 лет и весь закон был утвержден на 300 лет и закреплен царской властью дома Романовых. Только через царскую власть, которая удерживает строго весь закон, можно было достигнуть распространения веры. По писанию должно быть проповедование Евангелия по всей земле и это делалось за время царствования Романовых, теперь царя нет, но совершается тайна Божия. Настоящая Советская власть есть антихрист, которая имеет красное знамя, называющееся драконом… свобода и война происходит по писанию Божиему.

1 марта 1919 г. к дому руководителя этой монархической секты Фокина стали собираться сектанты, монашки ближайших монастырей и сагитированные ими темные крестьяне и вся эта толпа стала ожидать падения Советской власти, что, по описанию, якобы должно совершиться сегодня. К толпе вышел сам Фокин и вывел мальчика, наряженного в монастырскую одежду – «Это сын Николая II Алексей – будущий царь». Толпа подходила под благословение Фокина и мальчика и совершила молебствие. Затем были вынесены заранее приготовленные флаги с монархическими и пасхальными лозунгами и рисунками Михаила Архангела, Николая II и митрополита Макария. С этими знаменами толпа с пением пасхальных молитв «Спаси, Господи, Люди твоя» и «Боже царя храни» отправляется к монастырю на Флегонтовой горе совершить молебствие по случаю падения власти «антихристов». По дороге толпа несколько раз останавливалась, выслушивала речь о Советской власти и ее падении и с криками «Долой Советскую власть! Да здравствует дом Романовых!» двигалась дальше. В толпе приверженцами Фокина распускался слух, что если будет стрельба, чтобы не пугались, ибо «с нами Бог». Около с. Волчанина толпу встретили коммунисты местных ячеек и стали разгонять, причем дали несколько выстрелов. Из толпы послышались ответные выстрелы, после чего открылась стрельба и толпа разбежалась, оставив восемь убитых и одного раненого. Губчека произвела срочно на месте расследование и расстреляла главаря секты и восставших Фокина, об остальных участниках дело передала в ревтрибунал.

Несмотря на это, секта в конце 1919 г. подготовляла очередной свой трюк с выдвижением «на престол» дома Романовых. По уездам стал распространяться слух, что в Краснослободском женском монастыре скрывается бывшая царица Александра Федоровна с дочерью, и в монастырь начали ходить темные крестьяне, чтобы поклониться «царице» с дочерью. Уполномоченный губчека произвел арест, после чего выяснилось, что «царица» – дочь бывшего статского советника Поликарповича, а «дочка» – обитательница одного из бывших московских публичных домов Куликова. «Царица» по пути следования в Пензу из-под конвоя ночью бежала. Но монархисты из секты не унимаются, а ищут «царя», чтобы воздвигнуть его на «престол» (СД I: 310–311).

Власть с волнением фиксировала слухи, в которых Николай не просто возвращается, но, спасшись от расстрела, идет войной на Советскую республику. Отметим, что здесь мы встречаемся с реализацией мотива «Избавитель собирает войско и идет войной», который отсутствует в классификации Чистова:

Особенно сильно наблюдается агитация в расположении Исиль-Кульского с/пункта, где в окрестных волостях, селах и станицах ходят всевозможные контрреволюционные слухи: что будто бы японцами занят Новониколаевск и даже Омск. <…> Кроме того, особенно сильно распространено то, что с японцами идет Николай Романов и Колчак, действующие заодно с Польшей, успевшей занять Москву. Все эти слухи родятся впервые на с/п Куломзина, Мариановки и Павлограда, где особенно наблюдается присутствие кулацкого и казацкого элемента – приблизительно около 75 %[75].

Спасшийся от расстрела Николай II легко заменяется в некоторых вариантах слуха на живого в тот момент дядю последнего русского императора – великого князя Николая Николаевича:

Новониколаевская губ. 31 декабря. В пос. Троицком (Черепаново) среди крестьян шли толки о том, что Америка посылает в Совроссию Николая Николаевича для восстановления порядка, снабдив его средствами (это сообщение было, якобы, помещено в газете) (СД II: 277).

В своих мемуарах Б. Н. Ширяев передает следующий разговор о Распутине (он состоялся на Соловках между 1922 и 1927 годами):

Кораблиха, воспринявшая свое политическое кредо среди кронштадтских матросов[76], осветила вопрос иначе: «Один мужик до царя дошел и правду ему сказал, за то буржуи его и убили. Ему царь поклялся за Наследниково выздоровление землю крестьянам после войны отдать[77].Вот какое дело!» (ШБ 1991:289).

Здесь мы сталкиваемся со следующим мотивом: враги крестьян убили Распутина, потому что он хотел добиться социальных преобразований. В некотором роде это можно счесть сильно трансформированном мотивом «Избавитель обещает социальные преобразования».

В чистом виде этот мотив встречается в сводке ГПУ 1925 года, где уже перечисляются конкретные блага, обещаемые избавителем крестьянам. Прежде всего это – отсутствие налогообложения – проблема, которая была более чем актуальной во взаимоотношении крестьян и советской власти.

Тамбовская губ. 11 июля. Борисоглебский у. <…> В Мучканской вол. Коновальцев Л. К. говорит, что он слышал от одного гражданина о том, что в Ленинграде с аэроплана бросили брошюру Николая Николаевича Романова, в которой указывается о том, что если Россия поставит его президентом, то он даст свободную торговлю, 5 лет не будет брать налоги, а с крестьян 7 лет не будет брать. Еще ходит слух о том, что под Ленинградом и Финляндией стоят до 50 шт. военных иностранных судов, которые требуют от наших вождей признания царских долгов и президента, а если не будет президента и не будут признаны долги, то начнется война[78].

В этой группе легенд о Николае Втором наблюдаются существенные отступления от правил порождения подобных текстов в XVII–XIX веках. Согласно исследованию К. В. Чистова, царем-избавителем мог стать персонаж, не имевший шансов «испортить» свою репутацию, т. е. либо не царствовавший вовсе наследник престола, либо человек, занимавший престол весьма незначительное время: только при этом условии от него могли ожидать социальных преобразований. Николай Кровавый царствовал достаточно долго, чтобы заслужить самую мрачную репутацию. Однако его отречение и расстрел как бы перечеркнули последнюю; новый стереотип начал создаваться еще при жизни императора:

При батюшке-царе ничего не было, зато теперь – убийства. Пожалуйста, передайте батюшке-Николаю привет!; мы за него помолимся, чтобы он встал на престол; я и другие хотим проголосовать за батюшку царя Николая, при котором нас бедняков никто не трогал и все было доступно и дешево <…> Господи, <…> верим, нас защитит царь[79].

Отречение Николая от престола как бы позволило ему появиться в новом качестве – настоящего царя-избавителя. Трансформация этого обновленного образа к концу XX века приводит к появлению народного культа царя-мученика: