Нельзя идти за горизонт - Владимир Ильин

Волосы ее растрепались, лицо покраснело, глаза метали молнии. В гневе Люмина была просто отвратительна. "Боже мой, - невольно подумал Гарс. - И эту фурию я считаю своей любимой женщиной!"

- Успокойся, - попросил он. - Может быть, ты все-таки ошиблась и тогда весь этот разговор напрасен? Бывает же такое, что женщины ошибаются, полагая, что они беременны!

- Как бы не так! - с презрением выкрикнула Люмина. - Никакой ошибки быть не может! Я на днях проверялась на диагносте, и Юнон мне сказал, что у меня будет ребенок!.. Он даже определил пол нашего малыша. Это будет мальчик, понятно тебе?

В голове Гарса появилась вдруг непрошеная мысль, и он не сумел сдержаться.

- Послушай, Лю, - сказал он, наклонив голову к плечу, - а ты... Ты говоришь мне правду сейчас? Я вот что подумал... Что, если ты все это выдумала? Ну, насчет своей беременности... Может, ты таким способом хочешь удержать меня, а? Скажи честно!

Люмина была в шоке. Она судорожно ловила ртом воздух, словно задыхаясь. А потом взревела, вытаращив глаза:

- Подлец! Негодяй! Придурок недоразвитый!.. Вот кто ты после этого, Гарс!.. Уходи! Я не хочу видеть тебя! Убирайся из моего дома и чтоб ноги твоей здесь больше не было!..

Передатчик Друма все еще был у нее в руках - обе части: и ПБДД, и МБДД. Словно желая усилить эффект своих заявлений, Люмина с размаху швырнула приборы на пол, и по гостиной разлетелись пластиковые брызги корпуса, какие-то микросхемы, чипы...

Гарс растерянно обвел взглядом обломки приборов, и в душе его стало пусто и горько.

А потом в голове словно щелкнул какой-то невидимый переключатель, и он потерял над собой контроль.

Он не помнил, какие именно слова бросал в лицо жене. Он не помнил, что делал, только молотка почему-то в его руках уже не оказалось - наверное, в порыве бешенства он куда-то метнул его. Он не помнил, как выскочил из дома прямо в рабочем комбинезоне, заляпанном старыми пятнами краски и порванном в нескольких местах.

Он пришел в себя только за калиткой.

"Она выгнала меня! - стучало в его голове. - Она не захотела понять ни мои чувства, ни мои идеи! Она пошла на поводу у инстинктов, диктующих каждой бабе во что бы то ни стало рожать детей, не думая о том, как и зачем ее отпрыски будут существовать в этом гнусном, исковерканном мире!.. "И сказал Господь детям своим: "Плодитесь и размножайтесь". И мы размножаемся, как безмозглые амебы. Мы стремимся к продолжению рода своего, не згАумываясь, зачем это нужно и нужно ли вообще. И не она одна такая - все люди вокруг слепо живут, слепо любят и умирают тоже вслепую. Даже когда перед ними приоткрывается щель, через которую можно заглянуть в мир, они старательно закрывают глаза и пятятся от этой прорехи в занавесе как можно дальше...

Хорошо, я уйду, - с внезапной решимостью подумал он. - Я долго шел к этому, а теперь наступил самый подходящий момент, чтобы уйти. Пусть все эти слепые, жалкие люди не заметят моего ухода - мне уже все равно. Теперь-то я знаю, что никогда не смогу жить так, как живут они. Им не дано понять меня, а мне - их. Вот и все. Как у Киплинга: "Запад есть Запад, Восток есть Восток они никогда не встретятся..." Словно это сказано про меня и про всех остальных. Наши пути действительно не пересеклись. И теперь уже не пересекутся никогда. Потому. что я ухожу, ухожу, ухожу!"

Он зачем-то вытер о комбинезон руки и двинулся в сторону Горизонта.

Он прошел несколько шагов и ощутил странный зуд внутри себя. Что-то подмывало его оглянуться на свой дом. Но, сжав челюсти, он не стал этого делать.

Глава 10

Он хотел уйти никем не замеченным, но случай словно нарочно подсовывал ему на пути к Горизонту то одного соседа, то другого. И каждому было интересно узнать, куда это он собрался. Однако Гарс, не собираясь пускаться в объяснения, только нелюбезно отмахивался и шел дальше.

Но на самом краю поселка Гарс встретился с Гроном. Вот уж с кем он вовсе не желал разговаривать - тем более сейчас. Неприятнее этой встречи трудно было придумать - судьба словно испытывала напоследок прочность нервов Гарса. Обойти мэра было никак нельзя, да это и выглядело бы как трусость.

Грон в замешательстве топтался возле дома Коула, который был последним на улице - дальше начинался пустырь. Вид у Грона был озадаченный и растерянный. Футболка-безрукавка на нем была надета почему-то наизнанку, а на левой руке красовалась серая нитяная перчатка сомнительной свежести.

Увидев приближающегося Гарса, Грон просиял:

- Привет, старина! - сказал оживленно он. - Сам бог мне тебя послал! Ты не поможешь мне?

Гарс сунул руки в карманы, чтобы дать понять, что он не собирается обмениваться рукопожатиями.

- Я не собираюсь помогать предателям! - процедил он сквозь зубы. - Я с ними даже разговаривать не желаю!

Но Грона такое недружелюбное заявление не обескуражило.

- Подожди, Гарс, - попросил он. - Пожалуйста, не лезь в бутылку. Я понимаю, что ты на меня дуешься за то, что я перестал с тобой ходить к Горизонту. Может быть, ты считаешь меня карьеристом и властолюбцем, плохим другом и предателем, но сейчас не время для разборок. Мне во что бы то ни стало надо выяснить, что там с Коулом. Жив ли он вообще?

Гарс саркастически хмыкнул, но все же остановился.

- А зачем? - осведомился он. - Зачем он тебе понадобился?

Грон вытащил из правого глаза линзу - он с детства был близорук - и принялся протирать ее мятым носовым платком.

- Во-первых, - ровным голосом начал объяснять он, - мы не имеем права проявлять равнодушие к людям, и Коул - наиболее показательный пример этого. Почему-то никому в поселке - ни моим предшественникам, ни даже ближайшим соседям - ни разу не пришло в голову, что с этим человеком могла случиться какая-то беда. Сколько лет он уже не подает никаких признаков жизни, помнишь?

- Нет, не помню, - с вызовом сказал Гарс. - И по-моему, я знаю, почему никто до тебя не ломился в этот дом. Сказать?

- Ну, скажи, - растерянно разрешил Грон.

- Просто до тебя на посту мэра были нормальные люди, - злорадно объявил Гарс. - Им и в голову не могло прийти нарушить право личности на неприкосновенность жилища и на свободу делать то, что ей вздумается. В том числе и безвылазно сидеть в четырех стенах.

Грон сморщил лицо.

- Ты не прав, старина, - вяло возразил он. - Мне кажется, ты слишком произвольно трактуешь понятие свободы... Да, каждый волен делать то, что хочет. Но не нарушая при этом Закон! А Закон Очага, как тебе известно, гласит: "Нельзя своими действиями или бездействием причинять вред другим..."

- И какой же, по-твоему, вред причиняет Коул поселку? - поразился Гарс.

- О нем все больше начинают ходить разные слухи. В том числе и такие, которые отрицательно сказываются на настроении людей. А если эти легенды и сплетни наносят ущерб нравственному здоровью наших с тобой сограждан, Гарс, то, согласись, это - веская причина, чтобы нарушить право Коула на одиночество.