Под парусом через океан - Дончо Папазов

В наше время «джентльменам» тяжело. От них требуется все больше разнообразия в поступках, много такта и обязательно интеллект. Женщина, занимая очень высокое положение в обществе, требует к себе равного с мужчиной обращения. Время салонных кавалеров проходит.

Дни, которые прошли с начала нашего путешествия, заставили нас потерять много сил. Я вижу, что Юлия худеет, буквально тает, и, разумеется, пытаюсь помогать ей во всем. Она же отказывается от помощи и ни разу еще не согласилась уступить мне вахту, даже тогда, когда, видит, что ей явно плохо. Делает она это не по причине ложного понимания равноправия женщины и мужчины, а потому что знает, что и мне несладко. Это джентльменство – настоящее и самое ценное. Оно не забывается.

В этом путешествии нам становится ясным, что в семье джентльменство есть общее дело. Джентльменом должен быть муж, ту же роль должна играть жена. Только тогда в семье наступит подлинное равенство. И я не. убежден, что мужчина должен освободить себя от внешних форм джентльменства. Как и смех, достоинство и вежливость мужчины проявляются бессознательно; как и умение смеяться, эти качества характеризуют человека. Таким образом, джентльменство – тонкая субстанция, и мужские манеры частенько выдают черты характера их владельца.

Самое лучшее проявление джентльменства – уважение. Непрерывная радость общения, удовлетворение от взаимных поступков и своих слов – все то, что приходит на смену опьянения влюбленности, возникает как результат уважения супругов друг к другу и единственной подлинной основы совместной жизни. В нынешних семьях редко воцаряется согласие, если одна из сторон принимает на себя роль кредитора, оставляя другому место должника. Должник может долго тянуть свое ярмо, пока в некоторый момент, к всеобщему удивлению от этого поступка, не сбрасывает ярмо.

Доверие – еще одно проявление джентльменства. Оно связано с уважением, но может существовать независимо от него. Ничего нет важнее для члена семьи, чем жить в убеждении, что твой спутник не подведет тебя никогда, знать его как человека, на которого всегда можно положиться. Доверие также связано с двусторонними отношениями. Не стоит поддаваться предубежденности в некоторых случаях и сразу же лишать доверия того, кто с тобой рядом. Уметь Навсегда сохранить доверие – это высшая фаза джентльменства. А если к доверию прибавить терпимость и широту взглядов, то в человеческом плане мы будем близки к идеалу.

5 июня, Юлия

Что такое смелость?

Мы бодрствуем в эти дни по 18–19 часов в сутки. Причем это часы, полные покоя. Но мне они не кажутся длинными независимо от того, работаю я или просто бездельничаю.

Полосатым брезентом я залатала всю порвавшуюся одежду. Она стала вполне приличной и была бы даже элегантной, если бы вместо брезента у меня была кожа. Читаю даже во время вахты.

Нам было довольно трудно выбрать в экспедицию книги. У нас есть свои любимые книги, но большая часть их осела у друзей. Интересные непрочитанные книги найти довольно трудно. Я ходила по букинистам и изредка приносила что-нибудь «для лодки», «Глаза погребенных» Астуриаса, «Гоген в Полинезии» Б. Даниельссона и несколько книг южноамериканских писателей. Из своих любимых, читаных и перечитанных, мы взяли в плавание Бунина, Маркеса, Булгакова, Ивана Вазова, Достоевского, Стендаля, несколько книг Бальзака. «Всю королевскую рать» Уоррена. И почти все книги о мореплавателях, которые у нас были. Самые почитаемые из них «За бортом по своей воле» А. Бомбара и «Большой риск» Э. де Бишопа. Оба они, а также Ален Жербо, наши любимые мореходы.

Перечитываю Бомбара не знаю в который уже раз, но здесь, в океане, любое его слово захватывает. Только здесь можно понять, как трудно ему было, и преклонение перед ним становится все больше.

Нас часто спрашивали в Софии: «А вам не страшно?· Ведь это чистое безрассудство».

Трудно убедить кого-либо в обратном. Мы сейчас совершаем то, что было задумано давно. Наш шаг не носит характера случайности или каприза. Если бы мы не рассчитали своих сил и не знали своей сопротивляемости страху, мы бы не отправились. Плаванье длинное, и мы привыкаем к риску, как и ко всему остальному в нашей обстановке. Когда полностью отдаешься какому-нибудь делу, то как-то «не успеваешь» бояться. И не рассуждаешь, смелый ты или нет. Принимаешь вещи такими, каковы они есть, и делаешь что полагается.

Другой важный фактор – наши крепкие нервы. Страх – это или симптом расшатанности нервов, или результат дурного воспитания. Отсутствие страха – это, может быть, также результат воспитания.

Мама с папой никогда не пугали меня в детстве. Теперь они, наверное, жалеют об этом.

Когда Яне исполнится пять или шесть лет, мы возьмем ее с собой. Я воображаю, сколько возмущенных голосов послышится, решись я на это. «Плохая мать!» Я знаю, что страшно боялась бы за Яну, но, пожалуй, могла бы ее взять.

5 июня, Дончо

Дельфиньи свадьбы

Вокруг нас играют невероятно большие дельфины. Выпрыгивают из воды словно стрелы и с плеском падают обратно. По правде говоря, в океане их не так уж много. Должно быть, сейчас происходят их свадьбы.

Наша лодка понравилась им, и они держатся рядом.

Удивительное зрелище: пара дельфинов строго вертикально вылетает из воды. На миг они сливаются, как бы повисая над водой, а затем падают в разные стороны, вздымая вихрь золотых брызг. В воде они расплываются по одному в разные стороны. Не в воздухе ли свершается кульминация любовной игры? Что заставляет их так высоко подниматься над водой? Жажда простора? Или все это лишь некая «функциональность»?

Снимаю без остановки кинокамерой и фотоаппаратами. Лодку качает, и трудно поймать самые интересные моменты.

Я всегда любил дельфинов, но не выделял их среди других животных. Я не испытываю перед ними благоговейного трепета и не считаю их нашими братьями по разуму и творцами нематериальной цивилизации. Я считаю, что к животным вообще не следует применять коэффициент интеллекта и не он должен быть критерием в борьбе за их сохранение.

Маленький воробей – самая глупенькая и некрасивая птица, но я могу на всю жизнь возненавидеть его убийцу. Человек должен щадить любое животное, а у природы брать только то и столько, чтобы обеспечить свое существование. Все, что берется сверх этого, воровство. Я, например, считаю бессмысленным вылавливать и перерабатывать в муку миллионы тонн рыбы, когда на земле есть еще резервы фуража. Трагедия моря заключается в том, что любой из его продуктов (за исключением некоторых деликатесов) достается нам дешевле тех, что мы выращиваем на суше.