Моральные принципы темных (СИ) - Волк Анастасия Александровна "Amalis"

Уверенность в том, что я делаю, стала еще крепче.

— Выходите, — я посмотрела на Глако, — мне свидетели тут ни к чему. Только дайте ключ от замка — я зайду к мальчику. Если он мне голову откусит, у вас будет меньше на одну проблему в моем лице.

— Не шутите так, госпожа ведьма, — староста послушно протянул мне кольцо, на котором сиротливо болтался один резной ключ.

Да какие уж шутки…

Я с приклеенной улыбкой наблюдала за тем, как Глако выходит из подвала, затем, едва с той стороны опустился тяжелый засов, повернулась снова к клетке. Пытаться разговаривать с мальчиком сейчас бессмысленно — он едва ли способен осознавать происходящее. Его разум был во власти безумия от приближающегося превращения. Однако есть разные способы достучаться до человека и слова — не самый эффективный из них.

Медленно, не деля резких движений, я подошла к клетке и открыла замок. Затем, все так же плавно, я скользнула к мальчику лет пятнадцати на вид и села рядом, нежно гладя голову со слипшимися от грязи и пота волосами черного цвета. Проклятый дернулся от неожиданности, затем сделал вдох, принюхиваясь к моему запаху, и поднял бледное, изможденное лицо.

— Я знаю…вас…

— Да, маленький, — я потянула часть эмоций, стараясь наполнить его разум ощущением спокойствия и тепла. Судя по тому, как смягчились черты детского лица, и стал более осмысленным взгляд, мне это удалось.

— Ведьма… в лесу…

— Да, и больше спасибо за зайца, что ты нам принес, из него вышла замечательная похлебка. А теперь, малыш, ты должен рассказать мне о том, как ты тут оказался, после чего мы решим, могу ли я тебе помочь. Часть истории я и так уже узнала, но остаются несколько вопросов. У нас мало времени, тебе хватит сил?

— Да…

И он заговорил. Тихо, прерываясь на стоны, кашель, но все же. К концу медленной и сбивчивой исповеди я поняла, что мое первоначальное решение было правильным на все сто. Можно считать это смешным, но у меня всегда был пункт на тему тех, кто издевается над детьми. И речь сейчас даже не столько о проклятом, сколько о том, что вообще происходило в этой деревне. А еще, чего скрывать, мне хотелось помочь конкретно этому мальчику обрести покой.

Пальцами я аккуратно развязала узелок на шнурке с камнем-телепортатором и, сжав лицо ребенка руками, заставила его посмотреть мне в глаза.

— Ты готов снять проклятье? Ты хочешь этого?

— Да.

— Тогда постарайся меня не поцарапать, — я немного с натяжкой улыбнулась и обняла ребенка. Мысленно я расправила свою энергию, как могла бы расправлять крылья и закутала проклятого в кокон. Теперь его превращение не должно было быть столь мучительным, а еще, он сохранит некоторый разум.

Сделала я это вовремя, так как буквально через пару минут, кожа под моими пальцами начала лопаться. Превращение проклятых, это всегда мерзко, страшно и крайне больно. Я держала ребенка в момент, когда его кости ломались, когда суставы меняли форму, выпадали зубы, волосы и ногти, лопалась и падала кусками на пол кожа.

Я держала его, забирая столько боли, сколько могла. Если бы в этом проклятом мире существовал способ излечить малыша, я бы душу за это отдала. Потому, что никто не должен так страдать.

Но я могла только помочь исполнить проклятье.

Когда конвульсии закончились и уже полностью обернувшийся оборотень застыл на полу клетки, я начала медленно подниматься на ноги. Последний шанс отказаться. Последний шанс пробудить внутри себя человеческое и уйти, закрыв оборотня.

Одна беда — я не привыкла отступать. А еще, я не человек.

Идти рядом с огромной тварью было довольно забавно. Невольно я вспомнила примерных леди, выгуливающих на травке в городе своих крошечных крысо-собак на трясущихся лапках. Забавно было бы пройти мимо них с проклятым оборотнем.

Дойдя до двери, я постучала в нее три раза.

— Все? — голос Глако звучал не уверенно, словно мужчина догадывался, что не все так чисто и примерно представлял, что увидит, открыв дверь.

— Да, открывай. Что было возможно, я сделала, — голос едва не сорвался из-за адреналина. Что уж скрывать, по-своему, я сама боялась того, что случится.

И тут дверь раскрылась.

Глако почти не успел испугаться. Тень оборотня метнулась вперед, отшвырнув меня в сторону как тряпичную куклу. Я сморщилась, потирая ушибленное плечо, однако быстро поднялась на ноги. Проклятого было нужно контролировать — все же он мог в любую секунду сорваться и начать убивать всех, кого видел, а это было мне совершенно не нужно.

Я буквально вылетела в гостиную комнату, однако там уже никого не было. Точнее была лишь служанка, которая с ужасом смотрела на залитые кровью стены (кто бы мог подумать, что в одном человеке ее может быть столько?) и тряслась в истерике. Быстро прикинув, что ран на девушке нет, я направилась резким, быстрым шагом на улицу, где под ночным звездным небом уже начала свое шествие Ее Величество Смерть.

Для контроля мне не нужно было находиться рядом с оборотнем, однако я должна была знать, где он, а еще лучше — видеть. Неожиданную помощь в этом мне оказал сам дом старосты — прямо к стене была приставлена лестница до самой крыши (ее видимо ремонтировали), а потому я легко забралась наверх и, сев на черепицу, вытянула ноги. Что ж, даже интересно, поменяет теперь сварг свое отношение ко мне или нет? Обычные существа предпочитают судить лишь на словах, оставляя наказание Богам, а ведьмы иного мнения. За что очень часто и получают по голове.

События внизу тем временем развивались все быстрее…

Поняв, что на деревню напали, местные жители выбежали на улицу, вооруженные кто чем, однако, едва огромный силуэт оборотня появился из очередного дома, большая часть с криками ломанулись обратно, запирая двери. Возможно, объединив силы, местные могли бы справиться с тварью, но каждый из них боялся взять на себя его проклятье, предпочитая спасти лишь свою шкуру. Это и выписало приговор оставшимся виновным, из-за которых юный мальчик и стал монстром. Надо признать, даже без моего контроля, оборотень не терял разум. С высоты крыши было видно, что он не нападает на детей, не трогает многих женщин и вообще выбирает целенаправленно. Причем он убивал, не мучая свою жертву — один удар, один труп. Своеобразное милосердие обреченного. Не знаю, была бы я так добра, если бы знала, что именно из-за них, долгими лунными ночами мое тело терзает адская боль, а воля ломается под яростью инстинктов. И это не считая того, что они делали раньше. Нет — не была бы. Я и без проклятья отличаюсь садизмом к тем, кто причиняет вред мне или тем немногим, кто мне дорог. А еще, я ненавижу тех, кто мучает детей. Может быть, я сама не хотела завести головную боль в виде орущего и постоянно гадящего малыша, но это именно потому, что точно знала, я не способна дать ему того, что он заслуживает. Когда же на моих глазах кто-то другой бил или мучил ребенка, внутри срывались все запреты, и даже самая светлая часть личности начинала требовать крови.

И сейчас, внизу, среди разорванных тел, я видела не монстра. Я видела маленького мальчика, чья вина была лишь в том, что он оказался лучше остальных.

Дернув плечом, словно пытаясь стряхнуть с себя видение и внезапно вспыхнувшую ненависть, я постаралась расслабиться. Это место все равно прекратит свое существование. Те, кто был виновен, уже погибли или вот-вот погибнут, судить же остальных, чей грех в невмешательстве, я не имею права. Даже этот проклятый мальчик простил односельчан, а это его война, а не моя.

Внезапно звуки внизу стихли. Остался только истеричный плач ребенка в каком-то доме и лай собак. Чуть поддавшись вперед, я увидела, что оборотень стоит на улице, держа в зубах изувеченное тело незнакомого мне мужчины. Он больше не метался в поисках новой цели, и его жажда крои стихла, а это значит, проклятье взяло свое и отступило.

Весьма неграциозно спустившись по лестнице, я направилась к застывшему монстру. Оборотень резко дернулся, выпустив тело, и оно с мерзким звуком упало на улицу, брызнув во все стороны кровью. Черные, пустые глаза впились в мои, но проклятый почти сразу понял, кто я и потому он, тихо заскулив, упал и пополз по грязной земле, растирая брюхом мерзко воняющие лужи. Едва оборотень оказался рядом, я вытянула руку и провела по широкому, бугристому лбу.